Я молча стояла, рассматривала ее беззастенчиво совершенно и хлопала глазками.
Спрашивать «Что с моим мужем?» было, наверное, глупо. Я может и... не самая умная из здесь присутствующих, но не настолько же?
— Мне можно к нему? — само как-то вырвалось.
— Вы жена? — вышедшая внимательно посмотрела на меня и согласно кивнула. Видимо, убедившись, продолжила: — Он просил кое-что передать вам. Пойдемте.
Но я никуда не пошла. Как ослик застряла в проходе, продолжая упорствовать почему-то, под сердитое фырканье Макса.
— Я хочу к мужу, — прозвучало капризно и глупо.
— Да, но чуть позже. Сейчас его сразу же переведут в искусственную кому. Операция очень тяжелая, — она тяжко вздохнула. — Нет, не технически, хотя, — доктор сняла окровавленные перчатки (я только теперь их заметила) и пальцами тонкой изящной руки вытерла капельки пота с белого лба в небольшом пространстве между маской и шапочкой, — и технически тоже. Ему очень сильно досталось магически. Неожиданно.
Глаза у нее очень красивые, какой-то волшебной, завораживающей красотой.
Почему ничего неожиданного для меня в ею не было?
Даже не знаю.
Наверное, всё дело в том непонятном «Прости».
— Идемте? — вдруг я сама ей сказала. После такой операции жестоко держать здесь Маргариту.
— А я бы тоже послушал, — не вмешаться Макс просто не мог, ну конечно.
— Нет! — уверенно произнесла эта дама, потом развернулась и плавной походкой двинулась по коридору.
Ничего себе женщина! Я тоже когда-нибудь стану такой. Просто тихое «Нет», и Макс даже не дернулся следом. Тигр встал, как вкопанный, и разве что честь ей не отдал.
Пытаясь вид принять такой же сильный и независимый, я тоже медленно развернулась и пошла следом за ней.
— Марк до операции очень буквально молил меня провести вас к лежащей в нашей реанимации пациентке. Он привез ее вчера вечером, сам. Очень тяжелая. Сомневаюсь, что вы сможете ей помочь. Но он просил именно так.
Узнаю мужа. Только мой Кот может так: лежа на операционном столе, докторам раздавать инструкции по тотальному спасению окружающих.
И что там за баба опять? Я ревную, похоже. То, что он догадался о том, где окажется его бестолковая женушка, ее уже даже не удивляло.
— Раз просил, значит, попробую, — пробурчала в ответ. Получилось невежливо.
— Еще он просил вас подробно ее расспросить. Но боюсь, — доктор довела меня до палаты реанимации, оценивающе осмотрела мой совсем небольничный прикид и вздохнула. — Сделать это будет весьма затруднительно.
Потом она что-то там прошептала и бах! Я уже облачена в синтетический медицинский почти что скафандр с плотной маской и капюшоном.
Все никак не привыкну я ко всем этим волшебствам. И завязочку на рукаве нервно подергала.
— Это иллюзия, — доктор грустно мне улыбнулась. — В стерильных условиях иные не нуждаются, даже в таком состоянии. А этот блок только для них. Соблюдаем условности.
Сказала и потянула меня ко входу в палату.
Я послушно шагнула, потом еще раз, подойдя вслед за доктором к большой современной кровати с лежащим на ней пациентом.
Подняла взгляд, мысленно приготовившись к неожиданностям, и замерла...
Гира.
Я стояла и глаз от нее оторвать не могла. Приросла к полу госпитальной палаты. Красивое это лицо, впервые увиденное мной в уютной гостиной шикарного номера замка БИП, вспоминала и внутренне содрогалась.
И чем дольше смотрела, тем увереннее находила разительные отличия...
Дело было совсем не в смертельной, восковой белизне ее кожи, болезненной худобе или тех самых губах, теперь уже иссиня-белых.
Лежащая на кровати была совершенно другой.
Я научилась уже узнавать их — бессмертных. От нас, простых и не очень людей, они отличались разительно. Так вышедшие из-под кисти воистину гениев полотна, отличаются от картин пусть и талантливых, но ремесленников.
Абсолютно безупречные черты. Совершенные, чистые линии, без помарок и оговорок.
