в них боль, всё ж сыграла свою роль, ввергнув Бдительность в сонливость. Но их рассеянность дельфину стала просто
Фарта милость. Так булыжник отвалив, гном открыл врагу
Святыню, на тайну свет свою пролив.
Из закутка больной Гарал достал
Две шапки невидимки. Затем и ключ жене подал.
Гай видел всё, даже пылинки, в скале тем более карман. Вот
Так в кромешной темноте шаг каждый гномов в суете морской заметил
Атаман. Как дверь открылась от ключа. И как затворена опять.
И слышно было, как ворча, говорила что-то мать.
И он, поднявшись из постели,
Сдвинул камень еле-еле. Дабы сонь не беспокоил
Им творимый в гроте шум. Но тут же бдительность утроил,
Достав из ниши пузырёк. И замер Гай во власти дум когда б, как яркий Уголёк, зловеще зелье замерцало. Но быстро мизерный флакон назад
В тайник был возвращён. Всё от того, что испугала дремавшей
Силой неизвестность. Предмет и тем ещё страшил,
Что сберегался он, как ценность, и принц
Сказать о нём решил.
К воде отправился тропой,
Любуясь утренней красой. На бережке разделся
Гай и вошёл в прохладны воды. Когда б не голод, был бы рай.
Каприз любой ценил природы. Но особенно рассвет выделял он много лет.
И из глубин морских стрелой вылетал на гладь с толпой. И криком,
Стоя на хвосте, приветствовал с друзьями, ещё в небесной
Темноте, ярило с первыми лучами.
IX
Гай доплыл до валуна, где уж
Давно томилась Кети. Ох, и шустра была она!
Коль были буйные ветра лишь соперником «комете».
И на язык была остра, прославившись
Шутницей дерзкой.
Кет
–Да чтоб ты волю променял? Быть должна причина веской.
А не к Крете ль воспылал? И то правда, нет милей.
Гай
–Но их «любовь» еще сильней!
Её я в памяти увековечу за плоть избитую нещадно.
И, как всегда, взаимностью отвечу! Но
Скромен я, отвечу тайно.
И доложив все по порядку Кети,
Ставшей вдруг серьезной. Описал флакон-загадку.
Она ж, прощаясь, в просьбе слезной осторожным быть просила,
Ругая гнома на чём свет. И вскоре скорость уносила
К владыке пламенный привет.
Но только весть унёс гонец,
Как явился белый Тин. О, сколько ж он разбил
Сердец, недосягаемый блондин! И братья радостно обнялись,
Затем и Гай в себя вернулся, затем охотой забавлялись. Когда же голод Улыбнулся, за камень спрятались опять. И Гай поведал все сначала.
И то, что скрыла мрака рать, и то, что душу огорчала
Тайна запертой двери.
Тин
–Да, откроем мы ту дверь! Да, веселей
На мир смотри! Всего лишь мне позволь помочь, задание
Свое доверь. Всё доложу, сходив в разведку,
Как только встретимся мы в ночь.
Гай
–Когда бы я изрезал сетку, глупца
Спасая от капкана! К отцовским, брат, всегда
Заветам я относился как-то странно, когда б не случай
Этим летом. Я вкусной чуть не стал едой. Живу, дышу и говорю
С тобою, благодаря душе одной. Не делай, Тин, моих ошибок, чтоб не Смешить до слёз собою в той западне безмозглых рыбок. Хоть этот остров и Велик, я обходил его не раз. Обычен с моря его лик, обзор бесплоден
Сей для нас. Попасть в глубины островка, помочь мне может
Только птица. Задача вовсе не легка, там запрещённая
Граница. Но может там концы найду от
Талы тянущейся нити?
Тин
–Перемыть за час руду?
Не откажешь гномом в прыти. Однозначно
Кто-то есть в лабиринтах тёмных здесь. Ничего не начинай
Ты без мудрого совета. Умоляю тебя, Гай!
От владыки жди ответа.
X
И вновь став шустрым мальчуганом,
Гай обнял брата на прощанье. На бережке же он песчаном
Одел сухое одеянье. И отправился в пещеру, ждать ответ от господина.
И между делом их манеру задираться наказать. Чинила ж пакости дружина.
(К чему он как-то не привык.) И вызов принял он опять. Коль
Размечталась мелюзга сгубить его за злой язык. И их
Коварная рука занесена была уж с камнем.
Да только Гай о том уж знал,
Раз привлечённый их собраньем, на гноме мухою
Присел. И головой Хромой Сандал по сторонам её вертел. Где
Старший брат сказал не громко: «Знаю я, где Гаю топко.
Мать любого за пропажу с бело сосвету сживёт.
И как я устрою кражу…»
Сандал
–Какой хитро умный ход! И подложим под подушку
Этот дивный изумруд. Ох, исхлещет Крета душку!
Поделом получит плут!
Вспомнил Гай их приговор и, усмехнувшись, он сказал:
«Что ж, посмотрим ещё, вор, кому фарт свой приз отдал.»
Но вскоре гномы уж вернулись
И, как обычно, к месту сбора всей семейкой
Подтянулись. И алмазы без укора мать подняла над собою.
В восхищенье и Гарал, любуясь чистою красою, всё потрогать приставал.
А затем накрыли стол. И все сели наконец есть вкуснейший
Разносол, кроме Талы, да мальчишки.
Но как портил сорванец своей
Гордостью нервишки! «Гай объедкам-то не рад!
И сегодня есть не стал. Ничего, научит глад.» – жене нашёптывал
Гарал. И в остальном он вел себя не сносно, достойно всяких
Нареканий. Отчуждённо жил, бесхозно, примером
Не был он стараний.
XI
Сын Сандал второй по счету, подхалим и пройдоха,
Доносить имел охоту, поощряла ж мать не плохо. На
Берегу играли дети, а он хромал с улыбкой к Крете.
Сандал
–Мама Крета, что мне дашь? Тайну я открою коль?
Крета
–Вновь какая-нибудь блажь? Ну говори уж, в чем там соль.
Сандал
–Камень серый, твой любимчик. Ну тот, который звался
«Дымчик». Взял сегодня у тебя-я.
Крета
–Ох, и примет он науку! Он обидел меня зря! Я сломаю
Ему руку! Кто он, этот негодяй? A-а, я знаю, это Гай.
Сандал
–Нет, не он разбойник ушлый. Тот, кто доступ к ним
Имеет, совершил поступок тухлый.
Крета
–Кто же он, ворюга гадкий!? Кто бесчинствовать здесь смеет?
Сандал
–На измену только падкий первый страж родного клада.
Крета
–Старший сын мой, расточитель? Так зови, пришла расплата!
Да кнут подай, его учитель!
И «сын» в стремленье угодить,
Показал мамаше прыть, вбежав в гранитный
Коридор. Но вышел Гаем на простор. Когда ж собралась вся
Семья, нашли у старшего «дымок». Служила дыбою скамья, и преподал
Гарал урок. Но в оправдание своё вор излагал одно враньё. Но губы вдруг Свои надул, когда б узрел у изголовья врага, который подмигнул, с усмешкой Глядя исподлобья. Прочтя в глазах его злорадство, гном взглотнул обиды Ком
