— Не стреляй, сволочь!.. — изо всех сил крикнул Завитушный.
Фигура дернулась. Голова ее повернулась и, Завитушный мог бы поклясться, он увидел, как глаза сверкнули.
— Это ты!.. — хрипло произнесла она. — Любитель шашлыков.
Он велел:
— Брось ружье.
— Какой дьявол принес тебя сюда? — произнесла женщина, не слушая Завитушного, который появился как призрак.
— Брось, и я гарантирую тебе жизнь.
— Ишь ты, гарант выискался.
— Я сообщу о явке с повинной, и суд учтет это.
Она рассмеялась смехом, который был больше похож на рыдание.
— Знаю я ваш суд! Суд ментовский, комуняцкий, самый справедливый в мире. Так, что ли?
Сергей подошел к ней ближе, она села, с ненавистью глядя на него:
— Сам о себе подумай. Сам сюда забрался, сам себе подписал смертный приговор!.. — каждое ее слово дышало ненавистью.
Следя за каждым ее движением, Сергей сделал еще шаг.
— Не подходи! — в истерике закричала она.
— Дура, жизнь свою пожалей.
— Жалельщик… — прошипела Элен-Елена, и вдруг молниеносным движением повернула винтовку и направила ее на Завитушного, как учили в афганском стрелковом лагере.
Сергей швырнул в нее гантель и бросился на пол, услышав, как пуля вжикнула возле самого виска.
Девушка перестала шевелиться. Подозревая «военную хитрость», Сергей двинул рукой — снайперша не шевельнулась. Он встал и приблизился к ней. Гантель угодила в висок.
Молодая женщина была мертва.
* * *
По требованию генерала Матейченкова был срочно созван центральный избирательный комитет республики.
В обстановке хаоса, который воцарился в городе, членов избиркома удалось собрать с большим трудом, да и то далеко не всех.
Председатель комитета уступил свое место Матейченкову, который вел собрание.
— Подождем еще? — спросил он.
Председатель покачал головой:
— Думаю, больше не будет.
— Тогда начнем.
Он поднялся:
— Товарищи, я объявляю чрезвычайное заседание. В городе, как вы знаете, угрожающее положение.
Когда Матейченков описывал сложившуюся ситуацию, к трибуне сбоку подошел Завитушный, шепнул на ухо генералу:
— Журналисты пронюхали, что в избиркоме совещание…
— С чего ты взял?
— В приемной несколько корреспондентов.
— Чего хотят?
— Присутствовать на совещании.
— Ни в коем случае.
— Хотя бы одному из них.
— Нет.
— Там и центральное телевидение…
— У нас заседание не только чрезвычайное, но и закрытое, — решительно произнес полпред.
Сергеич вздохнул:
— Вот еще морока. Так что мне с ними делать? Пусть в приемной, что ли, дожидаются?
— Выпроводи их.
— Всех?
— Всех, Нежно, но настойчиво. Одна небрежная или недобросовестная информация может свести на нет все наши усилия.
Завитушный отошел, Матейченков извинился и продолжал:
— Я вкратце рассказал вам, что только что произошло в парламенте, где должны были огласить и утвердить результаты всеобщих выборов…Безответственные элементы сорвали это мероприятие, и судьба выборов повисла на волоске.
Кто-то спросил:
— Для чего нас собрали?
— Вы должны сделать то, что не удалось парламенту ввиду отсутствия кворума и возникших беспорядков.
— А именно?
— Окончательно решить судьбу выборов, расставить все точки над «и»…
— А как мы можем это сделать?
— Обычной демократической процедурой. Тайным голосованием, как это предусмотрено конституцией Карачаево-Черкесской республики, — сказал Матейченков.
…Как подтвердили последующие события, это был не только глубоко рассчитанный, но и единственно правильный ход генерала, хотя поначалу решение он принял почти интуитивно.
Главным было то, что в решении основной проблемы, волновавшей всю республику, до последнего чабана, — кто же в конечном счете победил на выборах, — не принимал участие парламент, сам по себе столь жидкий и ненадежный.
Впрочем, до полного «замирения» в республике было еще очень далеко, хотя и появилась некоторая надежда.
Что мог сделать центризбирком?
У него было две возможности.
Первая: результаты выборов признаются действительными, тогда Владимир Семенов официально объявляется президентом.
