— Да, молодожены. На ваш этаж заселяются.
Виктор тут же ко мне потерял интерес и, отсалютовав пальцем этой самой... Сирене, быстренько смылся.
— Вампир. Настоящий, из тех, — почему-то консьержка ткнула пальцем в светильник на потолке. В виде полной Луны был светильник. Это если включить воображение. А оно у меня невыключаемое.
Соседи-вампиры. Прекрасно! Ничего нового, между прочим. В моей съемной квартире все соседи были вампирами. Особенно те, кто постоянно забывал на ночь выключить строительный перфоратор.
Приняв вид еще более важный, Сирена Игнатовна проводила меня до зеркальной двери.
— Это служебные порталы. Левый — для дальних локаций, вход строго по записи. Правый — локальный. Жильцы в него допускаются только в особенных случаях.
Я почему-то попятилась. Может, ну его? Я лучше ножками доползу.
В ответ на попытку сбежать меня совершенно бесцеремонно схватили за шиворот и закинули внутрь кабины портала, как собачку какую. Если бы были силы обидеться и взбрыкнуть или хоть что-то сказать.... Но их уже не было.
Когда дверь портала открылась, я с удивлением обнаружила самый простой коридор. Никакой не волшебный, обычный. И двери простые, и лампочки в тусклых светильниках под потолком. Даже коврики перед каждой дверью резиновые, тривиальные. Глазков в дверных полотнах только не было почему-то. И... скважин замочных.
А куда пихать ключ?
Пережитое за этот день вдруг накатилось как будто вагоны с бетонными блоками. Голова пошла кругом.
Наедине с нашими бедами я снова осталась одна. Марк сейчас в госпитале, и как бы он не храбрился, я видела: ему очень плохо и больно. Абрашки наверняка с радостью перевели дух после моего стремительного отъезда. Родители... к счастью, они искренне думают, что у меня медовый месяц.
А ведь так оно как бы и есть. С момента нашей с Котом первой встречи заканчивался седьмой день. Неделю назад в это самое время я брела босиком под дождем.
— Что сидим, кого ждем? — рокочущий звук этого голоса заставил подпрыгнуть.
Оказалось, что, погрузившись в свои невеселые думы, я медленно сползла на пол по стенке, приземлившись прямо напротив двери в квартиру под номером семьдесят семь.
По своему твердому обыкновению Лер вывалился прямо из противоположной стены. Он стоял надо мной, сунув руки в карманы форменного темно-серого кителя и задумчиво почему-то разглядывал.
— Назови мое имя, — вяло произнесла вместо приветствия.
— А если не назову, что ты сделаешь? — медленно присел рядом на корточки, продолжая рассматривать.
— Буду громко орать. Я умею! — тихо, но очень упрямо сказала. О да. Это у меня получалось отлично. — Уже начинать?
— Аве, дражайшая. Я — Ях. Ну как, полегчало?
Я устало закрыла глаза. Да пошли вы...
— Ключи дай. Покажу, как открыть, — а он все продолжал веселиться.
Хотелось кучу всего ему тут же сказать. Но... на это снова сил не было.
А еще я отчетливо вдруг поняла, что уже поздний вечер, а этот матерый служака и Инквизитор целый день там кого-то ловил. Потом наверняка рванул в госпиталь, навестил там Кота. И делать ему больше нечего совершенно как сидеть тут в коридоре на корточках и уговаривать упрямую чью-то жену отдать ключ от двери.
Вяло потянулась к своей сумке, вытащила увесистую связку ключей, сунула в протянутую за ними большую ладонь, успев лишь заметить мозоли. Откуда?
Лер внезапно схватил меня за руку и сильным движением поднял на ноги. — Соберись, — он произнес очень строго. — Осталось немного, смотри.
Посмотрела послушно. На первый взгляд дверь была деревянной. Совершенно обычная: круглая дверная ручка, и рядом прикручен небольшой крепкий медный крючок.
Вот на это приспособление и повесил бессмертный всю связку ключей.
— Считай до четырёх и ее открывай, строго правой ладонью, — он взял меня, бестолковую, за руку и ладонью прижал к деревянному полотну. — Так дверной артефакт запомнит тебя и будет впускать без ключей.
