На минуту воцарилась тишина. Наёмники должно быть осмотрелись. Я сидела за перегородкой в углу, меня не было видно. Для надёжности я склонилась ниже к столу и затаила дыхание.
— Мы наймёмся к паладину в обоз! Подождём, когда он прикончит дракона, а потом… От холмов ведь путь-то неблизкий. Прикончим его и всех его железных братьев! Сколько их? Десять… Справимся! Сожжём их тела и скажем, что дракон укокошил, а дракона — мы! Отлично придумал?
— Как ты собрался прикончить их, Свенни, ты же видел их — великаны, мечи в человеческий рост, стальные доспехи!
— Думаешь, они и спят в доспехах? Ночью прикончим. Их всего десять. Как и нас. Только т-с-с, никому ни слова, а то придётся делиться!
Я опустила ложку. Кушать больше не могла. Пресвятая Дева! Что за подлость они задумали! Как же мне теперь быть? Я должна бежать, предупредить, уберечь Генри…
— Что ты корчишь морду, Расс? Ты что не с нами?
— Знаешь, Свен, я наёмник, а не убийца. Паладина мочить не согласен.
— Ты же понимаешь, нам придётся тебя убить, чтобы ты не сболтнул.
— Понимаю. Но я не сболтну. Ты меня знаешь.
Загремел стул, кто-то поднялся и прошагал к двери.
— Иди, Расс, иди! — долетело вдогонку. — Если что, я под землёй тебя найду, ты знаешь!
— Знаю, Свен. Удачи в деле.
Дверь захлопнулась. Я сглотнула, руки похолодели. Что же делать?..
— Расс хороший парень, но десять тысяч… — проговорил всё тот же хриплый голос. — Избавьтесь от него, ребят. По-тихому.
— Есть, командир, — буркнули в ответ. По голосу поняла, что ответил тот беззубый бородач.
Застучали кружки и раздалось чавканье. Наёмники принялись за еду. Как они могли так спокойно есть?!
У меня затряслись плечи и коленки от страха. Я вытерла ставшие влажными ладони о юбку, прижала к животу кувшин с молоком и спустилась под стол. На четвереньках выбралась из-за перегородки и поползла к двери. Тихо-тихо. Чтобы не скрипнула ни одна половица. Надавив плечом на дверь и приоткрыв её, выползла наружу.
Подняв голову, увидела на скамейке у входа молодого наёмника в меховой накидке, под которой виднелся кожаный доспех, на поясе висел меч. Расс, кажется… Мы оба поглядели друг на друга широко раскрытыми глазами, с осознанием, что оба посвящены в страшную тайну.
— Тебя хотят убить, беги! — проговорила я хриплым голосом, вставая с колен.
— Ты… Ты всё слышала? — удивлённо сощурился он.
Не ответив, я развернулась и побежала в переулок. Расс кинулся за мной. Сердце ушло в пятки от ужаса.
7 Предложение
Я боялась расплескать молоко для детей, осторожно виляя между прохожими. Наёмнику не составило труда меня догнать. Он схватил меня за плечо и развернул к себе.
— Пусти! — взвизгнула я.
— Успокойся, поговорим, красавица! — Расс подтолкнул меня к забору. — Что ты слышала?
Хрипотца наёмника хмельным перегаром опалила щёку.
— Ничего, пусти… — отвернулась я, жалобно глядя на уходящую вдаль улицу.
Мысли в голове мешались, и сердце гудело набатом в груди. Зачем?! Зачем я вообще заговорила с ним?!
Ну, как зачем… Его бы убили, если бы я промолчала!
Тёмные глаза Расса изучающе скользили по моему лицу, шее, груди, пока не наткнулись на кувшин в руках. Взгляд застыл.
— Ты уверена, что всё верно поняла, послушница? — прошептал он, приблизив лицо.
— Уверена.
Мои глаза широко распахнулись от страха. Сбивчивое дыхание дало понять наёмнику, что я действительно всё поняла правильно.
— Проклятье! Пять лет работал со Свеном, и он вот так легко отправляет мою душу к Салаиру! Бежим со мной, умница моя? — вдруг сказал наёмник.
— Что?!
— Они тебя найдут, — он снова принялся разглядывать моё лицо, и взгляд его сделался взволнованным, даже трепетным. — Вернее, даже не найдут, конец тебе… Бежим сейчас же. Прочь из города. У меня в конюшне лошадь, есть немного денег — нам хватит.