И сила. Странное ощущение: будто смотришь на что-то огромное и невероятно могущественное. Как мировой океан, льдистые ледники на пиках высочайших хребтов, буйство воздушной стихии. Этим можно любоваться издалека или даже по телевизору, не ощущая опасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Та красногубая баба, что так напугала меня в номере, была лишь топорной подделкой. Но почему тогда Марк это сразу не понял? Снова загадки...
— Мы не знаем, что с ней происходит, — сиятельная Маргарита расценила мое задумчивое молчание как безмолвный вопрос. — Налицо сильное общее истощение, жестокая анемия. Все это нетипично для ее расы, не зря люди зовут этих темных демонами. К тому же, с ее уровнем силы... Не понимаю, — Маргарита снова устало вздохнула, пристально изучая показания датчиков. — Ее что-то медленно убивает. А поскольку моя пациентка — бессмертная, то в таком состоянии она может находиться тут десятилетиями. У самой грани. Пока сама не разрешит себе тихо уйти.
— Она хочет жить? — умею я задавать непростые вопросы. — Раз до сих пор не «ушла».
Врач посмотрела на демоницу и пожала плечами. Потом, подумав, неуверенно мне кивнула.
— Я могу попытаться помочь? — с каждой секундой во мне росла уверенность в том, что я это смогу, обязательно. Раз уж я «Зеркало», то пора начинать верить в это самой.
Маргарита сняла с лица маску и снова внимательно на меня посмотрела. Роскошная женщина. Тоже бессмертная. Только у нее это выглядело как-то иначе. Ощущение... света? Исходившее теплое чувство защищенности и покоя. Вот она разница сил, я ее уже осязаю. Добро пожаловать в магический мир, Илона-которая-Кошка.
— Попытайся.
Она тоже внимательно меня изучала. А потом улыбнулась подбадривающе и уступила свое место у кровати.
Было страшно. Я старательно выкинула из головы самые жуткие воспоминания. Марк просил ей помочь. А ведь он просто так не попросит, я знаю. Я попробую.
Прикоснулась к ее безупречно-красивой руке, сиротливо лежащей поверх одеяла. Ледяная и твердая как деревяшка. Демоница вблизи становилась похожа на большую фарфоровую куклу. Мертвую. И только вяло постукивающие данные с датчиков сердца утверждали обратное.
Что мне делать?
Колдовать я не умею, лишь только все порчу. Рушу глобальные планы приличным иным почем зря.
А ведь правильно: нужно разрушить.
Закрыла глаза и себе ясно представила почему-то картину того, что ее убивало. Попыталась представить. Несколько долгих минут в голову лезли какие-то длинноногие пауки и пиявки. Но потом... потом вдруг я это ощутила.
Похожее на ядовитую, серую пелену, прилипающую к дыханию, к мыслям и чувствам. Тоска смертная. От одного ее вида хотелось, в приступе полной безысходности и отчаяния громко завыть. Чувство чудовищной, непоправимой потери. Сердце рвалось на куски. Оказалось, что есть оно у бессмертной демоницы, горячее и тоскующее сердце любящей женщины.
Но я — разрушитель. Отражающая поверхность. Что мне эти чувства и мысли, ведь правда? Пусть вернутся туда, откуда пришли.
Секунда, другая, и вся эта картина в моем сознании просто разбилась, как каленое стекло, на тысячи мелких осколков, осыпавшись с тихим звоном. Рассеиваясь как морок.
Как будто бы свежий ветер подул, сметая весь лживый туман.
— Кто ты? — хриплый шепот заставил меня вздрогнуть и отпустить потеплевшую руку.
Я открыла глаза, сразу поймав ее темный взгляд. Гира очнулась.
Хотела ответить, но Маргарита меня перебила:
— Этот разговор точно нельзя отложить? — и кивнула на показания датчиков. Можно подумать, я что-то там поняла.
— Оставь нас, — демоница прошелестела. — Пожалуйста. Нужно.
Странная сцена.
Врач бросила красноречивый взгляд на меня. Я пожала плечами.
Усталость накатывала волной. Это, наверно, «откат» или как оно там называется. Остро спать захотелось.
— Кнопка вызова вот, — Маргарита ткнула безупречным маникюром в клавишу рядом с кроватью, медленно развернулась и вышла, еще раз по пути оглянувшись.
