– Разрешите еще раз взглянуть на ваше удостоверение?
– Ради бога, – офицер достал документ и протянул его вместе с блокнотом. – Пока изучаете мои документы, наберите еще и этот номер. Я примерно подозреваю, что сказал вам «оперативный». Это номер телефона нашего полковника, он развеет ваши сомнения, а его собственную натуральность подтвердит все тот же дежурный…
Дремов устал от такого длинного объяснения и, отдав бумаги следователю, улегся обратно на жесткую кушетку. Парень постоял с секунду в нерешительности, но потом подошел к телефону и набрал предложенный номер. Разговор был коротким и, по всей видимости, ясности в ситуацию не внес.
– Вашего полковника не будет по этому телефону до утра, – сообщил следователь, возвращаясь. Дремов мысленно выругался. Ну, конечно, это же; служебный! А номера мобильного телефона он не знал. Надо же было так оплошать! Впрочем, человеку с ушибленными мозгами это было простительно. v – Я не буду вас тревожить вопросами, гражданин Дремов, как и советует доктор. Но только до утра, следователь нахмурился, – которое вы встретите в компании нашего сотрудника…
«Красиво формулирует, – подумал Дремов, – стишками, наверное, баловался в юности». Сердиться, на этого молодого следователя за повышенную бдительность он не стал. Сменивший парня сержант уселся в отведенное ему кресло и уныло уставился в толстый медицинский журнал. От ночи оставался еще вполне приличный кусок, и Дремов, непроизвольно очистив напоследок желудок, заснул. Ему снились зловещие альбиносы, а рефреном звучала вполне адекватная мысль: «Почему моего имени не помнит дежурный, если я не исчез, как все похищенные?»
Я проснулся задолго до звонка будильника и, лежа с закрытыми глазами, прокручивал в памяти только что виденный сон. Снова Дремов. Причем сюжет вполне логично продолжал линию дневного видения. Капитан несколько сменил тактику, не заставляя меня теперь писать новую книгу о своих похождениях. Но все равно он был здесь, со мной, и по-прежнему втягивал меня в свои шпионские игры.
Я размышлял довольно долго, но пока что никакого тайного смысла в сеансах связи с капитаном усмотреть не смог. Следовало либо выбросить это из головы, либо дождаться продолжения.
Глава 5
Н-ск. Сентябрь текущего года. Лаборатория
А вообще-то сейчас у меня было по горло собственных забот. Стало предельно ясно, что даже в несомненном успехе первого включения «ловушки» была какая-то незавершенность. Пространство нами было прорезано, это верно, однако, где находится выходное отверстие нашего слепого выстрела, я не понимал. Я не рассчитывал на некие «параллельные миры», теорию о которых модно сейчас муссировать в телесериалах, но технология обломков, принесенных «ловушкой», никак не соотносилась с нынешними разработками нашего родного мира, это подтвердили коллеги из аэрокосмического агентства. Следовательно, на том конце тоннеля был или похожий на наш (если угодно – «параллельный») мир, или нечто посложнее. Можно было предположить, что мы вместо пространства продырявили время и скользнули куда-то в будущее, но расчеты делались нами, а не черт-те кем, и расчеты эти мы делали не в пьяном угаре, а на совершенно трезвую голову. Я точно помню, что время нас не интересовало. Что же произошло? Это был первый вопрос.
Вопрос номер два: куда подевался артефакт ровно через пять минут после того, как уехали специалисты по космонавтике? Утащить такую тяжесть никто не мог, да и пронести мимо охраны что-либо без разрешения Совинкова – тоже. Что получалось: объект самоликвидировался? Странно…
Вопрос номер три: почему на одной из частей обломка! при более тщательном изучении мы обнаружили отчетливую надпись на чистом русском языке: «Верфи Д. Т. Романцева. Заказ № 12 – 765»? Такая маркировка наводила меня на тревожные мысли. Я вдруг отчетливо вспомнил яркое солнце и зеленые пейзажи из своих невероятных ночных видений…
Новая Россия? Эллада? 2352 год?
Я размышлял над этим весь день. Под вечер мы в полном составе сидели в первом зале лаборатории и пытались рассуждать.
– Если мы заглянули в будущее, то своим вмешательством могли нарушить какие-нибудь причинно-следственные связи, вот он и улетучился из нашей «вероятности», – словно услышав мои мысли, предположил Гриша, разливая по чашкам кофе.
– Ты бредишь, Гриня – грубовато возразил Епифан-цев, растирая покрасневшие от усталости глаза. – Такие связи теоретически могут нарушиться, если заглянуть в прошлое, а не в будущее.
