Выждав минуту, Лёшка тоже стал подниматься. Шёл осторожно, прислушивался. Около чердачной двери остановился. Дверь была приоткрыта.
Присев на корточки, Лёшка просунул голову, осмотрелся. Было темно, и Животова он увидел не сразу. Околоточный стоял спиной к двери в дальнем углу, рядом с чердачным окном. Несколько раз он пригибался и что-то передвигал, но что - Лёшка не видел. Тогда мальчик переступил порог и юркнул за деревянную стойку. Но и теперь он был далеко от Животова и ничего рассмотреть не смог.
Через несколько минут околоточный повернулся и направился к выходу. Он прошёл совсем рядом, чуть не задев Лёшку. Когда захлопнулась дверь, мальчик вышел из-за своего укрытия. Осторожно, на цыпочках, он стал подходить к окну. Ещё издали Лёшка заметил какой-то странный предмет, что-то вроде перевёрнутой самоварной трубы. Подошёл ближе... На старых ящиках, уставив дуло в чердачное окно, стоял пулемёт.
Невский, Гороховая, хрипящий старик - всё это пронеслось в голове мальчика. Потом он представил улицу и идущих по ней людей: хозяина "Смит и Вессона", весёлого матроса с грузовика, бородача, что обнимал его у Литовского замка, - и Лёшку охватил ужас.
Мальчик глянул в окно. Над самой Лёшкиной головой висело хмурое февральское небо. Ветерок резкими порывами, словно кто выдувал его из кузнечных мехов, то пробегал по крыше, перекатывая снежинки, то затихал, и снежинки плавно опускались на новое место. Внизу, на улице, кое-где светились неяркие фонари. Было безлюдно и по-сиротски тихо. Лёшка дотронулся до пулемёта. Морозная сталь обожгла руки. Попытался его приподнять - пулемёт был тяжёл и чуть не придавил колесом Лёшкину ногу. Мальчик ещё минуту стоял над пулемётом. Потом вдруг решительно стянул его с ящиков, взял за металлическую дугу и покатил к выходу.
Когда Лёшка толкнул чердачную дверь, та не поддалась. Дверь оказалась запертой.
В ЗАПАДНЕ
Лёшка стоял у двери. Он явственно слышал шаги. Они громыхали по лестничной клетке. Они отзывались в ушах, ударяли в голову. Вот сейчас звякнут ключи, откроется дверь и войдёт Животов.
Мальчик попятился. Схватил пулемёт. Потащил его к старому месту. Бросил у ящиков. Кинулся в сторону. Затаился за балкой чердачного перекрытия.
Прошла минута, а может быть, десять. Кругом стояла мёртвая тишина. Лёшка понял, что ошибся, что никакого Животова нет, что шаги - это просто послышалось от неожиданности и от испуга, и всё же страх проходил медленно, а сердце не переставало тревожно биться. Наконец Лёшка сдвинулся с места и тихонько подобрался к окну. Он дохнул свежего морозного воздуха и только тогда успокоился.
Решение пришло неожиданно, именно тогда, когда мальчик смотрел в окно. Распахнув его створки, Лёшка вылез на крышу. Затем потащил пулемёт. Пулемёт оказался чертовски тяжёлым. Он упирался, словно живой, цеплялся металлическим щитом за оконную раму и никак не хотел вылезать наружу. А потом, когда наконец пулемёт оказался на крыше, он вдруг по наклонной поверхности стремительно потянул мальчика за собой, и Лёшка едва не свалился на улицу.
Отдышавшись, мальчик перетащил пулемёт на противоположный скат крыши - решил сбросить его во двор в снежные кучи. Царапнув по водосточному жёлобу, пулемёт тяжёлым грузом рухнул вниз. Ударился тише, чем предполагал Лёшка.
Затем мальчик направился к водосточной трубе. Попробовав ногой, надёжно ли, Лёшка решил спускаться. Сползал осторожно, придерживался за костыли, вбитые в стены. Когда до земли осталось метра два, в трубе что-то загрохотало. Это сорвались ледышки. Лёшка вздрогнул, опустил руки и шлёпнулся в снег.
В это время Животов снова поднимался по чердачной лестнице. Если бы Лёшка остался на крыше, он бы увидел такую картину. Открыв чердачную дверь, Животов направился к пулемёту. Однако, сделав несколько шагов, околоточный остановился. Привстал на цыпочки, вытянул шею. Потом, словно кто подбросил его пружиной, ринулся к ящикам. Не веря своим глазам, пошарил руками. Выпрямился, замер. Крутанул головой влево, вправо. И вдруг, подхватив полы шинели, бросился назад к выходу. На лестнице громыхнуло человеческое тело, с шумом ударила дверь, скрипнула - и опять всё замерло.
Животов не вернулся в аптеку. Трусливо озираясь по сторонам, он выскочил на улицу и побежал по ней с такой прытью, словно за ним гналось само привидение. Он задыхался от быстрого бега, скользил, падал, опять поднимался и снова бежал, бежал и бежал...
