Машины на экране тем временем уже мчались по шоссе. Два джипа, по-видимому, с охраной, и между ними – правительственный «ЗИЛ».
– Охрана у него чья? – спросил Корнеев.
– Половина – самого Базылева, остальных предоставляет его питерский компаньон. Тот самый, в чьем доме Базылев встречается с сыном.
Корнеев перебирал в уме возможные варианты покушения. Например, здесь, на трассе, колонну можно остановить и расстрелять из гранатометов. Неплохо? Плохо, конечно. Слишком много привлекается людей, много стрельбы и шума и много жертв.
Особняки. Высокие заборы. Ворота открываются загодя, колонна из трех машин без остановок вкатывается в просторный двор и скрывается за особняком. Ворота закрываются.
– Все понятно, – сказал Корнеев. – Питер действительно отпадает.
Христич кивнул одному из присутствующих – продолжай.
– С подходами к московскому офису Базылева ситуация такая же, как с тем домом в Петербурге. Это отдельно стоящий особняк, обнесенный забором. Базылева доставляют к самому крыльцу.
На экране появился план прилегающей к особняку территории.
– Размещение стрелка возможно только в двух точках: здесь и здесь, – показал докладчик. – И в обоих случаях сектор обстрела невыигрышный.
В подтверждение своих слов он продемонстрировал сделанные с названных точек снимки. До Базылева оттуда не добраться. Если машина подходит к самому крыльцу, Базылев лишь на мгновение мелькнет и тут же скроется за дверью, к тому же даже это мгновение он будет виден не полностью, его прикрывает машина.
– Теперь о том, где Базылев живет. Третий этаж кирпичного дома, расселенная коммуналка, пять комнат.
План дома. Крестиком отмечен подъезд, в котором живет Базылев. Неудобное место, определил для себя Корнеев. Внутренний двор, и даже когда минуешь арку, попадаешь не на проспект, а в еще один двор-«колодец», и уже только затем – проспект. Если в охране у Базылева не дураки, то достаточно одному из охранников встать под аркой, и путь к отступлению для покушающегося перекрыт.
– Где размещается охрана, когда Базылев выходит из машины? – осведомился Корнеев.
– Один заходит в подъезд, проверяет обстановку, второй все время рядом с шефом, а третий стоит вот здесь…
Как раз возле арки. Корнеев поскучнел.
На экране телевизора появилось изображение двора, того самого. Панорама, затем отдельные детали. Пространство небольшое, пятачок, зажатый с четырех сторон стенами домов. Подъезд, обшарпанная дверь. Рядом, слева от входа, – небольшая пристройка, в ней тоже дверь.
– Что там? – показал рукой Корнеев.
– Что-то вроде кладовки, дворник хранит старые метлы. Дверь всегда заперта.
– Этот вход единственный?
– Да.
Оператор тем временем миновал дверной проем. Съемки, похоже, проводились скрытой камерой – изображение прыгало. Старая лестница, лифт. Нигде нет ни ниш, ни сквозных коридоров.
– Он обычно поднимается пешком по лестнице. Охранник стоит на площадке между третьим и четвертым этажами.
– Ему оттуда виден Базылев?
– Да. И второй охранник – рядом с шефом.
– Я помню.
– Это самое хорошее место, – подал голос Христич.
– Неужели? – удивился Корнеев.
– Ну конечно. Один из охранников находится наверху, почти четвертый этаж как-никак, еще один – на улице, у машин. Рядом с Базылевым, таким образом, только один охранник. Ты укроешься в лифте, и, когда они войдут в подъезд…
– Да не укроюсь я в лифте! – с внезапным раздражением произнес Корнеев. – Этот, который первым идет, наверняка проверяет лифт!
– Проверяет, – подтвердил один из присутствующих.
Христич нахмурился, но ничего не сказал Корнееву, лишь буркнул:
– Продолжайте.
– Теперь о квартире. Входных дверей две, обе бронированные, между ними тамбур, так что от двери до двери метра три, не меньше. В квартире постоянно находится один из охранников…
– С этим ясно, – бросил Христич. – Что у нас с окнами?
– Бронестекло у него, Олег Николаевич. Через фирму-поставщика мы проверяли сертификат – стекло выдерживает стрельбу из «АКМ».
Можно было бы попробовать из гранатомета, подумал Корнеев. Та же самая «муха», например, от этого стекла оставит одну пыль, но – опять же много шума. И никаких гарантий насчет результата.
– Оставим пока в покое его квартиру, – предложил Корнеев. – Дохлое место, я же вижу. Где еще его можно зацепить?
– Он очень осторожен, этот Базылев.
– Я догадываюсь, – усмехнулся Корнеев. – Но где-то он бывает? Переговоры, встречи с нужными людьми…
Христич вздохнул.
