В общих чертах я рассказала ей о нашей встрече с Макаром, но только на следующий день. Всю бессонную ночь я размышляла, стоит ли вообще ей что-то говорить. Она же у меня впечатлительная. Расстроится еще, переживать начнет, накручивать себя.
Я-то наивно полагала, что уволюсь по-быстрому, и меня уже ничего не будет связывать с Макаром. Я снова залягу на дно. Снова сотру его из своей жизни, как ненавистное пятно. А он сволочью приставучей оказался. А в комплекте с ним еще и Оля шла.
Они буквально вынудили меня выйти на больничный. Весь день я сегодня думала о том, как жить дальше. Искать новую работу? Повременить? Или, как вариант, вести все дела с дома... К тому же опыт удаленки у меня уже имелся.
Как бы там ни было работа крайне важна для меня. Изучив рынок, я пришла к выводу, что не найду ничего даже отдаленно похожего. Со сменой работы наш бюджет существенно сократится. Первым делом нам придется переезжать в жилье подешевле, и вряд ли оно будет располагаться рядом с новым местом работы. Об удобствах можно будет сразу забыть. Я-то переживу, а вот для мамы и Глеба — это лишний стресс.
В общем, мне теперь есть, чем забить свою голову. Но я не опускаю руки... Не отчаиваюсь. С утра разослала свое резюме в парочку компаний.
— И о чем вы вообще разговаривали? — поинтересовалась мама неспроста, несмотря на неприятную для нас обеих тему.
— Обо всем и в то же время ни о чем, — намеренно не стала вдаваться в подробности.
Незачем ей валяться в этой грязи. Сама еще толком не успела оправиться и переварить все. Такое не переваривается.
— А ты... Ты рассказала ему о Глебе?
— Конечно же, нет, мам, — отмахнулась я.
Она понимающе кивнула. Нахмурилась.
Я достала гладильную доску, разложила ее, взяла утюг. Все это время я ощущала на себе пристальный взгляд мамы. Сердцем чувствовала, что наш разговор только начал набирать обороты.
— А почему ты не хочешь ехать на этот ваш дебилдинг? — после затянувшейся паузы мама продолжила вести допрос с пристрастием, параллельно играя с внуком. — Это же весело. Тебе просто необходимо развеяться. Сколько мы тут уже живем, а ты кроме торгового центра и детских площадок ничего и не видела даже.
— Мам, — буркнула я, не поднимая на нее взгляда.
— Что, мам? Ты такими темпами скоро в затворницу у меня превратишься! Паутиной обрастешь!
— Перестань. У меня нет времени на развлечения. Вот Глеб немного подрастет...
— Все у тебя есть! И время, и возможности, было бы желание. В конце концов, я тебе для чего? — настырно перебила мама, глянув так, словно меня ждала взбучка. — Вот ответь, больничный ты на кой ляд взяла? Не связано ли это как-то с Макаром?
Для этой дотошной женщины я всегда была открытой книгой... Мама видела меня насквозь. Бессмысленно было что-то скрывать. Если сказала «а», не сказать «б» уже вряд ли получится.
— Да, мам. Это связано напрямую, иначе я так не переживала бы.
— Хм, — сощурилась она, уже надумываю себе всякое, потому я поспешила внести ясность:
— Макар сменил Дмитрия Борисовича на посту генерального директора. Он его сын, представляешь?
— Во дела! — возбужденно отреагировала мама, сложив губы трубочкой.
— Вот-вот! Только представь, сколько всего я еще не знаю о жизни Макара. Сколько он врал, недоговаривал мне. А теперь он стал моим руководителем. Если я останусь в компании, мне придется как-то с ним взаимодействовать, — произнесла я на одном дыхании, подключила утюг. — Сейчас-то ты понимаешь, почему я вся на нервах?
— Понимаю, — сказала она слабо и хмыкнула, вынудив меня посмотреть на нее. — У тебя все еще есть чувства к нему?
Я пришла в растерянность и не сразу сообразила, был ли это вопрос или мама озвучила свои мысли. Как бы там ни было, меня передернуло.
— Да, господи, нет никаких чувств уже давно, — прыснула я со смеху, изобразив на лице подобие улыбки.
Судя по многозначительному выражению лица, маме было что еще сказать, но она решила дать мне передышку:
— Ладно, проехали.