Дверь действительно отворилась. Гость вошел туда без приглашения, правда, вперед он меня пропустил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В подъезде свет на меня не включился, — сочла нужным зачем-то ему сообщить.
— Вот тут выключатель, — он махнул направо куда-то рукой, на меня даже не оборачиваясь. Пока я устало стояла, подпирая ближайшую стенку, Лер быстро метнулся по всему пространству, как я понимаю, квартиры.
— Все чисто, — он, кажется, даже принюхивался. — Ключи с собой не носи. оставь их в квартире, они тоже работают на защиту жилища. Так войти сюда можете только ты и твой Кот, остальные — строго по личному приглашению — Лер заглянул за ближайшую дверь, оказавшуюся входом в светлую ванную. Там тоже понюхал. — Трюк с «Норой» у любимого твоего персонажа больше не выгорит, — насмешливо на меня снова воззрился. Да уж... «Любимый мой персонаж», опасный и неуловимый. Я зябко поежилась. Лер нахмурился. — Они не смогли получить образ Марка. Я никак не пойму почему.
— Я видела... — очень трудно слова подобрать, когда рассказываешь о видениях. — Как они Марка пытали. Там была Гира и ее помощник.
— Лиас? — Лер сразу весь подобрался и быстро спросил.
— Она просила найти вас и передать, чтобы... — глаза уже сами слипались. Вечно я так реагирую на перегрузку и стресс. Сейчас просто тут упаду и усну.
— Знаю.
Это было последнее, что я услышала. И больше совсем ничего.
__________________________________
¹ Вивацитас - долгоживущие. Весьма долгий век проживали гибриды, полукровки. От связей бессмертных со смертными дети рождались очень редко (полубоги-герои). Они были, как правило, смертны, старели, но первые поколения жили 500-600 лет. Их потомки тоже жили существенно дольше обычного, но век каждого следующего поколения был все короче.
7. Хорошие сны 18+
«Супружеские долги брать лучше сразу с процентами». М. К. Кот «Дневники и записки»
Говорят, что события, видимые во снах, не случайны. Нужно просто понять, что пытается донести наше сознание до тупого его обладателя.
В моем случае, даже гадать смысла не было.
Это совесть во сне приходила моя.
Снова.
Мне снился опять двор-колодец, разгоряченный дневным летним зноем асфальт, а вокруг черные узкие окна — немые свидетели этой сцены.
Снилась я, несущая жуткую ересь обличающим тоном. Марк, стоящий напротив, и его твердый, решительный взгляд.
«Я выбираю тебя!» — эти слова можно выбить на одной скромной могиле эпитафией моей глупости.
Кот, мой прекрасный супруг, лучший во всем этом мире мужчина. Нужно было почти потерять тебя, дико соскучиться, пережить лютый ужас страха потери, чтобы всё это понять. Какой-то у нас лютый экшен: семь дней с момента знакомства, а позади уже целая жизнь.
А ведь ты отчего-то смирился с потерей моей. Не объяснил ничего и не останавливал. Только строчки коротеньких сообщений и страшное это: «Прости». Но только теперь, ярко увидев тебя в моем сне, я отчетливо вдруг поняла, почему так случилось.
Мы оба привыкли быть одинокими и несчастными, мой дорогой.
Нас никто никогда не любил и в подобное счастье обоим не верилось. Абсолютно.
Мы сами умеем любить, но не знаем, каково это: быть любимыми.
Каково это: — стать для другого целым центром вселенной? Смыслом жизни, дыханием, сердцебиением.
Мы оба не знали.
И не умели.
Мы в это не верили. Оба.
Счастье мое, мое солнце. С того самого мига, как я тебя впервые увидела, мир словно обрел наконец свои яркие краски и четкие очертания. Теперь я живу тобой. И отказываться от этого не желаю.
Как жаль, что я поняла это только сейчас и сказать не успела.
— Я все слышу, — тихий шепот и горячее дыхание в моих волосах. Громкий грохот могучего сердца.
И руки на животе, скользнувшие мне под футболку привычно. Теплые, крепкие. Знакомые до сладкой боли, желанные.
Хорошие снятся мне сны, очень нужные.
Ласковые такие. Только голые совершенно. И нагло с меня стягивающие то немногое, что оставалось. Совсем совесть они потеряли.
