обязательно должна оканчиваться в неподвижной бессмысленности: они могут взять на себя задачу возрождения той силы, которая обеспечивает соблюдение взаимных обязательств в расширенной этической семье — силы, основанной на уважении.
Персональный постскриптум
Десять лет назад мы с женой оказались перед моральным выбором. На очередном витке спирали расходящихся линий благополучия двух семей патерналистское государство взяло под «опеку» (эвфемизм, достойный Оруэлла) только что родившихся внуков моей двоюродной сестры. Господствовавшие на тот момент моральные нормы новой образовательной элиты Британии были таковы, что мы не испытывали давления со стороны нашего круга, которое побуждало бы нас забрать этих детей. Наши родственники демонстрировали такую же мягкую снисходительность. Я рад был бы сказать, что мы не колебались ни секунды — конечно, это было не так. Задним числом уже нелегко восстановить все те мысли, которые привели нас к нашему решению, но одним из важных факторов была мысль о том, чего ожидали бы от нас в такой ситуации наши старики. Даже после смерти они оказывали на нас огромное моральное воздействие, и наше самоуважение зависело от их воображаемой оценки. Другим мощным фактором, который был обусловлен нашим долгим общением с африканской культурой, оказалось наше уважение к африканской норме расширенной моральной семьи.
К счастью, государство облегчило нам задачу, поскольку новое законодательство предусматривало возможности, позволявшие расширенной семье избежать мучительных формальностей, связанных с принятием детей в семью. Благодаря единству мнений официальных инстанций и родственников мы «пронеслись» через эти процедуры за какие-то восемь решающих первых месяцев в вихре бланков, проверок и денежных чеков. За весь тот год в стране с населением в 65 миллионов человек по стандартной процедуре были усыновлены/удочерены только 60 детей: упоминавшиеся выше 70 тысяч детей застряли в неопределенности временной опеки, и это число продолжает расти с каждым годом.
Когда два малыша появились у нас в доме, наши африканские друзья не усмотрели в этом ничего особенного: «Добро пожаловать в наш клуб». Британские друзья говорили нам: «Это смелое решение», и это звучало в духе сериала «Да, господин министр», где эта фраза означает «Вы об этом пожалеете». Прошло десять лет, и мы далеки от сожалений, но гораздо лучше осознаем, что такое семейные обязательства. Ситуация, в которой мы оказались почти случайно, должна была бы быть такой же нормой в нашем обществе, какой она является в Африке. Но в материально и морально благополучном обществе наш поступок даже не потребовался бы.
6
Моральный мир
Каким мог бы быть моральный мир? У каждого из идеологов свои рецепты. Утилитарная идеология потребует создания патерналистского мирового правительства, которое обеспечивало бы перераспределение бюджетных средств для достижения «наибольшего счастья наибольшего числа людей». Юристы ролзианского толка все больше расширяют свое влияние при осуществлении инициатив
ООН в области «защиты прав человека». К этой какофонии добавляются голоса сентиментальных знаменитостей, ударившихся в популизм, вроде Анджелины Джоли, выразительницы настроений партии «сердца без разума» и призывающей к «миру во всем мире» прямо сейчас.
Если мы отложим всё это в сторону и применим основные принципы, изложенные во второй главе этой книги, мы сможем представить себе моральный мир по аналогии с моральным государством, моральной компанией и моральной семьей.
Принцип 1: Признание наших «невзаимных» обязательств перед другими обществами: долг спасения. Это могут быть обязательства перед беженцами, перед странами, в которых большие массы населения находятся в безысходном положении, а также перед странами, где отсутствуют элементарнейшие основы законности.
Принцип 2: Формирование более глубоких взаимных обязательств между странами, готовыми идти дальше.
Принцип 3: Взаимные обязательства, основанные на признании совместного участия в группе и необходимости общих целенаправленных действий, диктуемых разумным эгоизмом и способствующих осуществлению интересов каждого из участников группы.
Мировая ситуация в 1945 году была настолько далека от моральной, насколько это только можно себе представить. Над миром нависали четыре привычных и навязчивых кошмара. На мировые войны пришлась треть сознательной жизни поколения моих родителей. Процветание мировой экономики, которое они застали детьми, сменилось на их глазах беспринципным протекционизмом по принципу «каждый за себя», который привел к обнищанию всех участников. Они жили в эпоху империй — британской, французской, российской, японской, австрийской, португальской, бельгийской, германской, итальянской, — разваливавшихся ввиду своей явной моральной несостоятельности. Наконец, они стали свидетелями ужасов, которые породила фашистская и марксистская идеология, овладевшая Германией, Россией, Испанией и Италией. Помимо этих унаследованных катастроф, конец Второй мировой войны оставил им в наследство еще две: вероятность того, что агрессивные коммунистические режимы, контролировавшие примерно треть планеты, попытаются завоевать остальной мир, и совершенно реальный и гигантский поток беженцев, вызванный распадом Центральной Европы.
Легко себе представить, что политические лидеры того времени оценивали свои шансы на успех как совершенно мизерные. Но они все же принялись за построение морального мира, опираясь на эти базовые принципы. Они признали обязательства перед другими странами, не зависящие от наличия встречных обязательств, — свой долг спасения — и приступили к их выполнению. Они начали использовать огромный незадействованный потенциал взаимных обязательств между странами, учреждая новые «клубы» стран с конкретными задачами. Наконец, они дали причинно-следственное обоснование необходимости таких клубов, доказывая преимущества разумного эгоизма перед конъюнктурным преследованием частных интересов. Эти усилия принесли плоды, и их достижения были феноменальными: мир начал постепенно меняться к лучшему.
Но поколение лидеров, которые могли бы стать наследниками этого успеха, не поняли сути процесса, которым он был достигнут. На смену разумному прагматизму, который дал удивительные результаты на пепелище только что закончившейся катастрофы, пришли соблазнительные нарративы идеологов утилитаризма и ролзианства, которые мало-помалу растеряли собственное наследство. По степени аморальности сегодняшний мир нельзя даже близко сравнить с миром 1945 года, но мы вновь оказались в ситуации, когда нам предстоит решить большие задачи. История замечательных достижений, их последующая постепенная утрата и описание будущих задач — такова последовательность тем данной главы.
Построение морального мира
В 1945 году лидеры стран осознали ту фундаментальную истину, что на смену конъюнктурному поведению отдельных наций должна прийти система общих обязательств, подкрепленных взаимным воздействием наций друг на друга. Но взаимное воздействие предполагает сознание общей идентичности. В 1930-е годы такое сознание отсутствовало. Постепенно странам удалось создать новые клубы, основанные на готовности признавать взаимные обязательства. Условием этих целенаправленных действий было чувство общей принадлежности.
Самой острой необходимостью было обеспечение международной безопасности. Ощущение общей угрозы, исходившей от Советского Союза, привело к образованию нового клуба стран: Организации Североатлантического договора (НАТО). Его главным принципом было предоставление участниками гарантий безопасности друг другу. Их общим самосознанием стало самосознание демократий перед лицом общей
