если бы Дэй знал, что юноша, которого спаивают, это родной бран Донга, то давно бы вмешался. Но Фенгу было всего шесть лет, когда их с матерью и сестрой Шучун угнали в рабство. Сейчас в харчевне лицом к Дэю сидел юноша семнадцати лет.
Между тем события начали развиваться не в пользу Фенга. Он почти отключился — голова его клонилась на стол.
— О, Фенг, пожалуй, пора расплатиться и пойти домой. Давай мы отведем тебя домой. Мы не бросим друга. Можешь на нас положиться, — усмехаясь, говорил старший и подмигивал второму, помоложе.
— Да… отведите меня домой… Я хочу спать… — бормотал Фенг.
— Сначала надо расплатиться, дружище. У тебя же есть деньги?
Фенг вынул из пояса деньги.
Рассчитались за ужин.
Затем два новоиспеченных друга подхватили юношу с двух сторон под руки и повели в выходу.
Дэй выждал, расплатился и пошел за ними.
Дождь, ливший весь день, перестал. Заметно похолодало. Ночь накрыла город. Лишь кое-где мелькали огоньки в окнах домов.
Троица шла молча. Потом они повернули в один из проулков, где остановились, опустив Фенга на землю.
— Забирай деньги и одежду! — командовал старший.
— Может, уйти подальше? — спросил молодой, тщательно обшаривая Фенга.
— Давай быстрее!
Глаза Дэя уже привыкли к темноте. Он подкрадывался осторожно, часто замирая на месте и возобновляя движение, только когда мошенники разговаривали.
— Всё? Что ты копаешься! — в нетерпении прошипел старший.
— Сейчас, сейчас, — молодой склонился над Фенгом, стягивая ханьфу, — ханьфа зацепи…
Молодой не договорил — удар ребром ладони по шее заставил его вскинуться и упасть на Фенга. Следующий удар предназначался старшему, которого Дэй ударил с полуразворота локтем в область носа. Запахло кровью. Старший отшатнулся, поднял руку к лицу и рухнул от второго удара в живот.
Дэй быстро забрал деньги, схватил Фенга и его одежду. Оглянулся. Проулок был пустым. Дэй потащил упирающегося, ничего не понимающего Фенга в харчевню, в свою комнату.
Фенг долго приходил в себя, несмотря на то, что Дэй ночью промыл юноше желудок: сильно болела голова, мутило. Кислый запах перегара витал в комнате.
Но в конце концов Фенг приподнялся и, ничего не понимая — где он, почему раздетый и кто этот седой старик, попросил воды. Дэй подал ему кружку с чаем.
— Где я? Почему здесь? Кто вы такой? — Фенг устал говорить и откинулся на подушку.
— Столько вопросов! Значит, жить будешь, — заулыбался Дэй. — И долго, если перестанешь делать глупости.
— Кто вы такой? Почему вы… а я вчера много выпил. Плохо помню… Мне нужно домой! Меня ждут дома, — встрепенулся Фенг и сделал попытку вскочить, но застонал и схватился за живот.
— Как тебя звать, «любитель вина»?
— Фенг, — морщась от боли, ответил Фенг.
— Фенг, Фенг — хорошее имя. — Дэй повторил про себя несколько раз имя юноши. Как будто мимолетное узнавание мелькнуло в его сознании и тут же исчезло. — Так почему ты Фенг сидел один в харчевне и пил вино? На тебе дорогая одежда и видно, что ты не голодаешь. Что-то случилось в твоей жизни? Ты влюбился? Проиграл большие деньги? Тебе угрожает опасность? Или поссорился с отцом, который почему-то не хочет выполнить твою просьбу? — спросил Дэй, подавая юноше кашу. — Поешь, легче станет.
Фенг взял чашку с кашей. Что он может рассказать незнакомцу, да еще старику? Но это был первый человек, который захотел его выслушать. И потом, у него такие добрые умные глаза.
И Фенг решился. Конечно, он не расскажет всё. Это не его тайна. Но про сестру можно рассказать.
— У нас в семье случилось несчастье. — Фенг помолчал и продолжил, уже не останавливаясь: — Мы ездили на пикник. Сестра ехала верхом на лошади. Я скакал за ней. Мне надо было скакать впереди, и ничего бы не случилось. — Дэй внимательно слушал, не перебивая. — В общем, выскочила лиса. Прямо перед лошадью сестры. — Фенг сглотнул подступивший к горлу комок. — Ее лошадь понесла. Лан не удержалась в седле — упала. Врачи ничего не могут сделать. Хотя мой отец господин Сию-гю не бедный человек. Она лежит грустная почти десять дней. Она не может ходить. Ужасно, если это навсегда. Но мы все надеемся. А я виноват в этом, — закончил Фенг.
Дэй помолчал, обдумывая всё, что он услышал, затем сказал:
— Во-первых, ты ни в чем не виноват. У каждого человека своя судьба. Без Неба не делается ничего. Так было угодно Ему. Во-вторых, если девочка чувствует ноги, еще не всё потеряно. И… почему ты отца называешь «господин Сию-гэ»?
— Потому что он не мой родной отец. Господин Сию-гэ купил меня на рынке рабов и воспитал как собственного сына.
— Хм… тебе повезло. А ты помнишь своего родного отца?
— Смутно. Мне было всего шесть лет, когда на нашу Маленькую деревню напали разбойники.
И снова в памяти Дэя мелькнуло смутное воспоминание и ушло.
— Не надо приумножать неприятности, Фенг. Твоим родителям и так нелегко. Вчера ночью тебя могли убить, покалечить. И уж точно оставили бы замерзать на улице.
Фенг опустил голову. Старик был прав.
— Я могу осмотреть твою сестру, Фенг, если твой отец не будет против.
В глазах Фенга мелькнула надежда. Но что может старик в бедной одежде? И что он, Фенг, скажет отцу?
— Вижу, ты сомневаешься, юноша. В таких делать лучше сделать всё возможное, лучше использовать все шансы, которые дает Небо.
— Я понял вас, — ответил Фенг. — И скажите, как мне вас называть?
— У меня короткое имя, но длинные руки, — улыбнулся Дэй. — Зови меня Дэем.
— Где-то я слышал это имя, — задумчиво произнес Фенг и встряхнулся, после съеденной каши ему стало намного лучше: — Давайте пойдем быстрее ко мне домой. Здесь недалеко.
— А твой отец сейчас дома?
— Нет, он на службе.
— Тогда будет лучше, если ты один придешь домой и всё расскажешь. А я загляну завтра утром.
— Да, я расскажу отцу, что вы спасли меня.
— И, надеюсь, ты по дороге не завернешь в харчевню и не потеряешься, — улыбаясь, сказал Дэй, внимательно глядя на Фенга.
— Конечно нет, — засмеялся Фенг. — Запоминайте, где я живу.
Когда Фенг ушел, Дэй задумался: два раза его память подавала ему знак. Это не может быть случайностью. Но Дэй, сколько ни напрягался, не мог понять, откуда идут смутные воспоминания. Ничего. Небо всё устроит — оно знает, когда открывать тайны.
Глава 22
В поспешности скрыты ошибки
Когда Шучун привели обратно в «синий дом», а Мин исчез и больше не появлялся, она как будто застыла: сначала плакала, а потом застыла в своем горе. Шучун всё делала механически, не выражая эмоций.
