— Чем ты встревожена? Вчера что-то случилось?
Я поднялась с постели и принялась осматриваться в комнате. Взгляд натолкнулся на гору старых лохмотьев, которые сдавали в святилище в помощь беднякам. Что-то доставалось и Идде с Греттой на тряпки для детей. Я вытянула вещицу, похожую на штаны.
— Грета, я лучше не буду рассказывать, что случилось. Ты так целее будешь. Остерегайся наёмников, не говори с ними, обходи стороной. И Идде передай.
— Что ты делаешь? Зачем тебе мужицкие портки, рубашка? Зачем переодеваешься в лохмотья? — округлила глаза Грета.
Я заправила сорочку и завязала на узкой талии бантиком тесёмку штанов. Набросила на плечи шерстяной плащ. Благо, такие без разбора носили и мужчины, и женщины. Прикинусь парнем-бродягой, может удастся пройти мимо Рэндеваля.
От задуманного сердце подпрыгивало к самому горлу. Но оно того стоило. Жизнь паладина, воина Света, стоила больше моей собственной.
— Если я не вернусь… — сказала я. — Помолитесь за мою душу Пресветлой Деве.
— Триса… — Лицо Греты побледнело. Она взяла Рика на руки и крепко прижала к себе.
Я нашла в тряпье очаровательную валяную шапку, натянула её до ушей и затолкала поглубже волосы. Присела у очага, потёрла угольки в пальцах, а затем размазала по лицу. Чтобы уж точно не признали те, кто мог бы признать.
— Я пошла, — буркнула я и вышмыгнула на крыльцо, не подняв на прощание глаз.
Я заплакала бы и никуда не ушла, если бы увидела лица детей и сочувствующий взгляд их матери. Защити меня, Пресветлая Дева! Арнос, бог Света, и ты защити меня тоже...
10 Поздно, малыш
Я пришла к ратуше. Рыночная площадь привычно гудела, люди толкались и куда-то спешили: все в разные стороны. Вот двое горожан разошлись передо моим носом, и я очутилась перед лицом Фалькона, вышагивающего прямо на меня и лениво кусающего яблоко.
Ну, всё, попалась… Я опустила голову и застыла, надвинув на лицо шапку.
— Проклятье, малой! — выругался начальник стражи. — Смотри, куда идёшь!
Он толкнул меня в плечо, я отлетела шагов на пять, едва удержавшись на ногах.
— Извините, пожалуйста, — вырвалось невзначай.
Не узнал. Значит, и Рэндеваль не узнает!
Я решительно двинулась к гостевому дому “Свет Вейгарда”. Лучший гостевой дом во всём городе, расположен был в центре, за ратушей. Во дворе стоял алтарь Арноса. У меня не было сомнения, что господин Генрих Даренфорс с соратниками остановился именно там.
Широкие окна, балкон на втором этаже, где стоял столик для завтрака с видом на город. Комнаты для самых дорогих гостей. Точно в таком же доме, с противоположной стороны площади, жил и наместник.
Подойдя к кованым воротам, я увидела двух шумно беседовавших мужчин. Они, я бы даже сказала, спорили, ругались. Опасаясь попасть под горячую руку, я сбавила шаг и прижалась к стене.
— Иди к Салаиру, Кевин! Всех, кого господин взял в обоз, я уже записал!
— Сэм, но у меня же жена, дети!
— Знаю я твоих детей, один вином зовётся, другой — элем!
— Ты не сказал, что оплата серебряный в день! Ну, возьми же меня, Сэм! Я пить не буду!
— Поздно, малыш! Раньше надо вставать! Все мои люди уже выехали вместе с господином!
Как выехали? Я двинулась вперёд, заглянула в ворота и увидела пустые стойла, а ещё ни единой повозки, что обычно стоят в ожидании гостей. Следы сборов на земле… И правда уехали.
Тот парень, которого назвали Кевином, снял шапку, махнул ей сгоряча в воздухе и зашагал прочь. Я повернулась к оставшемуся стоять в воротах господину Сэму.
— Паладин уже уехал, да?
— Уехал. А тебе чего надо? Работы нет, проваливай!
— Работы не надо, спасибо. А давно он уехал и куда?
— Как куда, — ухмыльнулся Сэм. — В холмы, по восточному тракту. С самого раннего утра. Людей у него достаточно, парень. Помимо своих, десяток наёмников, и мои голубки на обслугу. Проваливай домой.
