было немало попыток его применять – результаты довольно противоречивые. Кстати, тот же способ лечения болезни Паркинсона работает уже на практике, и весьма неплохо. Он также применяется при некоторых видах депрессий – и тоже с хорошими результатами. Но вот однозначно побороть ОКР не получается.
Вопрос о вменяемости
В заключение, как всегда, несколько слов о судебной стороне вопроса. Различают несколько подвидов обсессивно-компульсивного расстройства, в зависимости от уровня критики к своему состоянию.
• ОКР с сохранной критикой. При этом больной все полностью осознает и понимает, что обсессии и компульсии – это болезненные проявления и ему нужно лечиться. Такие пациенты чаще всего не попадают в поле зрения судебных психиатров, даже если их обсессии связаны с суицидом или насилием – они понимают, что это «неправильные» мысли, и боятся что-то сделать с собой или окружающими.
• Другое дело – ОКР со сниженной или с отсутствующей критикой. При этом пациенты не осознают патологичность своих мыслей, вообще их не контролируют и могут вести себя опасно. Напоминает психоз, не правда ли? Часто в протоколах так и пишут – «ОКР с отсутствующей критикой психотического уровня» (хотя это заболевание и не относится к психотическому спектру расстройств).
Решение в таком случае принимается индивидуально по каждому пациенту. Тут нет универсальных ответов, как при шизофрении. Экспертизы эти бывают длинными и требуют наблюдения за пациентом в процессе госпитализации. В описанном случае больной был признан вменяемым и способным нести ответственность за свои поступки, его критика – фрагментарна, но достаточна для несения уголовной ответственности.
Также хочу добавить, что не стоит искать у себя признаки ОКР. Они есть у большинства людей на земном шаре, но это не делает всех нас больными. Грань, как и всегда, провести сложно, и в свое время Американская психиатрическая ассоциация сделала просто – они решили, что если компульсии отнимают больше 40 минут в день, то человека можно считать больным и лечить. А сколько времени тратите на свои компульсии вы?
Заключение
На врачах лежит и моральная ответственность, и социальная, и медицинская. Судебные психиатры не только проводят экспертизы, но и лечат тех, кто был признан невменяемым и оказался на больничной койке вместо тюремных нар.
Помните – те самые звезды, что светили нашимпредкам, когда огонь еще вызывал только страх, – эти звезды в нас. И не всегда они складываются удачно. Но кто сказал, что от этого мы перестаем быть людьми?..
– Доктор, – опять бесится Алекс, – дай что-нибудь, мы не можем уже с ним.
– Доктор, тут тебя районный психиатр ищет по поводу суда.
– Доктор, ну сколько можно мучиться с ней, ну не понимает она ничего, не хочет от наркотиков отказываться. Успокойся уже.
– Док, тебя ищет мать Исаака, хочет с тобой поговорить, срочно.
– В очередь, сукины дети!
– Вот ты все смеешься, а у нас за ночь тут накопилось к тебе всякого…
Так начинается каждый мой день – с хора голосов персонала отделения в семь утра, и продолжается до четырех часов. С годами это превратилось в фоновый шум, и я научился выделять действительно важное и срочное. После этого – вторая работа, до восьми вечера, если повезет. Не повезет – до девяти. И основную массу этого времени я занимаюсь тем, что пытаюсь вылечить людей, которые не очень-то хотят лечиться.
Этот парадокс психиатрии всегда меня изумлял: когда человеку реально нужно лечение здесь и сейчас, он чаще всего уже в таком состоянии, что не понимает своей болезненности и не видит необходимости в посторонней помощи. А те, кто ходит в приемный покой как на работу, каждый день без всякой нужды, требуя какого-то вспоможения от государства (чаще всего – социального), в этом вспоможении как раз не особо нуждаются.
Вы скажете: но ведь психиатрический приемный покой – это не самое приятное место, и раз человек решил прийти, то, видимо, не просто так? Представьте себе, бывает и просто. Когда хронические больные привыкают к лечению в отделении, у них развивается особый вид зависимости – госпитализм. Это пристрастие к лечению в медицинском отделении: человек получает еду, крышу над головой, а если нормально себя ведет – то и хорошее отношение персонала и одежду. Чем не жизнь? Но потом, когда ему пора вернуться домой и продолжать жизнь самостоятельно, он уже не в состоянии, и начинаются хождения в приемник с выдуманными жалобами и демонстративными угрозами суицида.
По всей видимости, такова суть человеческой природы – всегда все поперек, все с ног на голову, импульсивно и назло. Может, это эволюционный механизм какой-то, чтобы человечество шло вперед, преодолевая все препятствия на своем пути (причем некоторые мы создаем себе сами же, но не суть). В психиатрии просто все эти механизмы по-особенному остро выражены, они как бы подсвечены прожекторами больного разума. И можно видеть, как человечество развивалось, на примере больных и в каких моментах этот процесс развития заходил не туда, куда следовало бы.
Психиатры уже больше века задаются вопросом, почему больные болеют, откуда берутся все те заболевания, о которых шла речь в книге, как человек приходит от момента рождения (допустим, что желанного родителями и долгожданного) к моменту полного разрушения всего, что можно назвать собственно душой, или психикой. Ответов много, они не всегда точны и не всегда объясняют что-то. Но они есть, и их (ответов) количество копится с годами.
Когда мне предложили написать эту книгу, я решил, что моя главная задача – не столько познакомить читателя с судебной психиатрией как таковой, сколько показать истинный мир моих пациентов. Это изнанка нашей реальности, если хотите, альтернативный мир рядом с нами. Мы с вами в обычной нашей жизни не видим всего этого, не понимаем и потому боимся. Шарахаемся на улицах от алкашей, стыдимся бомжей и не принимаем того факта, что эти люди тоже несут в себе искру сознания, точно такую же, как и у всех, только кто-то раздул ее, а кто-то затоптал окончательно.
Наверное, в XXI веке уже настала пора принять как данность тот факт, что все мы больны. У каждого из нас есть внутренние проблемы, конфликты, а у кого-то и настоящие заболевания, требующие лечения. Эта книга – про нас с вами, про наших друзей и родственников, про соседей и коллег по работе.
Вы не представляете, сколько вокруг вас людей, принимающих психиатрическое лечение. А еще больше тех,