— Нет, меня ждут! — Я прижала кувшин к животу. — У меня дети…
Расс пылко выдохнул и выпустил меня.
— Беги скорее!.. Может, и не найдут тебя… — он сделал несколько шагов от меня на середину улицы и обернулся: — Спасибо тебе, умница моя. Не забуду. Пусть Арнос хранит тебя!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Махнув на прощание рукой, Расс скрылся за спинами прохожих. Я прижала кувшин и побрела в святилище. Сил бежать уже не было.
8 Волнения
— Триса, ну наконец-то! — сказала Идда, встречая меня на крыльце. — Я уж думала идти тебя искать! Где тебя носило?
Я передала кувшин в руки травницы, скинула заледеневшие башмаки и легла на постель под одеяло в платье и шерстяном плаще, как была, задыхаясь от бессилия. В соседней комнатке запищали подкидыши и старшие дети Греты, раздался её бархатный голос. Она принялась успокаивать и кормить детей.
Идда вернулась ко мне и ахнула.
— Пресветлая, да на тебе лица нет! Что случилось, Триса?
Я не знала, стоит ли рассказывать. Не подвергнет ли то, что я скажу, опасности близких мне людей? Паладин… Стоит ли высовывать язык и искать с ним встречи? Что будет со мной и моими девочками, если я всё же решусь?
— Устала просто. Поспать нужно, — я отвернулась к стене.
— Есть не будешь? Я тебе кашу оставила.
— Меня Тания накормила… Ах, Идда! Совсем забыла… — я полезла в передник и выгребла нераспроданные баночки масла и монеты. Протянула травнице золотой. — Паладин пожертвовал на рынке.
— Ах, святой человек! Хвала Пресветлой! Хвала Арносу! — Идда поцеловала монету, согретую теплом моего тела. — Передам настоятельнице, мы сможем купить свою козу!
— Сможем, — сдержанно улыбнулась я. — Даже не одну.
Идда накинула послушнический платок и убежала к Альбе, а я вновь легла и закрыла глаза.
Тело потряхивало от пережитого страха и холода. Руки похолодели, будто жизнь из них вновь куда-то вытекла. Я не знаю, кем была в прошлом, хорошим ли была человеком, были ли у меня друзья, семья? Но то, что сделал со мной колдун — перечеркнуло всё. Теперь у меня нет будущего, я не найду мужа — никому не нужна нечистая, продырявленная невеста с отметиной на шее.
На душе стало горько. Я чувствовала себя совсем-совсем ненужной. И в этот миг в соседней комнатке засмеялись дети. Я повернула лицо к проёму, из которого сочился тёплый свет лампы, и увидела бегающих старшеньких перед Гретой, кормящей на руках малышей.
Пресвятая сберегла меня для чего-то, дала второй шанс. Я должна пойти к господину Генриху и предупредить об опасности. Если я дам ему погибнуть, то не смогу жить. Посплю и пойду. Завтра… Утром…
Светлые мысли принесли мир моей душе, и я задремала.
9 Дома на утро
— Тлис-са, Тли-и-са… — раздалось тихое шептание, лепет малыша над ухом.
Детские пальчики изучающе коснулись волос.
Я открыла глаза. В окно во всю бил дневной свет.
— Проснулась, Трис? — проговорила Грета, поймав руку убежавшего от неё ребёнка. — Идём, Рик. Говорила тебе, не буди Трису, нашу добытчицу!
— Да ничего, — улыбнулась я, перехватив Рика, и посадила его к себе на колени. — Соскучился?
Я счастливо улыбнулась. Сердце наполнилось любовью и добротой. Дети казались мне недосягаемым счастьем, которого у меня никогда не случится. Как не случится и мужа, и безопасной сытой жизни.
— Как себя чувствуешь, Трис? — села ко мне Грета и погладила по голове. — Ты была так бледна, стонала во сне. Мы не стали тебя будить. Идда пошла на окраину болота за моросянкой, сказала: “Пусть наша Трисочка-добытчица поспит, заслужила выходной”.
Рик взял в кулачок мои волосы и принялся внимательно рассматривать.
— Ни один мужчина мимо твоих огненных волос не проходит, — улыбнулась Грета.
— Да уж, — недовольно вздохнула я.
Мужчина… Как же мне пройти к паладину мимо Рэндеваля? Ведь если я покажусь ему на глаза, он меня не отпустит, сердцем чую.
