Я практически ничего не доставал из Хранилища. Наоборот, постоянно его пополняя и качая, используя каждую секунду свободного времени, и все свободный объём сразу заполнял с брошенных складов или других находок на дорогах. Да и трофеи были, хотя и немного. В общем, я со своими бойцами из хозотделения, со мной семь человек, обходил деревни и сёла по пути следования нашей группы, обменивал трофеи на продукты. За эти три недели больше трёх десятков боестолкновений с немцами произошло, с небольшими группами, с патрульными. В половине случаях сшибки заканчивались нашей полной победой, мы добивали подранков, так имели трофеи, их и обменивали на продукты. Каждый день мои бойцы и батарейцы получали полные нормы для каждого на завтрак, обед и ужин. Мои бойцы по боевому опыту таких кратковременных сшибок и огневых контактов получили самый большой опыт в нашей группе окруженцев, увешанные трофеями с ног до головы. Целую технику я прибирал. Так что опыт их рос. Только одно, я кормил только и только своих батарейцев, даже когда приходили бойцы с котелками для комдива, Зиновьева, и других, посылал этих бойцов подальше. Эти перечисленные бойцами командиры не состояли в составе моей батареи и не находятся на балансе, я не собираюсь кормить левых. В нашей группе окруженцев было двадцать два старшины, тринадцать интендантов. Никто. Повторяю, никто не ходил и не отправлял группы за продовольствием, шли со всеми как будто так и надо, и это не их работа заботится о своих подразделения. Я заботился. А выживали они, атакуя колонны немцев, везло, были машины с продовольствием, оттого вся группа окруженцев, полторы тысячи человек, и вышло к нашим. Причём наш командир, генерал-майор Хацкилевич, был с нами. Хотя точно помню из истории, проверил по книгам, что тот погиб при прорыве. Кстати, вот он как раз питался из наших котлов, как и командиры его штаба, там человек двадцать, ненапряжно. Всё просто, мне принесли приказ со всеми печатями и подписями, и я поставил на довольствие эти двадцать человек. А у Лебедева и Зиновьева, ничего не было, они сожгли в машинах и бланки, и печати. А на приказы я плевал. Не в первый раз, между прочим. Я им лишение меня звания интенданта ещё долго припоминать буду.
И вот так мы вышли из окружения и нас направили к сборному пункту в посёлке Житковичи. Комкора сразу забрали, за ним самолёт прилетел, вызывали в штаб фронта срочно, ну а нас начали проверять, причём наши батарейцы привлекали особое внимание, слишком откормлены по сравнению с остальными, но Лебедев, кривясь, всё же подтвердил, что это его бойцы. В селе наша батарея не стала размещаться, тут рядом роща была, вот и устроились на опушке. Я отправил пару бойцов договорится с хозяевами подворий насчёт организаций бань, и стирки бойцов, выдав трофеи для оплаты труда. А сам, пока бойцы осваивались на опушке, уже сразу без приказа в выбранном месте начали копать ямы для туалета, прогулялся вокруг. Запустил активацию големов, и погонял их, пока два освоил, но чую со дня на день третий смогу активировать. Пока доставать технику и вооружение батареи рано, нужно пару дней подождать, якобы к нам перекинут всё, так что отошёл и вернулся на «полуторке» со взводными палатками в кузове и котлами. Бойцы начали готовить на кострах, батарейцы ставить палатки, все при деле. Водитель осваивал машину, она теперь за батареей будет, о чём я сказал капитан Хромцеву. Тот уже давно понял, что от командования ждать, и велел машину спрятать, загнав вглубь рощи, иначе сразу отберут. Прошёл ужин, до заката часа два, когда к нашей стоянке подкатил «ЗИС» с крытым кузовом, в кабине сидел политрук. Но сразу ясно что тот был из Особого отдела. Кузов покинул Лебедев. Что дальше будет, я догадался, посетовав на себя что не отслеживал что там делало командование дивизиона. Взор на тысяч семьсот метров работает, дальность позволяла часть посёлка накрывать. Я в курсе что Лебедев и Зиновьев меня ненавидят, я их выбешиваю одним своим видом, и то что в их ближайших планах от меня избавиться, в курсе, но не думал, что так быстро это произойдёт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кузов также покинуло два бойца, эти уже были в форме НКВД. Один остался у кузова, поглядывая внутрь, второй подошёл ближе.
- Страшуна Туманов, сдать оружие, - приказал политрук, покинув кабину.
Аккуратно сняв винтовку, я передал её Хромцеву, а не сотрудникам госбезопасности. Да и ремень, отстегнув, ему отдал. Дальше меня обыскали, мелочёвки мало было, документы забрали, и усадили в кузов. Перед этим я успел сказать:
- Волков, за меня отделение принимаешь.
