Питер – еще четыре дня пути. Позади остался Екатеринбург, дом инженера Ипатьева, штабс-капитан Кудреватов, ставший богаче на сотню рублей золотом, труп комиссара Панкратова и двадцать спящих глубоким сном солдат конвойной команды. Прийти в себя они должны были ровно через двое суток, когда спецпоезд будет уже подъезжать к Вологде. Даже по-собачьи преданный Свердлову Уралсовет теперь ничего не сможет предпринять. А вот город Екатерины в самом ближайшем будущем достанет длинная и беспощадная рука Красной гвардии и вышибет мозги из голов преступников, дорвавшихся до власти. Юровский, Голощекин и его подельники умоются кровавыми слезами…
А сейчас все царское семейство, едва пришедшее в себя после недавних бурных событий, собрали в штабном вагоне вместе со свитой, для того чтобы получить краткую вводную. Трогательная картина маслом: Алексей, прижавшийся боком к хмурому отцу, цесаревны, собравшиеся в кружок вокруг Александры Федоровны. Сейчас они уже не так испуганно смотрят на бойцов специального назначения, успевших снять большую часть снаряжения и смыть свой устрашающий боевой грим.
«А ведь мои орлы – настоящие красавцы, – подумал про себя старший лейтенант Бесоев, – среди них нет ни слишком худых, ни слишком полных, да и накачаны они в меру, а не до полного безобразия, как этот анаболический мутант Шварц. Лица у ребят не тянут на тупых солдафонов, нормальные такие лица. В нашей службе тупых не держат, боец должен быть начитан, изобретателен и остроумен. Эти свойства помогают не только в охоте за девичьими сердцами, но и при нанесении противнику максимального ущерба минимальными силами. Недаром цесаревны стреляют глазками, бросая на бойцов любопытные взгляды. Такая идиллия, что аж слеза пробивает».
Но не все так просто. Ведь все это святое семейство было, как ни крути, виновниками всех бед, произошедших с Россией. Стоила ли эта их вина Ипатьевского подвала и Ганиной ямы? Об уровне персональной вины бывших царя и царицы во всех бедах государства Российского можно долго и красиво спорить. Но вот в чем, кроме происхождения, виновны их дети, а также чем оправдать убийство слуг, которые всего лишь честно делали свою работу?
Стоп. С гешефтмахерами от революции разберутся другие люди, и никто не позавидует тому же Свердлову, Троцкому и их подельникам. Или я не знаю товарищей, которые уже взялись за это дело! Сейчас же нам надо окончательно взять под контроль царское семейство, чтобы они у меня из вагонных окон по дороге не сигали.
Старший лейтенант посмотрел на контр-адмирала Пилкина:
– Владимир Константинович, – сказал он, – будьте добры, объясните Николаю Александровичу происходящее. Если будут вопросы, я постараюсь ответить.
Все взгляды, как бывших августейших особ, так и их слуг, снова были направлены на затянутую в мундир фигуру контр-адмирала. Стояла звенящая тишина. Не хватало только барабанного боя и крика капельмейстера: «Смертельный номер! Женщин, детей и нервных просим выйти!» Венценосные супруги и чада и домочадцы смотрели на него с надеждой, что сейчас им объявят о блестяще удавшемся монархическом заговоре. На бледном лице Александры Федоровны можно было прочитать страстное желание снова оказаться в Зимнем в окружении свиты и лакеев в шитом золотом мундирах. Но эта надежда рассеялась как дым, когда контр-адмирал произнес первые слова:
– Ваши императорские величества и высочества, сейчас мы направляемся в Петроград, где вас с надеждой и нетерпением ждут великий князь Михаил Александрович с супругой.
Самое большое разочарование от этих слов появилось на лице Александры Федоровны.
– А как же… – начала она капризным тоном, выпятив нижнюю губу – ну чисто Алиса Бруновна Фрейндлих! Старые привычки стремительно возвращались к бывшей императрице, едва она убедилась, что их не будут немедленно убивать.
– Вы хотели сказать, трон или заграница? – продолжил ее мысль старший лейтенант Бесоев. – Извините, ни первое, ни второе вам не грозят. Монархия как форма правления в России уже не возродится. А за границей вас никто из близких родственников видеть не желает. Даже ваши британские кузены. Владимир Константинович, объясните, пожалуйста, что произошло в Петрограде и какова нынче политика партии и правительства. Нашей партии, – добавил Бесоев, выразительно посмотрев на адмирала Пилкина.
Немного растерявшийся от всего происходящего, контр-адмирал начал понемногу приходить в себя.
– Ваше величество, – неуверенно начал он, оглянувшись на сдержанно улыбающихся спецназовцев, – позвольте представить вам поручика войск специального назначения Николая Арсентьевича Бесоева.
– Мне ничего не известно о наличии подобных частей в составе Российской армии! – нервно дернув щекой, заявил бывший император.
Контр-адмирал Пилкин вздохнул.
– Это момент слишком сложен, государь, и поэтому я попробую разъяснить его вам немного позже. Но такие войска сейчас есть, и они могут дать сто очков форы и гренадерам, и кубанским пластунам. А сейчас главное – эти люди, которые и отбили вас у комиссара Панкратова, всегда делают то, о чем говорят, и всегда выполняют то, что обещают.
Но сейчас я должен сказать вам самое важное: несколько дней назад в Петрограде произошли очень важные события, о которых в этих краях пока никто не знает. Временное правительство Керенского пало, и к власти пришли большевики…
Если контр-адмирал и собирался кого-то этим заявлением успокоить, то он достиг прямо противоположной цели. Бывший император побелел и сжал губы, бывшая императрица чуть не хлопнулась в обморок, а императорские дочери, несмотря на разницу темпераментов, дружно охнули.
Первым отошел от шока Николай:
– Владимир Константинович, – покачал он головой, – и к этим людям, на верную смерть вы нас везете? Не ожидал от вас такого!
– Никак нет, ваше величество, – ответил контр-адмирал Пилкин, – наоборот. Как мне известно, умеренная фракция большевиков господина Сталина, которая совершенно неожиданно для всех пришла к власти, относится к тем, кто не желает зла вашей семье. Естественно, интерес у них к этому вопросу вполне рациональный. Они согласны гарантировать вашу безопасность – при условии вашего неучастия в политике и ведения вами жизни простых граждан.
Ответом ему была гробовая тишина. Потом бывшая императрица Александра Федоровна тихо спросила:
– Как так – простых граждан?
На лицах спецназовцев собравшихся в штабном вагоне, чтобы посмотреть на живых Романовых, появилась кривая усмешка.
В головах у них мелькнуло: «Ты, тетя, что, настолько глупа, чтобы попытаться снова вскарабкаться на трон?»
Но Александра Федоровна неожиданно тихим голосом произнесла:
– А мы думали, что нас хотят судить…
– Нет, – ответил императрице Бесоев, – судьба Марии- Антуанетты вас минует. Да и все эти пляски вокруг гильотины – это утеха для галантных французов. А мы все же русские.
Ну, а кроме того, вы уже и так осуждены – Богом и историей. А приговор вам вынесен жизнью. Вы, бывшие императорские величества, будете жить. Жить и