Мама сидела на пушистом ковре, строила с Глебом пирамидку из разноцветных формочек. Сначала он закладывал "фундамент", затем мама присоединялась к строительству. Сын в какой-то момент рассмеялся, балакая что-то на своем. Задорно так, будто понимал всю ситуацию, и она казалась ему до того смешной.
Я принялась за глажку белья и не могла не заметить, как притихла мама.
— Па-бап! — воскликнул Глеб, передавая ей красное колечко.
— Бабуль, ты чего? — позвала я ее. — Глеб говорит, твоя очередь строить пирамидку.
Она моргнула, приняла колечко из его рук и поцеловала любимого внука в волосы.
— Алён, а ты уже задумывалась о том, что будет, если Макар узнает? — вкрадчиво спросила мама, кивнув на Глеба.
В груди точно пружина сжалась.
— Нет, не задумывалась, и думать даже не хочу, — холодно отозвалась я.
Соврала.
Думала, конечно. Множество раз. Но всякий раз воображение подбрасывало мне леденящие душу картинки. Я представляла себе Макара, оскорбляющего меня последними словами. И жалеющего, что я не сделала аборт. Уж явно понимания и радости от него ждать не стоит.
Так что нет. Даже под угрозой смерти я не подумаю рассказать Макару о Глебе.
Перебор, конечно. Но в данный момент я чувствую именно так. Пока сложно загадывать.
Удрученность и разочарование волнами нахлынули на меня. Сердце забарабанило за ребрами, горло сжалось в спазмах, как перед панической атакой.
Чтобы не пугать и не расстраивать маму лишний раз, я выключила утюг и отправилась в ванную. Тут же бросилась к раковине, включила ледяную воду, набрала в ладони и окунула в них лицо, желая прогнать из головы непрошеные мысли. Холодом обожгло кожу, мурашки атаковали все тело, однако это нисколько не поспособствовало ни просветлению разума, ни успокоению.
Нет, головой-то я понимала, что нельзя так поступать с Глебом... Когда он подрастет, начнутся вопросы, которых мне не избежать. Ну не буду же я выдумывать легенды о том, что его папочка — космонавт, отправившийся исполнить важную спасательную миссию... или что-то в этом духе. Глеб имеет право знать правду. Он имеет право познакомиться со своим биологическим отцом, каким бы говнюком безответственным он ни был, но сердце ныло от одной только мысли об их знакомстве... Страшно... страшно даже думать о нем.
Внезапно я различила звонок домофона. Выключила воду и прислушалась к маминому голосу.
Бесполезно. Я так ничего и не разобрала, кроме "входите".
Вообще-то мы сегодня никого не ждали, доставку также не заказывали. Если только к соседям опять гости пришли. У тех вечно домофон отключен и все трезвонят к нам. Но затем мама открыла входную дверь, спустя время постучалась ко мне.
— Дочка, тут к тебе... пришли, — произнесла она и я не различила в ее голосе ничего подозрительного, а вот сердце уже было не на месте.
Я вышла из ванной, а на пороге стоял он... Макар, черт бы его побрал.
— Ты чего тут делаешь? — заторможенно выдала я, забывая как дышать.
Я в шоке находилась. Была застигнута врасплох в стенах квартиры, которую считала своим убежищем. А теперь мое убежище рисковало стать проходным двором.
— Привет, — улыбнулся Макар, окидывая меня оценивающим взглядом.
Во рту моментально пересохло, сглотнуть было нечем. Я нервно запахнула полы халата.
— З-здрасьте, — кивнула я в растерянности, завязывая поясок на узел и отдергивая себя от желания посмотреться в зеркало. Вид у меня, должно быть, неважнецкий.
"Вот только не надо думать о внешнем виде! Я у себя дома! Имею право быть хоть пугалом огородным! Гостей я так-то не ждала!"
— Не сочти за наглость, — не переставал он улыбаться ни на миг, чем закручивал мои мысли еще больше. — Я звонил, писал. Ты внесла меня в черный список?
Что за вопросы? Разумеется, внесла. Первым делом, как только поняла, что меня может ждать, если я этого не сделаю.
До меня не сразу дошло, что вообще происходит... Как так вышло, что Макар оказался у меня дома. Без приглашения. Еще и светился так, словно выиграл джекпот. А как только дошло, что все это не к добру, я набросилась на Макара, толкнула от себя дверь и попыталась вытолкнуть его на площадку, где в углу стояло что-то яркое. .
