— Либо домашняя заготовка, — пожал плечами Иосиф, — либо ритуал провести успел.
— Это как ты в подвале? — с отвращением вытирая о снег перепачканные в крови руки, спросил Напалм.
— Ну да. Аккумулировать энергию сейчас не получится, зато с ней можно напрямую работать. У меня для этих целей зачарованный маркер был, а для простеньких заклинаний и обычный нож или обломок палки сгодится. Проще всего, конечно, таким образом защиту выставлять, но это уже дело сноровки.
— И как долго ты сможешь нас прикрывать? — забеспокоился я.
Если засевший в почтамте колдун способен творить заклинания только с помощью «костылей», то в ближнем бою он не опасен — на ритуалы уйдёт слишком много времени. Собственные силы у него наверняка на исходе, а пополнить их сейчас никакой возможности нет. Мигом Кондратий хватит, если от магического поля подпитаться решит.
— Мою защиту этот недоучка не пробьёт никогда, — презрительно фыркнул Иосиф, — но вот два автоматчика изрешетят нас за милую душу. Или какие-нибудь твари на запах крови прибегут.
— Точно не пробьёт? — заволновался пиромант. — Ты настолько крут, что пальцем руны на снегу рисовать способен? А если у него запасные кристаллы с энергией есть?
— Не пальцем, а кровью, — ощерился гимназист. — Чувствуешь разницу? И крови у нас полно. Никаких кристаллов этому дятлу не хватит.
— Ясно. — Напалма заметно передёрнуло, и больше расспрашивать колдуна он ни о чём не стал. — Евгений, предложишь что-нибудь?
— Есть у меня идея, — вздохнул я и указал на перевернутый ЗИЛ, замерший под окнами почтамта. — Машину видишь?
— Силуэт.
— Шины?
— Смутно.
— Неважно. Если их поджечь, то в дыму я добегу до соседнего дома. По пожарной лестнице заберусь на крышу и оттуда вас прикрою.
— И как ты собираешься их зажечь? — разочарованно фыркнул Иосиф. — Не получится ничего. Да и колдуну ветром дым разметать ничего не стоит.
— Зажечь не проблема, — задумчиво глянул на меня пиромант и неопределённо покрутил рукой в воздухе. — Ты всё хорошо… обдумал? Сработает?
— Должно.
— Должно?
— Полной уверенности у меня нет, — вздохнул я и понизил голос. — Сам понимать должен, ситуация непростая.
— Наугад побежишь?
— А какие варианты?
— Ладно, ладно, — покивал Напалм. — Но учти: второго шанса у тебя не будет, всё надо сделать сразу. Без дублей.
— Само собой. — Я кинул меховушки в снег, с трудом вытащил из дробовика Василия заклинивший патрон и, на пробу передёрнув помпу, протянул ружьё Иосифу. — Нормально, вроде. Не клинит больше.
— Мне оно зачем? — удивился гимназист.
— Прикроешь с той стороны. Рация есть у тебя?
— Рация есть, но я не попаду никуда, — честно признался Иосиф.
— Не важно, Костя тоже ни фига не видит. Главное стреляйте в сторону почтамта почаще.
Колдун с тяжёлым вздохом перебрался к кабине «рафика», я отцепил с пояса Василия рацию и пополз к гимназисту. Напалм слегка высунулся из-за кузова и нацелил ружьё на перевёрнутый грузовик.
— Готов? — облизнув губы, спросил он.
Я подавил некстати накатившую неуверенность и кивнул:
— Давай.
Давай?!
От одного осознания того факта, что сейчас придётся подставляться под пули, начала бить крупная дрожь.
Давай, блин!
Когда знаешь всё наперёд, когда полностью уверен в успехе и загодя подстелил в нужном месте соломку, даже тогда остаётся мизерная вероятность запороть дело из-за какой-нибудь непредусмотренной мелочи. Пустяка, на который просто не обратил внимания.
А сейчас… без предвиденья…
Страшно.
Страшно словить пулю и умереть, даже не осознав того, что проиграл. Страшно просто словить пулю. А уж валяться с засевшим меж лопаток куском свинца и дожидаться смерти — это и вовсе за гранью.
Но когда нет выбора, приходится играть в русскую рулетку, пусть в барабане и зарядили куда больше одного патрона. Потому что иначе будет только хуже. И сам погибнешь и остальных за собой потащишь. И в итоге твоя нерешительность выльется в то самое обречённое ожидание смерти.
А это, пожалуй, ещё хуже, чем просто валяться в снегу с засевшим в спине куском свинца.
