величественном Дворе усмирение и наказание мятежных и своевольных образует основу правления смертными, настолько же украшается царство снисходительностью и прощением ошибок. Повелители мира не в силах прощать, когда ими владеет ярость. Вот почему дальновидные правители всегда выбирают несколько честных слуг и вручают им право перенимать бразды правления на время, когда поднимается гнев, и дают им возможность спасать виновных путём ходатайства. Ибо если на человеке нет вины, то такой заступник исполняет религиозный долг и спасает своего хозяина от неправедного указа. А если он действительно виновен, то — ведь [душа] человека в основе своей образована грехом, забывчивостью и заблуждением — проступки многих виновных были смыты водами прощения, ибо несравненно величие человека1; а когда бурлит ярость, никакое расследование или рассмотрение невозможно. В число обязательных традиций правления входит необходимость для каждого владыки — в соответствии с положением его — избрать себе слугу или иного человека, который занял бы это место и обладал бы такой твёрдостью, чтобы в подобные критические моменты явить мужество и произнести слова истины. По этой причине — а также иным, ведомым и понятным для мудрых и проницательных, — повелитель земель и религии постановил передать луч лампады славы и драгоценный камень диадемы Халифата — принца Султан Салима, ученика Божественной школы, — одному из прямодушных и его руководству. Маулана Мир Калан Карави, славящийся знанием наук открытых и тайных, был почтён сей значительной ролью. В день хирдад, 6 азара, Божественного месяца, что соответствовало среде, 22 раджаба2 (18 ноября 1573 г.), устроили великий пир», и святая душа сего ученика ока владычества, в которую благоухание Божественного содействия вложило стремление к возвышенному знанию, приступила к [ученичеству]. Масло обучения ещё более усилило яркость того си.я:ю]щ<е]^о светоча врат Халифата. Исполнение сего великого замысла началось со святым именем Господа [на устах], и раскрылись врата Божественных щедрот. Вслед за тем он приступил к буквам алфавита3, образующего основу учения и центр видимых явлений, и так началось его восхождение к вершинам знания. Святые и утончённые мужи, а также верные слуги Двора произнесли поздравления, и высокие и низкие изрекли слова молитвы.
Отраднейшим происшествием сего славного года стало благословенное прибытие затворницы Двора целомудрия, благородной дамы Хаджи бегим. Вернувшись из священных: мест (Мекки и Медины), она, несмотря на узы любви меж нею и Его Величеством, избрала в качестве своего пристанища Дели. 14 поселившись неподалёку от могилы Его Величества Джаханбани Джаннат-ашия-ни, посвятила себя благотворительности. В сие время, когда были одержаны победы в Гуджарате и состоялись великие празднества, в день марисфанд, 29 дая, Божественного месяца, она пришла с поздравлениями. Его Величество вышел приветствовать её — дочь дяди по линии4 матери Его Величества Д^жаханбани Джаннат-ашияни. Их отпрыском являлся Аламан мирза. Его Величество Джаханбани Джаннат-ашияни питал к ней огромное уважение и [глубоко] почитал её. Я слышал, как Шахиншах говорил: «Расположение и привязанность ко мне, доказанные ею, и моя любовь к ней неописуемы. Все, кто не знал истины, считали её моей матерью. На шестом году меня мучила зубная боль. Сказав, что у неё есть испробованное ею лекарство, она удалилась, чтобы принести его. Её Величество Мириам-макани, будучи воплощением осторожности и предусмотрительности, со страхом подумала о последствиях, однако ничего не осмелилась сказать из почтения к Его Величеству Джаханбани Джаннат-ашияни. Поэтому она хотела забрать меня к себе домой, но я не желал покидать ту женщину (Хаджи бегим). И когда принесла мне снадобье и поняла общие опасения, она из любви ко мне глотнула немного, хотя на этот счёт не было никакого приказа, а затем потёрла мне зубы этим лекарством. Умы незадачливых успокоились, а боль моя утихла».
77
Стоит отметить отправление Сайид Махмуд-хана вместе с иными сайидами рода Барха, а также Сайид Мухаммадом из Амро-хи и значительного отряда храбрецов на земли Мадхукара5, строптивого и непослушного. Сайиды повели себя отважно и навели в том краю порядок. Мощь неугомонных мужей тех земель оказалась подорвана. Вскоре после того скончался Махмуд-хан.
В том году Мир Мухсин Ризави из Мешхеда, посланный с посольством в Декан во время первого похода в Гуджарат, привёз дары от правителя Декана и заверения в покорности. Вот краткий рассказ об этом. Когда Мухаммад Хусейн мирза и некоторые 78 негодяи бежали в Декан, Его Величество счёл необходимым послать к правителю Декана способного мужа, чтобы дать ему совет и направить на путь верности, дабы он прислал мятежников ко Двору или изгнал их за пределы своей страны. Названный Мир был избран для сей обязанности, и, хотя Низам-ал-мулк, правитель Ахмаднагара, не [смог поймать удачу за стремя], чтобы захватить тех бунтовщиков и разбить их, однако совершил всё возможное и не позволил тем находиться в его землях. Он также передал подобающие дары с достойными доверия слугами и выказал верность. Мир донёс Его Величеству о брожении среди населения Декана и его непостоянстве. Деяния царского войска и недавние победы произвели на тех огромное впечатление, и [потому] они отправили своё добро в горные ущелья и держались начеку. Однако в согласии с принципом Шахиншаха предпочитать насущные дела повседневным завоевание Декана отложили, а вся его энергия была направлена на покорение восточных провинций и наказание тамошних мятежников. И поскольку он ожидал, что сей труд будет исполнен войском, каковое — как уже упоминалось — под началом Муним-хана осаждало крепость Патна, то отложил сию задачу, но не терял бдительности, чтобы при возникновении необходимости отправиться туда самолично.
Важным событием стало, что Его Величество сел is седло и почтил Присутствием праздник Ид в рамазане. Находясь на том великом собрании, он узнал, что там присутствует вершина чистоты Ходжа Абд-аш-шахид6, внук стража наставничества Насир-ад-дина Ходжа Абд-ал-лаха, известный под именем Ходжа Ахрар. Поскольку некоторые верили, а иные знали о праведности Ходжи и его богоискательстве, Хедив Мира в [глубоком] почитании Господа обратил на него своё внимание, и, возымев почтение к святому мужу, вознёс его из низших рядов (наблюдателей), и назначил ему место рядом с собой. Да славится Господь! Его Величество, невзирая на собственное богатство — земное и небесное, — не впадает в неподвижность в своей любви к Господу и неизменно жаждет постичь его волю. Величие духовного владычества не в силах отвратить его от назначенной ему задачи — так разве может свершить это внешний блеск? Если муж, силой возвышенной удачи познавший ступени бытия и Господа и правящий теми двумя мирами, творит такие чудеса [силой] своей священной личности, то что в том удивительного?
