«Следуй за Хранительницей… зови её, води её… она приведёт тебя к твоему желанию».
Эта надежда была только топливом для его ярости. Сможет ли он когда-нибудь доверять своему богу снова?
Сау'илахк вздохнул, хотя его вздох был не более чем слабым колебанием воздуха, что тем не менее позволяло ему говорить, если необходимо. Это было похоже на звук слабого морского бриза.
Информация о его мнимой смерти распространилась среди хранителей как в гильдии, так и за её пределами. Однако, их лидеры всё ещё не рисковали отправлять другие фолианты писцам. Искать внутри гильдии было опасно. Возлюбленный прошептал слова об этой хранительнице перед тем как уйти.
Было бы намного проще просто убить её.
Она полагала, что так много знает. Но больше всего раздражало то, что частично она была права. Хотя девушка знала больше остальных её сообщников, у неё в распоряжении было так мало фактической правды.
Сау'илахк приложит все усилия, чтобы достичь своей цели, как только Винн приведёт к ней. Он нуждался в ней, чтобы найти труды Ликэн, Хассауна, Выолыно и других Детей Возлюбленного. Винн Хигеорт была его единственным инструментом для поиска способа восстановления плоти. Но почему она пришла сюда, в этот храм?
Прозвучал первый рассветный колокол.
Сау'илахк не мог находиться на солнце, как и другая нежить. Он отпустил сознание, начиная погружаться в состояние покоя. Он исчезал из физического аспекта мира, на самый край между жизнью и смертью. Когда он погрузился в состояние покоя, то мысленно прошептал:
«Мой Возлюбленный бог… благослови меня ещё раз… на этот раз на поиск истины».
Он снова будет следить за Винн Хигеорт, когда солнце сядет. Время было единственным, чем Сау'илахк обладал в бесконечном количестве.
* * *
Чейн быстро надел на голову капюшон, не смея взглянуть на восток. Возможно, его одежда его защитит, но если солнце взойдёт выше, он не хотел бы испытать это на себе. Он посмотрел вверх на лестницу, ведущую к храму.
Винн поспешила вместе с Тенью наверх, но Чейн медлил.
— Не волнуйся. — заверила его Винн. — Я пропущу тебя внутрь.
Паника в её голосе не заставляла его звучать обнадёживающе.
Тяжёлые продолговатые дуги из полированной латуни висели между колоннами, образую подобие шлюза. Чейн поднялся ближе и обнаружил, что металл был сделан в виде трубок. Винн схватила короткий стержень из латуни и потянула на себя.
Врезанная в белый мрамор круглая эмблема раскололась надвое, когда двери открылись. Внутри на дверях виднелись какие-то письмена, вроде эпитафии. Но что если это предупреждение?
Чейн с неохотой сделал последний шаг вперёд.
Было ли это истинным святым местом?
Он слышал рассказы о том, что нечисть не может войти в освященное место. Некоторые из подобных рассказов были правдой, таких как свет, чеснок и огонь. Другие оказывались ложными…
— Что случилось? — спросила Винн.
Она смотрела на него так, как будто знала, что он боялся чего-то больше, чем солнца. Как он мог объяснить, того, чего сам не знал? С мыслью о том, что ему негде спрятаться и нет возможности узнать правду, Чейн застыл в ловушке между священной землёй и рассветом.
— Ты уверенна в том, что это то самое место?
Она не ответила, а вместо этого ударила жёстким стержнем по большой латунной дуге.
Всё тело Чейна сжалось, когда неприятный звук наполнил уши. Винн ударила два раза и звук продолжал вибрировать внутри него. Этот звук прокатился по улице как клич оратора, требующего внимания.
— Кто-нибудь должен нам открыть. — сказала она и нотка нервозности просочилась в её голосе.
Звук затих и Чейн понадеялся, что Винн больше не будет стучать.
Что случиться, если он шагнёт за порог? Будет ли он гореть в огне, как бывает при попадание под солнце, если он пересечёт порог? Или же он просто упадёт замертво?
Одна из створок двери начала открываться.
Винн шумно вздохнула и тут из проёма показалась голова седого гнома.
Он воззрился на пришедшую к храму троицу, а его лицо было довольно плоским и сморщенным как высушенный виноград. Волнистые волосы ниспадали на его широкие плечи, становясь единым целым с его густой бородой. Он был одет в коричневые штаны и типичные тяжёлые ботинки карликов, а его муслиновая выцветшая рубашка была когда-то ярко оранжевой.
Не типичный наряд для священников, которые когда-либо встречались Чейну.
При виде одеяния Винн, маленькие глаза карлика округлились в удивлении. Прежде чем он успел что либо сказать, Винн схватила Чейна за рукав и быстро спросила:
— Можем ли мы войти?
Уловив её тревожный старый тон, карлик отошёл в сторону. Тень побежала вперёд, когда Винн потянула Чейна за собой, в последний момент он дёрнулся.
Он не хотел бы, чтобы она держала его, если бы что-то случилось.
Винн подняла на него глаза, поражённые и испуганные, и отошла к двери. Когда он подкрался к порогу, он заставил себя не закрывать глаз и медленно сделал шаг через порог…
Его левая нога скользнула с гранита, на кафельный мозаичный пол.
Чейн дрогнул. Он шагнул вперёд, ожидая… что сейчас произойдёт что-то страшное. Но первое, что он увидел, это сидящую на полу Тень. Её голубые глаза немного сузились.
Тень чувствовала любую нежить кроме него. Хотя он и носил «кольцо пустоты», скрывающее его истинную природу и наличие всех странностей за пределами нормальных чувств. И Тень не чувствовала его истинной сути, но совершенно ясно чувствовала к нему неприязнь.
Она наконец фыркнула и приступила к изучению комнаты.
— Что с тобой? — прошептала Винн, заставив Чейна вздрогнуть.
Он до сих пор не мог поверить в то, что стоял в храме и с ним ничего не случилось. — Спасибо, Ширвиш Маллет. — сказала она старому карлику. — Мы только что приехали, а зимой утром здесь слишком холодно. Так приятно видеть вас снова.
Старый карлик ширвиш прищурился. Он узнал одежду, но не её. Посмотрев в её лаза, он стал вглядываться в лицо девушки. И тут густые брови поползли вверх, а глаза снова округлились.
— Маленькая ученица Хигеорт? — сказал он на совершенном нуманском.
— Ну, конечно! Вы меня помните?
— Помните? — фыркнул старик.
Ширвиш Маллет сгрёб Винн за плечи своими медвежьими лапами и обнял.
Чейн был так потрясён оставшись целым и невредимым, что был застигнут врасплох. Карлик поднял девушку, как будто в его руках была пустая одежда. Затем он снова поставил её и поцеловал в щёку.
— Мои волосы могут быть белыми, но разум ещё не превратился в пепел. — сказал он. — И ум мой острее, чем ваш… у меня даже нет навязчивой необходимости всё записывать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