Наверное хуже — да…
Тщательно прицелившись в перевёрнутую машину, Напалм наконец потянул спусковой крючок — бум! — сразу же передёрнул помпу, выстрелил второй раз и спрятался за машину. Я смутно почувствовал отголоски всколыхнувшегося у него внутри пламени, а миг спустя от вспыхнувших покрышек повалил густой чёрный дым.
— Вот ведь! — поразился Иосиф.
— Ну так! — гордо ответил Напалм и тяжело привалился к борту «рафика», скрывая потёкшую из левой ноздри струйку крови.
Зажигательные заряды задачу ему хоть и облегчили, но основную роль сыграл всё же дар повелителя огня. И поскольку за всё в этой жизни приходится платить, самочувствие сейчас у пироманта совершенно точно оставляет желать лучшего.
Выждав, пока дым от чадящих покрышек хоть как-то перекроет засевшим в почтамте стрелкам обзор, я присел рядом с неловко перехватившим дробовик колдуном и скомандовал:
— Давайте!
И даже не дожидаясь, когда за спиной загрохочут выстрелы, бросился бежать по оставленным Никитой следам. Успел беспрепятственно миновать распростертое в снегу тело, и в этот момент из окон почтамта открыли ответный огонь. Дымовая завеса начала рассеиваться, а в один миг потухшие покрышки стремительно покрылись коркой льда.
Но к счастью порывы внезапно налетевшего ветра оказались неспособны сходу разметать клубы густого дыма, и пули по-прежнему бестолково взбивали снег вокруг «рифика», прошивали его дверцы и рикошетили от бортов.
Желание выжить будто подтолкнуло в спину; я в несколько судорожных рывков подскочил к дому и, прижавшись к стене, укрылся за прикрывшим меня от почтамта углом.
— Евгений! — выглянул из-за «рафика» Иосиф. — Колдун где-то рядом! Он не на почте!
— Мать! — выругался я и, подпрыгнув, ухватился за нижнюю перекладину пожарной лестницы.
Колдун где-то рядом?!
Что ж тогда становится ясно, почему автоматчики до сих пор не разделились и не попытались выкурить нас из-за «рафика».
Зачем, если втихаря подкравшийся со спины колдун легко и непринуждённо покажет наивным чукотским юношам кузькину мать?
Превозмогая боль в спине, я подтянулся, с трудом вцепился во вторую перекладину и, не обращая внимания на бестолково болтавшуюся за спиной трёхлинейку, начал карабкаться на крышу.
Как бы я сам поступил на месте колдуна?
Уж точно не стал бы кидаться в атаку с шашкой наголо. Пусть нападение со спины и обеспечит эффект неожиданности, но всегда остаётся шанс нарваться на шальную пулю. Нет, так рисковать он точно не станет, а значит — постарается достать нас с безопасного расстояния. Скорее всего, с крыши.
Крыши либо этого дома, либо того, что напротив.
Выходит, если не хочу внезапно поджариться или закончить жизнь стремительным падением вниз, надо держать ухо востро. С гимназистами шутки плохи.
Изрядно запыхавшись, я забрался на крышу и сразу приметил распахнутое настежь чердачное окно. Проскользнул внутрь и, с трудом заставив себя не хрипеть, какое-то время просто стоял и глотал открытым ртом обжигающий воздух. Дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, и с револьвером в руке осторожно двинулся вперёд в поисках лестницы вниз.
Внутри оказалось темно, лишь где-то впереди через прореху в шифере пробивался тусклый свет, и приходилось осторожно переставлять ноги, чтобы не споткнуться о накиданный на пол хлам.
Ума не приложу, зачем сюда это всё стащили. Разве что тут раньше кладовки у людей были. Точно — вон и перегородки местами сохранились…
Внезапно под дырой в крыше мелькнула чья-то тень, и я немедленно метнулся за белевший неподалёку холодильник, а в следующий миг неведомая сила просто разметала в труху подгнившие стропила за моей спиной. Сверху посыпалась пыль и непонятные обломки; инстинктивно я рванул обратно, и тут будто бы получивший гигантского пинка холодильник совершенно беззвучно взметнулся в воздух, шибанулся о явственно треснувшую крышу и с жутким дребезгом рухнул вниз.
Вновь почудилось едва различимое движение в темноте; я выстрелил наугад и попятился к чердачному окну. А в следующий миг у меня явственно заломило зубы, и во рту появился неприятный металлический привкус, не имевший ни какого отношения к прикушенному до крови языку.
— Не только ваш приятель способен такие штуки, — совершенно спокойно вышел из-за покосившейся перегородки парень в длинном кожаном плаще и подбитой мехом кожаной же кепке.
Полноватый, невысокий, с бесформенным носом-картошкой он казался обычным простаком, но разгоравшееся меж его сведённых ладоней сияние ясно давало понять, что меня пытается взять в оборот тот самый колдун.