– Да мы вообще не знаем, куда заглянули, – сопротивлялся Антончик. – Может, это какое-то нереализованное прошлое. Где прогресс развернулся в полную мощь не к концу девятнадцатого века, а уже в семнадцатом, например…
– Нет, Григорий, не то, – сказал Савинков, закуривая очередную сигарету. – Фантазия у тебя богатая, но я уверен, что никаких параллельных миров не существует, а перемещения во времени возможны только в одном направлении: из настоящего в будущее, секунда за секундой. То есть привычным для нас порядком.
Он указал сигаретой на настенные часы, которые неторопливо отстукивали четверть девятого после полудня.
– Тогда откуда мы выцарапали артефакт?! – раздраженно спросил Гриша.
– А был ли мальчик? – вяло спросил Епифанцев
– Устал, родной? – озабоченно поинтересовалась
Аня, несколько саркастично, надо заметить.
– Так, яйцеголовые, давайте все сначала, – потребовал я. – Во-первых, мы хотели соорудить нечто вроде подпространственного перехода между двумя точками, отстоящими друг от друга на несколько парсеков…
– Это ты так решил, – перебил меня Антончик, – а вот я уверен, что эти точки расположены в разных вероятностях одного и того же мира, нашего то есть…
– И твоя версия еще менее жизнеспособна, – повысив голос, продолжил я. – Как и шеф, я уверен, что параллельные миры – только пища для сценаристов фантастических мыльных опер, а у нас получилось то, на что мы и рассчитывали, – проникновение в атмосферу обитаемой планеты, расположенной где-то в глубоком космосе. В нашем пространстве, я подчеркиваю, и в нашем же времени!
– Где обитают трехголовые существа, владеющие русским языком! – язвительно вставил реплику Антончик.
– Теперь невозможно не согласиться с сомнениями
Григория, – заметил Савинков. – Что скажешь на это, Леонид?
Я пожал плечами. Что я мог сказать? Представить пришельца по фамилии Романцев, честно говоря, не получалось. Оставалось проникновение в будущее. Уж не в то ли будущее, что так ревностно защищал загадочный капитан Дремов?
– И все-таки это место в нашем мире, – упрямо ответил я.
– Кто знает? – многозначительно сказал Гриша и улыбнулся, как победитель.
– Я так и не поняла, почему исчез обломок? – с легкой и непосредственной улыбкой спросила Елена Владимировна, внося в лабораторию целый поднос румяных пирожков.
Мы разразились аплодисментами и оставили ее вопрос без ответа, накинувшись на угощение. Заметно подобрев после еды и уже не испытывая друг к другу такого сильного научного отвращения, как пять минут назад, мы закурили и продолжили беседу в более сдержанном тоне.
– За утерю артефакта нам еще придется отве титъ, – сказал Савинков, – поэтому давайте все-таки найдем ей объяснение.
– Я думаю, что сработал закон сохранения массы, – предположил Антончик. – Надо было забросить туда что-нибудь в качестве «противовеса», например Леона…
– Твоя масса подходит больше, – огрызнулся я, – да и значимость для проекта настолько мала, что такую замену никто бы не осудил.
– Не отвлекайтесь, – потребовал Савинков. – Что думает женская часть коллектива?
Елена Владимировна улыбнулась и повторила заданный перед ужином вопрос:
– Так почему же исчез обломок? Может быть, Гриша снова недалек от истины?
– Он «недалек» в принципе, – мстительно сказал я. Антончик снисходительно похлопал меня по плечу и, самодовольно улыбаясь, заметил:
– Для ведущего специалиста лаборатории – мелковато…
– Так объясни нам, в чем же дело, если такой «глубокий», – вступился за меня Епифанцев.
Я молча пожал программисту руку.
Антончик задумался, и, прежде чем он успел раскрыть рот, чтобы выдвинуть очередную теорию, меня осенило. Мысль была настолько ясной и простой, что я испугался, как бы она не ускользнула. С настоящими озарениями так чаще всего и бывает, поэтому их лучше выкладывать сразу, не придерживая.
– Мы прорезали не только пространство, мы еще и заглянули лет на триста вперед… Это же очень просто! – воскликнул я и зашарил по столу в поисках бумаги, и чего-нибудь пишущего. Все присутствующие, настороженно глядя на меня,замолчали.
– Вот, взгляните, – я обозначил на листке Землю ровным черным кружком. – Здесь мы. Точка «А».
Затем я нарисовал другой кружок и поставил над ним штрих.
