— Вы восхищаетесь телосложением этого человека? — спросил Лидию лорд Вортингтон, проследивший направление ее взгляда.
— Нет. Разве в нем есть что-нибудь замечательное?
— Он когда-то, в давние времена, был знаменитостью. Он был чемпионом Англии. Для вас, может, будет небезынтересно узнать, что это учитель одного нашего общего знакомого.
— Скажите, как его имя? — спросила Лидия, желая, чтобы лорд назвал имя этого общего знакомого.
— Нед Скин, — ответил лорд, поняв, что она спрашивает о стоявшем внизу человеке. — Он долго жил в Австралии и недавно вернулся в Англию. Спортсмены устроили ему торжественную встречу. На днях его чествовали на обеде, за которым в нетрезвом виде он побил нашего общего знакомого. Тот хорошо сделал, что позволил безнаказанно побить себя, иначе бы он мог убить старого Скина, если бы принялся за дело всерьез.
— Так это Скин? — внимательно посмотрела Лидия на гиганта, чем приятно поразила лорда Вортингтона. — А, теперь я узнаю того маленького человека, с которым он говорит. Это один из тех, кто снимал домик в моем парке этой весной, кажется, вы даже порекомендовали их…
— Да, — смутившись ответил лорд Вортингтон. — Вы правы. Это тренер Меллиш. Посмотрите, какая смешная лошадь вон у того гусара, — второго в заднем ряду.
Но Лидия не обратила внимания на смешную лошадь. Она вслушивалась в разговор друзей Кэшеля.
— Парадиз! — услышала она восклицание Скина, презрительно оттопырившего губы при этом имени. — Будет вам говорить глупости.
— Случались и более невероятные вещи, — возразил Меллиш. — Я не говорю, что Кэшель Байрон плохой боец. Но что-то слишком уж везет ему. А это всегда худо кончается. К тому же, разве вы не заметили, какой он грустный последнее время?
— К черту грусть, — закричал рассерженный Скин. — При чем тут ваша грусть?
— Не говорите. Это дело опасное.
— Я вижу, вы на что-то намекаете. Уж не на ту ли миллионершу, про которую он постоянно говорит моей старухе?
— Да, я говорю о той молодой особе, от которой ему пришлось отказаться. Одно из крупнейших состояний в Англии. Это не шутка. Притом смазливая девчонка. Он познакомился с ней в Уилстокене, где я тренировал его к состязанию с датчанином. Он забросил тренировку после того, как повстречался с ней. Не хотел ничего делать, несмотря на все мои убеждения. Он так запустил свое дело, что я из злости поставил свои деньги против него. А он все-таки победил. Черт бы побрал эту женщину! Я потерял из-за нее сто фунтов.
— Это вам наука за ваши глупости. Тогда вы ошиблись и теперь ошибаетесь с вашим хваленым Парадизом.
— Парадиз еще ни разу не был побит.
— А Кэшель?
— Ладно, посмотрим.
— Посмотрим. Но говорю вам, что я знаю Билли Парадиза. Я видел его в деле. Он не имеет понятия о боксе. Простой неуч. Моя старуха понимает больше его.
— Может и так, — возразил Меллиш. — А только что толку в вашей науке? Вспомните Ченстона. Как он ни учен, а Билли таки уложил его. И то он продержался так долго только лишь потому, что Билли вышел из себя. Это слабая его сторона. Он не умеет сдерживать свои чувства. Но вздыхателю по женским сердечкам не устоять против него.
— Хотите пари, что устоит? Если он не устоит, я сам сойду на арену и оторву ему голову. — И Нед Скин разразился потоком нелестных эпитетов по адресу Билли Парадиза. Меллиш еще раз указал ему, как плохо выглядел Кэшель в последние дни.
— Да, он недостаточно бережет себя, — покачал головой Скин. — Он все бегал показывать Лондон моей старухе и Фанни: вон они сидят на трехшиллинговых местах. Каждый вечер театры; каждый день какая-нибудь прогулка в парк, чтобы посмотреть на королеву, и прочее в этом духе. Моя Фанни, по правде сказать, любит, чтобы он сопровождал ее всюду; ей, конечно, лестно показаться на людях с таким красавчиком. Ее собственный отец недостаточно хорош для прогулок по Лондону. Старуха тоже чуть не молится на него. Она утверждает, что та девушка, о которой вы говорите, не стоит его. И чего он им дался! В Мельбурне за обедом никогда не подавали того, что я ел, и все делали по вкусу Кэшеля. Поверите ли, мне приходилось подговаривать его, чтобы он для себя спрашивал то, чего мне хотелось. Иначе и не добьешься, бывало… А все-таки, вдруг оживился старый Скин. — Биллу Парадизу не устоять против моего мальчика. Куда ему!
