воздухом? – Натан Саныч увидел вернувшихся Митьку и Федора. – Вынимайте из наушников Тимофея, закончим эти разговоры и вернемся к празднику. У меня есть тост.
Глава 3
14
Майкл очнулся оттого, что трава под ним становилась мокрой. Но не холодной.
«Щит, уотзефак? – подумал он. – Андуээрэмай?3».
В попытке приподняться он резко дернулся, вляпавшись рукой в сырость. Оттряхнув руку, он все же брезгливо понюхал ее. Мозги резко включились и начали перебирать мысли, хотя ощущение головокружения мешало им. Последнее, что он смог вспомнить, как он ложился спать, дома в свою постель, рано утром, вернувшись с работы. Запах воды тоже подтвердил, что вечер был в пределах рабочих будней.
«Откуда эта трава, почему она мокрая? Что это за место? Черт, – снова ругнулся он. – Это еще что за хрень?»
Мокрая трава оказалась не самой неожиданной новостью в данной ситуации. Майкл с удивлением обнаружил, что он полностью обнажен, а белая кожа покрылась мурашками.
Вокруг был лес, теплый и на вид дружелюбный. Но место совершенно незнакомое. В поле зрения никаких водоемов.
«Откуда вода?» – снова задумался Майкл.
Прикрывая машинально наготу, он осторожно пошел туда, где траву еще не начало подтапливать. Мысли сменяли одна другую: «Это хренов сон! Нет! Во сне и голова тормозит, и ходить быстро не получается. Да! Попробую пробежаться».
Он побежал быстро, как мог, не разбирая дороги, успев рассудить, что направление не важно, так как он здесь все равно ничего не знает. Но остановился.
«Нет. Просто без причины бегать – это точно бредовый сон. Да и просто бежать бесполезно. Нужно убегать. Во сне не получается именно убегать. Или нужно догонять. Догонять некого. Убегать тоже не от кого. Что, скорее хорошо, чем плохо! – поймал за хвост позитивную мысль Майкл. – Можно ущипнуть себя! Черт! Больно!»
Он побрел, глядя по сторонам, пытаясь сообразить, где же он очутился. Нарастало чувство беспокойства. Звуков вокруг было достаточно: пение, казалось, очевидно, птиц, жужжание насекомых… по звукам казалось, что все эти существа не могут быть крупными.
«Это тоже успокаивает», – подумал Майкл, но беспокойство, тем не менее, не уходило.
Через некоторое время к нему прибавилось чувство голода.
«Проблем становится больше. Их уже три. Во-первых, я голый. Но пока я один, это не так важно. А также теперь нужно понять не только, где я есть, но и что здесь можно съесть, – пролетело у него в голове. – Вокруг, однако, ни одного знакомого растения. Очевидно, что я не знаю всех фруктов мира, – думал он. – Помню, когда увидел китайское киви, я был в шоке, что это волосатое болотного цвета оно может быть съедобным да еще иметь вкус обычной клубники. Но здесь не было даже киви».
***
Пейжи так же очнулась от воды. Но воду ей с рук лил в лицо какой-то незнакомец. Пейжи ужаснулась. Он был наг. Но ужаснее этого было то, что и на ней не было никакой одежды. Она испугалась и сжалась в комок. Черные длинные упрямые волосы она опустила вперед, прикрыв ими груди. Еле справляясь с дыханием, она дрожала.
Незнакомец понимал, что сильно напугал девушку, и не предпринимал больше никаких действий. Сдерживая радость, что единственный человек, попавшийся ему здесь, оказался живым, он просто показывал себе в грудь указательным пальцем и говорил: «Кофи, меня зовут Кофи».
Но Пейжи не понимала ни одного его слова. Кофи спросил ее имя и при этом показал рукой на девушку. Пейжи, испугавшись этого жеста, попыталась убежать, но Кофи тоже дернулся. Пейжи испугалась еще больше и, окаменев, осталась на месте.
Кофи сел напротив нее. Он осознавал, что девушка дрожит не от холода, а от страха, и не понимает того, что он ей говорит. Говорить что-то еще было бессмысленно.
Через некоторое время девушка жестом Кофи показала на себя и сказала:
– Пейжи.
Пока они оба молчали, она думала: «Да, я раньше не сталкивалась с темнокожими так близко, но я много раз видела их по телевизору и даже в своем городе. Он, наверное, тоже никогда не видел сиамку. Они такие же люди, как и мы. То, что он голый, это не самое страшное. Ведь и на мне нет ничего. Мы просто не знаем, что с нами произошло. Но он не пытался меня обидеть. Скорее всего, он называл мне свое имя».
– Кофи, – ответил обрадованный африканец, снова показав на себя пальцем.
Они натянуто улыбнулись друг другу. Пейжи закрыла глаза, чуть наклонила голову и приложила ко лбу руку.
– Тоже кружится голова? – забеспокоился Кофи и помог девушке сохранить равновесие. – Ничего. Это скоро пройдет!
Пейжи не поняла, конечно, его объяснений. Они попытались что-то еще рассказать о себе, узнать друг у друга, как они здесь оказались, на своих родных языках. Пейжи еще знала немного английский, но он ей не помог. Пришлось снова погрузиться в тишину.
***
Настроение у Майкла немного улучшилось. Он шел все смелее, но все же постоянно озирался по сторонам. Сначала он шел, как ему казалось, все время прямо. Но так никуда и не пришел. Потом решил ходить змейкой, ориентируясь по Солнцу. Чувство голода не давало покоя, и Майклу казалось, что прошло уже не меньше, чем полдня, но Солнце практически не изменило своего положения.
«Ну, или я окончательно заблудился, или…, – подумал Майкл. – А может, просто иду с такой же скоростью, с какой движется Солнце. Либо Солнце замерло! – осенило его еще одной догадкой. – Но делать нечего. Нужно решиться что-то съесть. Придется полагаться на интуицию, вид и запах».
Он стал вспоминать, что из увиденного сегодня, ему казалось съедобным. Начал разглядывать то, что казалось на вид плодами, более пристально. При таком взгляде одно потенциальное яство не выдержало критики. К борьбе голода и инстинкта самосохранения подключилась брезгливость, и еще один фрукт, или чем оно было, тоже ушел со стола. Другой фрукт не выдержал теста на запах.
«Человеку все-таки не зря даны его органы чувств, – подумал Майкл. – Большинство того, что до этого я ел, имело приятный запах и вкус, не считая кислых, но полезных, лимонов. Но и они были кислыми, а не противными».
Он потянулся за очередным фруктом, но вдруг впервые за весь день заметил какое-то движение. Движение было резким. Совсем не далеко, за деревьями.
«Может, что-то упало? – мелькнула мысль. – Но показалось, что по горизонтали. Значит, нет».
Сердце погнало галопом, так что стало не слышно мыслей
