— Да, знал, — ответил Эллери.
Брэдфорд был удивлен. Столь откровенный ответ насторожил его.
— Когда вы узнали о них?
Эллери сообщил ему это, и удивление Брэдфорда сменилось удовлетворением.
— При каких обстоятельствах? — быстро спросил он с легким оттенком презрения.
Эллери послушно ответил.
— Следовательно, вы знали, что миссис Хейт грозила опасность со стороны ее мужа?
— Не совсем. Я знал, что существуют три письма, указывающие на это.
— Верили ли вы или нет, что эти письма написаны обвиняемым?
Судья Мартин попытался возразить, но мистер Квин встретился с ним взглядом и едва заметно покачал головой.
— Я этого не знал.
— Разве мисс Патриция Райт не идентифицировала в вашем присутствии почерк ее зятя, как вы только что заявили?
Мисс Патриция Райт, сидящая на расстоянии пятнадцати футов, с ненавистью смотрела на обоих.
— Да, но это не означало, что так оно и есть.
— Вы сами не проверяли почерк?
— Проверял. Но я не претендую на звание графологического эксперта.
— Тем не менее вы ведь должны были прийти к какому-то выводу, мистер Смит?
— Протестую! — не сдержавшись, крикнул судья Мартин. — Выводы мистера Смита никого не касаются.
— Вычеркните вопрос, — распорядился судья Ньюболд.
Брэдфорд улыбнулся.
— Вы даже обследовали принадлежащую обвиняемому книгу Эджкоума «Токсикология» — в частности, страницы семьдесят один и семьдесят два, посвященные мышьяку, где определенные фразы были подчеркнуты красным карандашом?
— Да.
— Вы поняли из этих фраз, что если планируется убийство, то оно произойдет при помощи отравления мышьяком?
— Мы можем спорить до бесконечности о разнице между уверенностью и возможностью, — печально отозвался Эллери Квин, — но, чтобы сэкономить время, отвечаю «да».
— Мне кажется, ваша честь, — заявил Илай Мартин, — что это абсолютно неправильный метод допроса.
— Почему, защитник? — осведомился судья Ньюболд.
— Потому что мысли и выводы мистера Смита, касающиеся уверенности, возможности, сомнений и прочего, не имеют прямого отношения к рассматриваемым фактам.
Брэдфорд снова улыбнулся и, когда судья Ньюболд попросил его ограничить вопросы конкретными событиями и разговорами, небрежно кивнул, словно это не имело значения.
— Вы были осведомлены, мистер Смит, что в третьем письме говорилось о «смерти» миссис Хейт как об уже происшедшей в канун Нового года?
— Да.
— Во время новогодней вечеринки вы следовали за обвиняемым, когда он выходил из гостиной?
— Да.
— Вы весь вечер держали его под наблюдением?
— Да.
— Вы наблюдали за ним, когда он смешивал коктейли в буфетной?
— Да.
— Помните ли вы, как обвиняемый последний раз смешивал коктейли перед полуночью?
— Хорошо помню.
— Где он их смешивал?
— В буфетной, рядом с кухней.
— Вы последовали за ним туда из гостиной?
— Да, через коридор, ведущий из прихожей в заднюю часть дома. Он вошел в кухню и направился в буфетную. Я следовал за ним, но остановился в коридоре у двери.
— Он видел вас?
— Понятия не имею.
— Но вы старались, чтобы он вас не заметил?
Мистер Квин улыбнулся:
— Нет, но и не старался попадаться ему на глаза. Я просто стоял у полуоткрытой двери из коридора в кухню.
— Обвиняемый поворачивался к вам? — настаивал Брэдфорд.
— Нет.
— Но вы могли его видеть?
— Четко.
— Что делал обвиняемый?
— Приготовил коктейли «Манхэттен» в шейкере, разлил их в чистые стаканы на подносе и потянулся за банкой с горькими вишнями, которая стояла на столе в буфетной, когда в заднюю дверь постучали. Тогда он оставил коктейли и вышел на кухню посмотреть, кто пришел.
— Именно тогда состоялся разговор мисс Лолы Райт с обвиняемым, о котором она только что сообщила?
— Да.
— Поднос с коктейлями оставался в буфетной, и вы видели его в течение всего промежутка времени, когда обвиняемый разговаривал с Лолой Райт у задней двери в кухню?
— Да.
Поколебавшись, Картер Брэдфорд спросил напрямик:
— Видели ли вы, как кто-нибудь подходил к этим коктейлям в промежутке между тем, как обвиняемый оставил их в буфетной, и тем, когда он туда вернулся?
— Не видел, потому что там никого не было, — ответил Эллери.
