в Лиллехейм.
Попрощавшись, Кристофер сел в машину и выехал на дорогу. Эрик проводил взглядом удалявшийся полицейский «вольво», после чего с облегчением выдохнул и повернулся к Лео и Диане.
– Вот ведь прилипала, – заключил он с усмешкой. Сделав первые шаги по направлению к парадной двери коттеджа, Эрик сказал: – Ну что, давайте покажу ваше пристанище на ближайший месяц.
– Звучит зловеще, – заметил Лео, направляясь за ним следом.
– Не зловещее истории про этого местного Собакогрыза, – проворчала Диана, открывая «фольксваген», чтобы взять с заднего сиденья свою дорожную сумку.
– Мам, пап, а можно я возьму велик и покатаюсь по улице? – внезапно попросил Дима и быстро добавил: – Только здесь, рядом. По тротуару. Ну? Чего молчите?
Лео уже знал, что сейчас выдаст Диана. Что-то вроде заунывной серенады про безопасность и ответственность. И он признавал, что отчасти она права. Отчасти.
– Шеф, ты никак собрался пропустить разгрузку багажа и распаковку вещей?
Дима обрадовался. Если отец начинал с подобных вопросов, то разрешение не за горами. Главное, правильно подыграть.
– Оставьте мне пять самых тяжелых чемоданов, и я разделаюсь с ними одной левой.
– Хорошо. Но чтобы геолокацию на телефоне не отключал, ясно? И чтобы на звонки отвечал!
– Так точно, капитан!
– Валяй, шеф. Развлекайся.
Не став вмешиваться в разговор, Диана одарила супруга недовольным взглядом. Тот пожал плечами и пошел за улыбавшимся Эриком, который уже нажимал на кнопку брелока, поднимающую автоматическую дверь гаража.
Расплывшись в улыбке до ушей, Дима бросился в светлевшую темноту, пропитанную запахом машинного масла и топлива. Внутри его поджидало двухколесное счастье, сулившее скорость, от которой все внутренности будут болтаться как на ниточках.
4. Знакомство
Велосипед до того приятно оттягивал руки, что Диме сразу захотелось прокатиться на нём. Однако вместо того, чтобы сломя голову помчаться по улице, он выкатил двухколесный транспорт на солнце и хорошенько оглядел его. Двадцать четыре скорости, алюминиевая рама красно-оранжевого цвета, шипастые колёса, способные доставить ездока в пункт назначения и по асфальту, и по бездорожью. Мечта, а не велосипед.
– Это «Мерида», – заметил кто-то с напускной небрежностью. – Почти на таком же Гунн-Рита выиграла кубок мира по многозадачным гонкам на горных велосипедах.
Дима оторвался от изучения гидравлических тормозов и оглянулся.
На асфальте, в трех метрах от лужайки коттеджа, замерли двое подростков – мальчик и девочка. Оба – одногодки младшего Хегай. Парнишка имел выразительные глаза, синеву которых только усиливали практически белые волосы. Его спутница обладала той же синевой в глазах, а вот ее волосы напоминали рыжее пламя, свитое в две короткие косички. У ног ребят с ленивым видом зевала серая лайка. Вдобавок они держали в руках велосипеды, похожие как две капли на тот, что достался Диме.
– Кто такая Гунн-Рита? – Дима попытался изобразить безразличие. Получилось так себе.
Девочка решительным движением поставила велосипед на подножку и направилась к Диме. Сжав губы и чуть нахмурившись, протянула руку.
– Гунн-Рита – это ты? – не понял Дима. Он машинально потряс предложенную конечность. Рукопожатие получилось не по-детски крепким.
Незнакомый мальчик покатился со смеху:
– Во дает, а, Тор?
Собака, заслышав свое имя, гавкнула.
– Дэ́гни Андерсен, – представилась девочка. Она едва сдерживала улыбку. – Гунн-Рита – норвежская спортсменка и олимпийская чемпионка. Ей уже под пятьдесят. Или мне тоже под пятьдесят?
На ум покрасневшему Диме пришла наивысшая оценка, которой отец обычно награждал только лучшие предметы и события, вроде пиццы с двойным пеперони или удачно заброшенной шайбы.
– Ну, ты – самый сок, – промямлил он, не вполне понимая, уместно ли будет такое сравнение.