Покрутившись немного у пулемёта, Лёшка вошёл в аптеку. Золотушкин не заметил исчезновения мальчика. Он просидел до полуночи в своей комнате: видимо, ожидал Животова. Потом вышел, проверил двери, перекрестился и отправился спать.
Когда Золотушкин забылся в тревожном сне, Лёшка снова вышел на улицу. Он вытащил пулемёт из сугроба, вкатил его в кухню. Затем поднял крышку подпола и осторожно спустил его вниз. Откатив пулемёт в дальний угол, поближе к гранате и пистолету, Лёшка заставил его пустыми ящиками и сверху прикрыл рогожей.
Спал в эту ночь мальчик на редкость крепко, как солдат, уставший в походе.
ПОПАЛСЯ
Пулемёт, пистолет, граната - целое богатство у Лёшки в аптечном подполе.
На следующий день Золотушкин аптеку не открывал. Сказавшись больным, закрылся на ключ в своей комнате. А Лёшка снова бегал по городу, слышал опять стрельбу, видел, как продолжали арестовывать генералов и важных царских чиновников. "А что, если арестовать Животова?" - подумал Лёшка.
Вернувшись домой, Лёшка спустился в подпол, достал "Смит и Вессон" и гранату. Покрутил в руках пистолет, повертел барабан с патронами, несколько раз взвёл и осторожно спустил курок, потом засунул пистолет поглубже в карман.
Прежде всего мальчик помчался к полицейскому участку. Но тот оказался закрытым. "Ладно, приду попозже", - решил Лёшка. Но и позже участок не открывали. Тогда мальчик принялся разыскивать околоточного на улицах. Исходил соседние переулки, дошёл до самой Невы, опять караулил рядом с участком - Животов не появлялся.
Лёшка промёрз, собирался возвращаться домой и вдруг вспомнил про дом генерала Зубова. "Арестую генерала. Генерал - это ещё важнее". Мальчик помчался к генеральскому дому.
- Ты что? - спросила Дарья. - Снова лекарства?
- Нет. Мне к генералу.
- К генералу?! Зачем же тебе генерал?
- Нужен, - ответил Лёшка и почувствовал, что краснеет.
- Так генерала ведь нет, - ответила Дарья. - Генерал на войне. А зачем тебе генерал?
Ух, уж эта Дарья! До всего-то ей дело!
Лёшка ничего не ответил, хотел уйти.
- Постой, - сказала прислуга. - Пошли, покормлю. - И снова взялась за своё: - Ох, ох, сиротинушка ты моя, похудал, обтрепался. Ты не ходи, сиди дома. Стрельба, не ровён час подстрелят на улице. Ох, ох, и чего на белом свете творится!
Простившись с Дарьей, Лёшка снова принялся искать Животова. Снова топтался и мёрз на разных улицах. Снова ходил к Неве и к участку. Околоточный исчез, словно под лёд провалился.
Раздосадованный неудачей, Лёшка понуро брёл по какому-то переулку... Переулок был тихий с рядами невысоких двухэтажных домов, с каменными заборами и подворотнями. Кругом ни души. И вдруг - Лёшка даже не поверил своим глазам - в переулок свернул генерал! Мальчик взглянул - длинная пушистая борода, широкие золотые лампасы, рукава с узорчатыми нашивками. "Важный, должно быть, генерал", - сообразил Лёшка. Сердце забилось, рука потянулась к "Смит и Вессону". Пропустив перед собой генерала, он выхватил пистолет.
- Руки вверх! - скомандовал Лёшка.
Тот вздрогнул, обернулся. Увидев направленный на него пистолет, он поспешно вытянул руки. Потом рассмотрел мальчика опустил руки и закричал:
- Ты что же, поганец, - пугать честной народ?! Вот я тебе!
- Руки вверх! - снова закричал Лёшка. - Вперёд!
Поняв, что мальчик не шутит, старик подчинился, тревожно оглядываясь на пистолет и гранату. "А, попался! - злорадствовал Лёшка. - Иди, иди".
Не прошли они и двадцати шагов, как со всех сторон стали сбегаться мальчишки.
- Генерала ведут! - закричали они. Генерала ведут!
- Ух ты, Лёшка аптекарский!..
- Глянь, глянь, с пистолетом!..
- Это же Пахомыч! - выкрикнул кто-то. - Из гостиницы "Европейская". Куда ты его, Лёшка?
Мальчик не ответил, подумал: какой ещё Пахомыч, какая гостиница?
На улице стали появляться взрослые люди. Собиралась толпа. "Генерал" осмелел: остановился, повернулся к Лёшке, схватил за ухо.
- Ты что же, стервец, шутки шутить!
Лёшка от боли взвизгнул, дёрнулся и нажал на пистолетный крючок. "Смит и Вессон" выстрелил.
Люди отпрянули, мальчишки бросились наутёк. А Пахомыч бухнулся на четвереньки и, загребая бородой снег, пополз к подворотне.
- Руки вверх! Руки вверх! - исступлённо выкрикивал Лёшка и шёл за ним следом.
Выстрел всколыхнул переулочную тишину. Стали сбегаться новые люди, вернулись мальчишки. Лёшка поднял глаза и увидел бежавших к нему вооружённых людей.