Вторая: итоги выборов отменяются, учитывая многочисленные нарушения, зафиксированные в их ходе. Тогда в республике возникает стратегическая неопределенность, в результате которой, не исключено, всю власть придется взять на себя генералу Матейченкову.
Неустранимая сложность, однако, состояла в том, что в каждом из этих случаев оставались недовольные. В первом — сторонники Дерева, во втором — поклонники Семенова.
…Что касается центризбиркома, то он с чисто восточной хитростью нашел для себя третий путь: принял — опять-таки тайным голосованием — соломоново решение: отложить собственное заседание на неопределенный срок…
* * *
…В тот памятный день, когда он спас жизнь полпреду президента, а, очень может быть, и себе, Сергей Сергеевич вышел с чердака и спускался на лифте со смешанными чувствами: тут были и радость победы, и сожаление о глупой бабе, которая сложила свою молодую жизнь на алтарь боевиков, и радостное чувство от того, что смертельная угроза, накрыв его своим крылом, на этот раз миновала…
Он вернулся на площадь, где, как и прежде, продолжался бурный митинг и протиснулся на свое место.
Генерал мельком глянул на Завитушного:
— Что это ты такой взъерошенный?
Сергей пожал плечами:
— Ветер.
— Положим, ветра нет, — заметил генерал. — А куда это ты уходил?
— За бабой погнался, — ответил Завитушный, и это, между прочим, была чистая правда.
Генерал кивнул:
— Достойное занятие. Ну и как? Догнал?
— Увы, увы…
— Так хоть согрелся?
— Даже перегрелся.
На них зашикали.
— После митинга расскажу, Иван Иванович, — успел шепнуть Завитушный. _ Давай этого казака послухаем.
* * *
Напряжение в КЧР возрастало.
Вечером 24 мая премьер — министр федерального правительства Сергей Степашин провел в Кремле совещание, посвященное ситуации в республике.
В работе совещания приняли участие руководство МВД и командующий Внутренними войсками России Вячеслав Овчинников. Был заслушан доклад о положении в республике, который сделал специально приглашенный генерал Матейченков. В результате, по инициативе последнего, на территорию Карачаево-Черкесии был введен дополнительный контингент внутренних войск, который, ни во что пока что не вмешиваясь, призван был сыграть роль стабилизатора.
В конце мая республика пребывала в особом напряжении, дожидаясь вердикта Верховного суда КЧР — именно туда был передан вопрос об утверждении итогов второго тура выборов.
В этот момент в суд поступила жалоба от Георгия Токарева, который был доверенным лицом Владимира Семенова. В жалобе содержалось утверждение, что центризбирком республики сознательно проявляет бездействие, пытаясь тем самым переложить решение, которое он обязан принять, на чужие плечи.
Заседание суда началось с рассмотрения этой жалобы и проходило в крайне нервозной обстановке.
Полномочный представитель президента счел для себя необходимым участие в работе суда, учитывая крайнюю важность того, какое он примет решение. Генерал, несмотря на свою крайнюю, чуть не круглосуточную занятость, сумел выкроить для этого время.
Благодаря участию Матейченкова, все два дня, пока шли заседания, работа суда продвигалась успешно. Настал третий день, когда должно было быть оглашено решение.
Судья Богашева встала и сообщила:
— Объявляется перерыв до З1 мая.
— А что случилось? — удивился генерал Матейченков, который, как и вся республика, ожидал совсем другого сообщения.
— Заболел один из наших заседателей, — ответила судья, пряча глаза за толстыми стеклами очков.
— Так скоропостижно?
— Мы не можем не верить поликлинике.
— Как раз сегодня, когда осталось вынести решение?
— Он прислал справку, товарищ полномочный представитель, — произнесла судья, все еще отводя глаза в сторонку, словно нашкодившая школьница. — Между прочим справка с круглой печатью и заверена главврачом поликлиники.
— Но почему до 31 мая?
— Справка выдана по это число.
— Ну, а потом?
— Что потом?
— Еще кто-нибудь заболеет?
— Все может быть, — посмотрела наконец на него судья. — Мне сообщили, что в городе гуляет грипп.
— В мае?
Она, не сморгнув, ответила:
— Летняя форма.
— Тяжелый случай, — вздохнул Матейченков.
— Тяжелый случай, — не удержался от реплики Завитушный, который тоже присутствовал в открытом заседании.