– Он из офиса почти не отлучается, Вадим. А если и едет к кому-то, то это такие люди, которых охраняют не хуже самого Базылева. У него круг общения – люди из десятки.
– Из какой десятки? – не понял Корнеев.
– Из первой десятки рейтингов. Открой любой рейтинг ведущих политиков страны, первые десять человек – это и есть те, с кем Базылев контактирует.
В кабинете повисло молчание. Тишина была нехорошая. В ней чувствовалась растерянность. Христич это уловил и понял, что пора вмешаться.
– Только не думайте, что он такой уж неуязвимый, этот Базылев, – сказал он. – И не таких заваливали.
– И с этим справимся, – подтвердил со своего места Корнеев. – Но надо еще по нему поработать.
– С ним все ясно, Вадим. Бить его надо рядом с домом, лучшего места я не вижу.
– Возле дома я бить его не стану, – с неожиданной твердостью произнес Корнеев, и Христич осекся.
И опять повисла тишина. На этот раз она была совсем зловещей.
– Почему же не возле дома? – осведомился Христич, заметно побагровев.
– Потому что я оттуда не уйду. Не дадут мне уйти.
Все молчали и смотрели на Корнеева так, словно он уже умер. Почти сострадание было во взглядах. И еще что-то вроде удивления. Такого, чтобы Корнеев отказывался от выполнения задания, прежде не случалось.
– Дело не только во мне, – нарушил тишину Корнеев. – Если меня там убьют, мой труп будет той ниточкой, которая приведет прямо сюда. – Он обвел рукой кабинет.
– Он прав, – подал голос один из присутствующих.
Христич пожевал губами, но промолчал. Здесь так полагалось – обо всем говорить без утайки, и не было тем, которые нельзя было обсуждать.
– Хорошо, – сказал полковник. – Будем считать, что разговор не окончен. Ты останься, Вадим. Все остальные свободны.
Кабинет опустел. Христич вышел из-за стола и сел на диван рядом с Корнеевым.
– Сейчас сложное время, Вадим, – сказал он. – Многие механизмы государства сломаны. А те, которые работают, часто работают не так. Государство не способно само себя защищать. Какой-нибудь подонок замысливает грандиозную финансовую аферу и с успехом ее осуществляет. Государство теряет миллиарды долларов, но ничего не может с этим человеком поделать. Либо закона такого нет, либо он есть, но не работает, либо работает, но не так, либо так, но все равно этот негодяй избегает наказания…
Полковник говорил о том, что Корнеев и сам превосходно знал, и пока было непонятно, к чему такое вступление.
– Кому-то может показаться, что у нас грязная работа, Вадим. Но мы делаем нужное и важное дело. Мы защищаем государство, а значит, и живущих в нем людей. Для того и создана наша служба. Кто-то должен убирать мусор, чтобы не вспыхнула эпидемия. Мы волки, Вадим. Мы чистим этот лес от падали. Тот же самый Двинский, которого ты завалил на прошлой неделе, – он же перекачал сотни миллионов долларов на Запад. Это был настоящий насос, ты пойми. И его никак нельзя было остановить, только смертью. С нашей подачи дважды против него возбуждали уголовное дело, и оба раза он выходил сухим из воды, прикрытие у него было мощнейшее…
– Зачем вы мне это говорите? – не выдержал Корнеев.
– Хочу, чтобы ты знал.
– Я и так знаю.
Христич вздохнул и заглянул в глаза собеседнику.
– Я хочу вернуть тебе веру, Вадим. Веру в нужность того, что мы делаем.
– Ни секунды я в этом не сомневался.
И опять Христич вздохнул.
– Мне показалось, с тобой что-то происходит. Или тебе надо отдохнуть? Ты скажи, я дам тебе неделю. Но только – после Базылева.
Значит, Базылев – срочный заказ. Дело не терпит отлагательства.
– Вы только не подумайте, что я струсил сегодня, Олег Николаевич.
– Да нет, что ты, Вадим.
А сам отвел глаза. И голос фальшивый. Корнеев невесело усмехнулся:
– Я вам его сделаю. Но надо доработать операцию.
– Там все готово! – не сдержался Христич. – Говорю тебе – возле дома встретишь и…
– Возле дома не встречу, – непреклонно ответил Корнеев. – Потому что это – провал.
– Нет!
– Провал! – жестко сказал Корнеев. – Если исполнителя уложат прямо на месте покушения – грош цена нашей работе.
Христич поднялся и пошел к столу.
– Я кого-нибудь другого назначу, Вадим.
– Вы угробите человека.
– Не тебе решать.
– Ну конечно, – с ехидцей отозвался Корнеев. – Вам виднее.