Как оказалось, уместно. Дэгни буквально расцвела и неосознанным жестом поправила огненные косички. Хозяин собаки, опомнившись, подошел к ним. Лайка поплелась следом.
– А́рне Петтерсон, – отрекомендовал себя мальчик и тоже пожал Диме руку.
– Петтерсон, Андерсен… – пробормотал тот, совершенно сбитый с толку схожестью фамилий. – Как бы не запутаться.
Подростки хохотнули, видя растерянность нового приятеля.
– Тебя-то как звать, русский мальчик? – спросила Дэгни.
Диме почему-то стало очень стыдно за собственное имя, как будто здесь, в Лиллехейме, оно было не оригинальнее звука унитаза, спускающего воду.
– Дима Хегай.
– А чё, нормально, – оценил Арне. – А ляпни что-нибудь по-русски, а?
– «Не плюй в колодец: пригодится воды напиться», – выдал Дима первое, что пришло на ум.
Глаза Арне и Дэгни расширились от восторга. Новые лица в Лиллехейме появлялись редко, а уж иностранцы – так вообще впервые.
– Ругаться потом научишь, – бросил Арне и, подхватив заупрямившуюся лайку, предъявил ее: – А это – Тор! Мой верный защитник! Норвежский серый элкхунд!
– И любитель полизать кое-что неприличное, – с ехидством ввернула Дэгни.
– А что? У собак рук-то нет? Нет. Вот они и моются как могут.
– Привет, Тор! – Дима с осторожностью потрепал лайку по загривку, и та обмякла от наслаждения на руках хозяина.
А потом Дима залился краской до кончиков волос, потому что в идиллию знакомства вклинилась самая постыдная вещь на свете – мамин голос.
– Дмитрий Леонидович, как у вас дела? Здравствуйте, ребята!
Выглядывавшая из открытого окна второго этажа Диана старательно прятала тревогу за улыбкой. За ее плечом маячил Лео, вполголоса уговаривая жену не позорить сына. Она всегда называла Диму по имени-отчеству, когда хотела отчитать его или ей немедленно требовался ответ. А еще Диана поблагодарила Бога за то, что ей хватило ума говорить на норвежском.
– Всё прекрасно, Диана Владимировна! Просто великолепно! – с нажимом крикнул Дима, давая понять, что всё, чёрт возьми, еще как плохо.
– Добрый день, фру Хегай! – поздоровалась Дэгни, а Арне замахал рукой, а потом и лапками Тора, которого так и не выпустил из рук. – Мы хотим показать Диме Лиллехейм. Можно?
Неожиданный вопрос выбил Диану из метафорического седла, и за нее ответил Лео.
– Конечно, можно, ребята! Главное, верните его назад в той же комплектации, договорились?
Арне лопнул от смеха. Он наконец дал Тору волю и, положив правую руку на сердце, пообещал:
– Заметано, герр Хегай!
– Отлично. Дим, пальцы есть, так что телефон в случае чего нащупаешь.
– Да! Спасибо, пап!
– Наслаждайся.
Вид побагровевшей матери опять навел Диму на мысли об ошейнике, но ее быстро увел Лео, и на том вмешательство родителей, к облегчению мальчика, закончилось.
– Ну что, поехали? – Арне запрыгнул на свой велосипед, убрал подножку и постучал передним колесом по асфальту, показывая нетерпение.
– Или струсил? – с приторной улыбкой поинтересовалась Дэгни. Она тоже приготовилась мчаться неизвестно куда.
– Ничего я не струсил. – Дима фыркнул, ощущая легкий приток адреналина, от которого вспотели ладони. Кататься на велосипеде в неизвестном городке, да еще в другой стране, – это даже звучало безумно. – А куда поедем?
Арне с прищуром огляделся по сторонам, будто намеревался выдать страшную государственную тайну, за разглашение которой могли бросить в самую суровую тюрьму, где выживали только крысы.
– К Шакальнику, – шепнул он.
Внезапный холод наполнил грудь Димы. Неосязаемое предчувствие надвигающейся бури стерло улыбку с его лица.
– К тому самому? Который, ну, пролежал бог весть сколько под завалами в шахте?
– О, а ты наслышан. Он у себя на заднем дворе такое делает… такое…
– Какое? – с