Сейчас же после ухода миссис Байрон, под свежим впечатлением ее очаровательности, Лидия задумалась над тем, что за женщина была эта миссис Скин, о которой с такой любовью говорил Кэшель и которая сумела возбудить к себе сыновние чувства Кэшеля в большей степени, чем родная мать. И вот оказывается, что это просто старая жена отставного кулачного бойца! Очевидно, что влияние этой женщины не могло отвратить Кэшеля от боксерской карьеры. Мысли о Кэшеле и его судьбе вновь поглотили Лидию. Она сидела с обычным своим сосредоточенно-сдержанным видом и, казалось, внимательно смотрела на арену. Но она не видела ни солдат, ни фехтовальщиков, ни атлетов. Ее мысли были далеко отсюда, в загадочном будущем.
Вдруг появление человека страшного вида перебило ее мысли. Его лицо по цвету и виду казалось высеченным из черного гранита. Его выступающая челюсть и убегающий назад лоб напоминали орангутанга. Лидия, вздрогнув, очнулась от своих мечтаний и услышала бурю рукоплесканий, пронесшуюся по рядам зрителей. Черный атлет свирепо улыбнулся и перепрыгнул через барьер арены. Лидии пришлось сознаться, что, несмотря на отвратительную голову и слишком большие руки и ноги, это был красиво сложенный человек. Сильная спина и мускулистые отливавшие черным блеском плечи выказывали большую силу и ловкость.
— Ну, разве не картинка этот Билли! — услышала Лидия восторженное восклицание Меллиша. — Что скажете, Нед Скин?
— Будет вам, — презрительно ответил Скин. — Посмотрите лучше на моего мальчика. Чем не джентльмен? Посмотри на него, как он идет по улице, так, пожалуй, примешь его за самого принца Уэльского.
Лидия посмотрела туда, куда он указывал, и заметила Кэшеля — совсем такого, каким она в первый раз увидела его в Уилстокене на вязовой аллее. Он подходил к арене с тем равнодушным видом, с каким люди выполняют ненужную и скучную формальность.
— Посмотрите, мисс Кэру, — шепнул ей лорд Вортингтон. — Разве перед вами не Аполлон и сатир? Вы должны признать, что наш знакомый — настоящий красавец. Если бы он мог в таком костюме появиться в обществе, то все женщины…
— Замолчите, — резко оборвала его Лидия. Ей вдруг стали невыносимы его слова.
Кэшель не перескочил через барьер, как его противник. Он спокойно перешагнул и, отказавшись от предложенной друзьями помощи, простым и размеренным движением взял свои боевые перчатки, как будто готовясь выйти на прогулку. Управившись с левой рукой и тем лишив себя способности свободно действовать ею, он ловко засунул в перчатку другую руку, схватил торчавший ремешок в зубы и движением, с каким тигр разрывает добычу, затянул его. Лидия вздрогнула.
— Боб Меллиш, — воскликнул Скин. — Ставлю двадцать против одного, что вашему Парадизу придется худо. Двадцать против одного! Идет?
Меллиш покачал головой. Затем распорядитель, указывая поочередно на противников, прокричал:
— Парадиз — профессор. Кэшель Байрон — профессор. Начинайте!
Кэшель теперь только впервые взглянул на Парадиза, присутствие которого он, казалось, до тех пор не замечал. Противники сошлись на середине арены, едва коснулись протянутой руки друг друга, тотчас же отскочили и стали медленно ходить слева направо по кругу, как пантеры, не спуская глаз один с другого.
— Я думаю, что они могли бы обменяться более сердечным рукопожатием, — сказала Лидия, стараясь скрыть свое волнение.
— Это обычная манера профессионалов, — заметил лорд Вортингтон. — Они поступают так, чтобы не дать противнику ухватиться за протянутую руку и нанести неожиданный удар прежде, чем можно успеть ее высвободить.
— Какое низкое коварство! — возмутилась Лидия.
— Впрочем, этого никогда не случается. Никто так не поступит, потому что в таком положении нельзя свободно владеть левой рукой, — успокоил ее Вортингтон.
Лидия отвернулась от него и сосредоточила все свое внимание на том, что происходило на арене. Ей показалось, что Парадиз более уверен в себе, чем Кэшель. Хотя он и нервничал, сознавая силу своего противника, но вместе с тем на лице его выражалось какое-то добродушие; он как будто обещал потешить и удивить зрителей какой-нибудь неожиданной выходкой. Кэшель же был настороже, ловил каждое движение своего противника и следил за ним взглядом, в котором Лидии почудилось что-то дьявольское. Сердце ее забилось еще сильнее.
Вдруг глаза Парадиза зловеще сверкнули. Он нагнул вперед голову, сделал прыжок, как-то весь сжался и ринулся на Кэшеля. Раздался звук, как бы от вылетевшей из бутылки шампанского пробки, после чего Кэшель оказался на прежнем своем месте посредине арены, а Парадиз — у самого барьера утирал перчаткой кровь, обильно струившуюся но нижней части его лица.