— Ясно, спасибо, господин, — я махнула рукой и пошла в сторону восточных ворот.
А что я скажу? “Привет, Генри, тебя хотят убить?” Нужно же как-то найти с ним встречи? Но сперва, конечно, нужно догнать обоз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Раз уж встала на этот путь, нельзя отступать. Вряд ли они едут быстро: столько повозок, людей… Утешала себя, как могла, но через три часа пути солнце стало клониться к закату, и силы стали покидать меня.
Но я всё равно шла. Шла по рыхлому снегу дороги… Ночь казалась не такой страшной, когда у тебя есть цель. На путевых столбиках ещё не потухли рансовые фонари, которые зажигают монахи — служители Арноса, когда идут в паломничество на белый холм, к самому большому в округе алтарю богу Света. Говорят, раньше там и монастырь стоял, но нечисть всякая вконец его разорила лет пять назад, и монахи перебрались под защиту городских стен.
Огни горели, отпугивали нечисть и поддерживали во мне тающие силы.
Донеслись приглушённые голоса. Из осторожности я свернула с дороги к деревьям и пригляделась. Впереди один за другим зажигались огни костров. Кажется, я догнала их. Волна облегчения прокатилась по телу. Уставшему, измотанному, истощённому.
Из леса потянуло ароматом вербены. Странно, откуда зимой?
Плечи передёрнуло от усилившегося мороза. Позади хрустнул снег, и у самого уха кто-то намеренно шумно втянул ночной воздух…
11 Повалялись
Сердце ушло в пятки. Я развернулась навстречу опасности.
В тусклых отсветах рансовых фонарей от дороги сумела различить перед собой высокую фигуру в тёмном камзоле. Человек стоял настолько близко, что я не видела лица, лишь уголок щеки, заросший щетиной.
И как я подпустила его так близко? Терпкий аромат лесной свежести, исходивший от мужчины, наполнил грудь. Вербена…
— Не лучшее время для прогулок, — низким, с хрипотцой, голосом прошептал он.
Сердце отмерло и заколотилось, как бешеное. Ладошки покрылись ледяным потом. Захлестнул страх, сковал дыхание.
Взгляд упёрся в пояс незнакомца, на котором висели меч и кинжал. Но человек не спешил ими воспользоваться, стоял в расслабленной позе, а в руке вертел веточку ели.
— Что ты тут делаешь, мальчик? — он наклонил голову, заглядывая мне в лицо.
Я увидела его глаза. Серые, цвета холодной стали. И тут поняла, что передо мной Генри! Меня объял трепет. Удивление… Радость…
— А вы что тут делаете, сэр Даренфорс?! — пропищала я.
Думала, мне придётся пробиваться к нему через три кольца обороны! Безбожно обманывая и шныряя мимо наёмников и рыцарей.
— Прогуливаюсь перед сном. Что тебе тут нужно?
Прогуливается, видите ли, он, веточки собирает, когда его хотят убить!
— Сэр, я искала… искал вас! — я быстро поправилась, облизала губы и покрутила головой по сторонам, проверяя нет ли кого поблизости. — Понимаете, я подслушал разговор в корчме… наёмники… они хотят убить вас и присвоить дракона…
— Генрих, что там у тебя?! — раздался гулкий голос Рэндеваля, и из леса выплыла его тёмная фигура, хороша заметная на белом снегу.
Холодными липкими щупальцами меня снова объял ужас. Нет, теперь уважаемый рыцарь меня не отпустит, надо бежать! Немедленно!
Я рванула. Но паладин, не мешкая, бросился следом, как волк, настигающий зайца. Мы отбежали шагов на двадцать, и он поймал меня. Ухватил за плечо, развернул к себе.
— А ну, стой!
— Пустите! — пискнула я, ударила его по руке, вырвалась и снова бросилась удирать.
Сама не знаю, откуда взялись силы в усталых ногах. Но от близости Рэндеваля во мне проснулось животное чутье: “Не попадись, а то погибнешь!”
Паладин толкнул меня в спину и повалил на землю. Оседлал. Крепкие бёдра сжали, придавили, не давая вздохнуть.
— Кто ты и зачем удираешь? — потребовал он ответа, развернув к себе лицом.
Я упёрлась обеими ладонями ему в грудь. Твёрдую и тёплую. Несмотря на нелепость ситуации, мои заледеневшие пальцы, насладились прикосновением. Паладин без стальных доспехов выглядел, как обычный человек, мужчина.
