шумом скалолаз.
Крета
–Аль тебе не говорили, что опасна там прогулка?
Гай
–Лишь хотел морских прикрас с высоты увидеть, мили.
Но тяжко лазить по горам, да и спуск такая мука.
Не будет больше Гая там.
С подозрением смотрела,
Мать сощурив свои глазки. И в надетой
Гаем маске, всё ж лукавство углядела. И тут же мужу
Донесла: «Пренебрёг пострел свободой, много волюшки дала.
Отравила бы с охотой, коль доверье потерял. Этот шибко умный мальчик,
Мне не нравится, Гарал. Если только повезёт, руку он нам отгрызёт,
Покажи ему лишь пальчик. Что-то здесь не так, Малыш.
Провести меня? Шалишь! Это ты у нас бревно,
Мне ж, предчувствие дано.»
Уныло принц искал дрова. Потому как
Бегал рядом предмет ближайшего родства и брань
Его летела градом:«Да неужто, Гай, нельзя в срок вернуться
Из разведки? Не пахать, послал тебя!
А спросить людей о детке!»
Гай
–И спросил, как ты велел. Но стала ликом словно
Мел, вдруг сознанье потеряв.
О, как же шлёпнуть захотелось! И в башмак вцепился маг.
Листар
–Как бестактен и коряв! Не ума, а дури зрелость, вижу
Я в тебе, дурак! Отлучился, попугать! И кого ж, скажи,
Сынок, словом ты убить не смог?
Гай
–Я всё ж нашёл малышке мать! Нам повезло, отец, немало.
Находкой мне разведка стала. Но ждать, я леди дал совет, в
Себе терпенье пусть пробудит.
Листар
–И не загадывай, что будет…
Ох чувствую, накликал бед! Ты сердца
Матери не знаешь, когда в опасности дитя! Вот потому
Безумству и прощаешь, что нет предела у червя, какой грызёт
Жестоко душу. Теперь томиться мать, страдая. Оповестил
Ты рано сушу! Бестолковость- имя Гая!
Но Гай причину буйства знал, на пределе ж нервы были.
Но вдруг услышали сигнал, отдалённый зов словили.
Гай
–Кети ищет нас, отец, у скалы зовёт гонец.
Они сели на песочке против
Камня валуна. И задав вопросы дочке,
Отчёт дала она сполна, и от усталости уснула.
Но весть её щенка согнула. Долго царь в тиши молчал,
Вниз головушкой склонившись, где находиться забывшись, но
Наконец он отвечал: «Бесполезна новость Кети. И поход её бесплоден. Этот Рагму полон мести, дал обряд, какой не годен. Ну где я вам возьму младенца? Новорождённого к тому же? Нет, сынок, покой для сердца обрету, когда
Мы тут же, спрячем мерзкий пузырёк. Да хотя бы в ту скалу, под
Гранитный козырёк. Утром, как они уйдут, эту чёртову
Смолу незаметно скроешь тут. И конечно мхом
Прикрой. Вот и будет всем покой.»
XXIII
Тала хмурая сидела,
Гномам штопая носки. И присев на край
Доски, Гай придвинулся не смело. Но не приняла игру,
Но не могла и долго злиться. Видя, как беглец
Стремится, в отношение дыру сам
Заделать деликатно.
Гай
–Я сорвал тебе цветы, на верху найдя лужок. Но,
Однако, смотришь ты как-то очень безотрадно?
Тала
– Почему? Не знаешь, Гай?
Но одно ты твердо знай! За тобою вслед
Прыжок сердце б сделало на скалы, если б ты разбился
Там. Но раз тебе не жалко Талы? Можешь
Лазить по горам.
Гая тронули слова. Как любить умела Тала,
Не встречал он существа. Но решимость напугала.
Гай
–Али жизнь не дорога?
Тала
– Уж больно, Гай, она строга,
Точней сказать она сурова. Ты ж мой лучик
В темноте! И я на многое готова, лишь бы друга на черте
Задержать, вернуть назад, охладив в тебе азарт. Но как подумать
Мог, чтоб я с жизнью счеты прекратила? Гибель юная твоя сердце б девочке Разбила. Но за жизнь? Как зверь я буду драться! Хоть и немощны
Клыки. Падать, лезть, но подниматься, всем
Невзгодам вопреки!
Гай
– А если б сразу упредил, что отлучиться я хочу?
Тала
– Голос мой бы всех будил.
Я ни сколько не шучу! Не умея, без сноровки
По местам глухим шататься, это значит, что в уловки
Безрассудно попадаться! Зло ж на
Гадости не скряга.
Вдруг принял Гай сигнал от мага: «И не вздумай говорить ей о
Матери сейчас! Неизвестно, что творить будет в гневе ее глас?»
Гай
–Поступать нельзя так, детка. Донос-предателя то метка.
Тебя же будут опасаться, доверить тайну, побояться.
Тала
– Какие тайны скроют гномы?
Секрет из тряпок, из соломы? И никто ж
Не пристыдит! Коль суть бессовестных секретов
Гнев, да зависть, да алчный аппетит. Зачем мне тайны
Суеты? Зачем мне глупость их советов?
Ведь о другом мои мечты.
Гай
– Я знаю, что тебя тревожит,
Тоска по маме душу гложет. Надейся, милая,
На чудо. Фарт с повязкой на глазах, в лесах бродящий
Да в горах, бывает жизнь меняет круто.
И заплакав вышла Тала
В закуток свой за скалой. Не любовью
Удивляла слёзы лить перед толпой. А принц, своё
Же обещанье, какое дал в тоске душе, не сможет выполнить
Уже. И тяготило оправданье, что не его это вина,
Раз клятва матери дана.
XXIV
Гай, лёжа, думал в темноте:
«Какая паника в воде! Событий ждут они
Исхода. В кольцо мятежный остров взяли и нет покоя для
Народа, но и бояться уж устали. Как облетела быстро
Весть! Ведь каждый уж злодейство судит…»
«Спи, сынок, отец разбудит,
Не тревожься, я же здесь.» Узнав навязчивые мысли,
Царь ободрил лаской Гая. Самого ж тревоги грызли. Но их усердно
Отгоняя, он думал только об одном: «Когда же грот покинет
Гном?» Но наконец они поднялись. Для здоровья
Без потерь, как обычно поругались и
Закрылась вскоре дверь.
Листар
–Ну, давай, дружок, дерзай!
Но поднявшись с ложа Гай, сдвинув камень,
Побледнел.«А отравы-то не стало…» – тихо он сказать посмел,
Ожидая в себя жало, обвинять когда бы стал в настороженности карлов. Но Застыв, отец молчал, коль явилась искусать к нему свора диких страхов, и в Думы он ушёл опять. От надвигающихся бедствий, от фантазий своих бурно Рисовавших вид последствий, аж владыке стало дурно. И молвил он: «Займись Гаралом, ни на шаг не отходи. Быть внимательным
Прошу! Если что? То с полным правом силой зелье
Захвати. Я ж за Кретой прослежу.»
В грот вернулись гномы злые и к ним щенок ласкаться стал.
Но знать мешки были пустые, коль пнул ногой его Гарал.
И сели молча на скамейках, и яд копился в этих «змейках».
Листар
–Хуже нет, дела у нас, дань платить не стали люди.
Ох, предчувствую я час, когда сюда нагрянут судьи.
И