- Есть, - козырнул боец, он будет хорошим старшиной, я многое ему дал. Теперь комбатру сказал:
- Капитан, извини, вооружение и технику вернуть не смогу. Сам видишь, что происходит. Не моя вина.
- Живей, - подтолкнул меня стволом карабина конвоир, и я всё же забрался в кузов.
Там ещё было пятеро без ремней, как и я, Лебедев остался в расположении, ругался с Хромцевым, а грузовик покатил не в сторону посёлка, объехал его и попылил дальше по дороге. На Мозырь никак? Оказалось, нет, ехали около часа, сидели на полу, лавок не было, разговаривать нам запрещали, я же сидел и подрёмывал. Двое суток последних не спал, так что вырубать меня стало серьёзно и если бы не тряска, уснул бы сразу. Оказалось, в небольшой деревне, двигались мы вдоль линии фронта, располагался военно-полевой суд. Интересно, за что меня задержали? Мне это как-то не объяснили. По приезду, нас высадили и заперли в каком-то сарае. Тянуть не стали, уже через час, только что стемнело, вызвали меня, я вторым оказался на очереди. Одного уже вызвали, и когда меня вели, я рассмотрел, как на околице, того расстреливают. Хлопнул выстрел, и тело упало, уже не живое. Темнота это увидеть мне не мешала. Завели меня в избу, судя по мелким предметам, хозяева тут живут, просто их временно выселили. За столом сидели трое.
- Гражданин Туманов.
- Уже гражданин? Быстро вы.
- Наглец, - усмехнулся сидевший за столом военюрист. - Не боишься?
- Нет. Я уже осмотрелся. Серьёзных бойцов тут нет, почую опасность для себя, перебью вас и уйду.
- Своих?
- Если будет опасно для меня лично, своих вокруг уже не будет, а будут враги.
- Осназ? - с интересом спросил судья.
- Батарейный старшина.
Удивились все трое и найдя моё дело стали изучать. Через некоторое время военюрист известил:
- Так значит не выполняешь приказы командования?
- Да, это так. Я раньше плевать хотел на приказ командования запрещающий эвакуировать семьи комсостава, и сейчас мне на него наплевать. За несколько дней до войны, не смотря на запрет, я самолётом вывез свою беременную жену в Москву и вернулся на службу. За это я был понижен в звании до старшины и лишён комсомольского билета по решению товарищеского суда нашего дивизиона. По моему мнению несправедливо и незаконно.
- Кем вы были по званию?
- Техник-интендантом второго ранга. Форму надел впервые в начале мая этого года. Был назначен на должность снабженца в отдельный зенитный артиллерийский дивизион Седьмой танковой дивизии.
- Обратный рост в карьере очень быстрый, - чуть улыбнулся военюрист. - Но своему командиру чем вы не угодили?
- Хромцеву? Не думаю. У нас всё отлично, понимаем друг друга с полуслова. У меня порядок, бойцы накормлены, всё имеется. Мои знакомые вывезли оставленное нами вооружение батареи и технику, я должен был передать всё, но вот не передам, арестовали. Но это уже не мои проблемы.
- Ваш командир Лебедев?
- Лебедев? Он командир дивизиона, а мой командир капитан Хромцев, он командир батареи. Тут как нельзя кстати приходит поговорка: вассал моего вассала не мой вассал. Лебедев может отдавать приказы Хромцеву, а тот уже мне.
- Однако согласно рапорту капитана Лебедева, во время выхода из окружения вы не однократно в грубой форме отказывались выполнять его приказы.
- Конечно отказывался. Когда я кормил бойцов во время этого выхода из окружения, тот постоянно требовал, чтобы я его кормил. Однако никаких капитанов Лебедевых в составе батареи не числится. Таких нахлебников я не кормил, у него свой интендант есть и старшины, и то что они не выполняли своей работы, не мои проблемы. Конечно если бы тот отдал мне письменный приказ, я бы выполнил его, не мог не выполнить, но штаб дивизиона уничтожил всю канцелярию, и печати. Вот штаб Шестого механизированного корпуса всё необходимое имел, мне выдали банк приказа, поставить на довольствие двадцать шесть командиров штаба, включая комкора, и все три недели я их кормил. Были щи, борщи, уха, шурпа, солянка, я много что готовил, батарейцы, где я служил, даже начали набирать вес, не смотря на тяжёлые физические нагрузки, много двигаться проходилось, остальные усохли до доходяг, но это проблема их командиров и старшин, как я уже говорил. Выше головы и должности я никогда не прыгал и не собираюсь прыгать.