— Буфетная оставалась абсолютно пустой все это время?
— Если вы имеете в виду одушевленные предметы, то да.
Брэдфорд с трудом скрывал радостное возбуждение — он сделал рискованный, но отнюдь не безуспешный ход. Лица Райтов окаменели.
— Мистер Смит, вы видели, как обвиняемый вернулся в буфетную после ухода Лолы Райт?
— Да.
— Что он там делал?
— Добавил по горькой вишне из банки в каждый бокал с коктейлем, используя палочку из слоновой кости, потом взял поднос обеими руками и осторожно направился через кухню к двери, у которой я стоял. Я сделал вид, что оказался там случайно, и мы вместе вернулись в гостиную, где он сразу же начал раздавать коктейли членам семьи и гостям.
— По пути из буфетной в гостиную к нему подходил кто-нибудь, кроме вас?
— Нет.
Эллери спокойно ожидал следующего вопроса, хотя видел триумф в глазах Брэдфорда.
— Мистер Смит, вы больше ничего не заметили в этой буфетной?
— Нет.
— Больше там ничего не происходило?
— Ничего.
— Вы рассказали нам все, что видели?
— Все.
— Вы не видели, как обвиняемый бросил белый порошок в один из коктейлей?
— Нет, — отрезал Эллери Квин. — Я не видел ничего подобного.
— А во время возвращения в гостиную?
— Обе руки мистера Хейта были заняты подносом. Он не бросал никакую постороннюю субстанцию ни в один из коктейлей, ни когда готовил их, ни когда нес поднос в гостиную.
В зале послышался шепот, Райты с облегчением посмотрели друг на друга, судья Мартин вытер лицо, а Картер Брэдфорд усмехнулся почти вслух.
— Возможно, вы отворачивались на пару секунд?
— Я не сводил глаз с подноса.
— Значит, не отворачивались даже на секунду?
— Даже на секунду, — с сожалением произнес Эллери, как будто желал, чтобы все было наоборот, стремясь угодить прокурору.
Мистер Брэдфорд с усмешкой окинул взглядом присяжных, и по крайней мере пятеро из них усмехнулись в ответ. Что можно ожидать от друга Райтов? К тому же все в городе знали, почему Карт Брэдфорд перестал видеться с Пэт Райт. Этот Смит положил на нее глаз.
— И вы не видели, как Джим Хейт добавил мышьяк в один из бокалов? — настаивал мистер Брэдфорд, широко улыбаясь.
— Рискую вам наскучить, — вежливо отозвался Эллери Квин, — но не видел. — Однако он понимал, что присяжные ему не верят. Судья Мартин, в отличие от Райтов, тоже это понял и снова начал потеть. Только Джим Хейт сидел неподвижно, словно завернутый в саван.
— Тогда, мистер Смит, ответьте на следующий вопрос. Видели ли вы кого-либо еще, кто имел возможность отравить один из коктейлей?
Эллери Квин собрался с духом, но, прежде чем успел ответить, Брэдфорд добавил:
— Точнее, видели ли вы кого-нибудь, кто отравил один из коктейлей, — кого-нибудь, кроме обвиняемого?
— Я никого не видел, но…
— Иными словами, мистер Смит, — воскликнул Брэдфорд, — обвиняемый Джеймс Хейт имел не только наилучшую возможность отравить коктейль, но вообще был единственным, кто мог это сделать?
— Нет, — ответил мистер «Смит» и улыбнулся. «Ты сам на это напросился, — думал он. — Вот и получил по заслугам. Беда в том, что я и себя поставил в дурацкое положение». Он вздохнул, размышляя о том, что скажет его отец, инспектор Квин, который, несомненно, читает о процессе в нью-йоркских газетах и ломает голову над личностью Эллери Смита, когда догадается о его личности и прочитает об этой ребяческой браваде.
Картер Брэдфорд выглядел ошеломленным.
— Вы сознаете, что это лжесвидетельство, Смит? — крикнул он. — Вы только что заявили, что больше никто не входил в буфетную и не приближался к обвиняемому, пока он относил коктейли в гостиную! Позвольте повторить один-два вопроса. Кто-нибудь подходил к обвиняемому во время его возвращения в гостиную с подносом?
— Нет, — терпеливо ответил Квин.
— Кто-нибудь входил в буфетную, пока обвиняемый разговаривал с Лолой Райт у задней двери?
— Нет.
Брэдфорд едва не потерял дар речи.
— Но вы только что сказали… Кто же, кроме Джеймса Хейта, мог отравить коктейль, согласно вашим же показаниям?
Судья Мартин поднялся, но, прежде чем он произнес слово «протестую», Эллери спокойно ответил:
