Моя бровь приподнялась, когда она закончила свою маленькую тираду. В лучшем случае это было мило. Я подавил зевок:
— Так это и есть твой план? Ты собираешься апеллировать тем, что, по твоему мнению, является хрупким эго? Уверен, что растопчу тебя, твои детские мечты и этот кусок ткани на твоих плечах, если ты не уберешься с моих глаз к чертовой матери, — когда она сразу же не пустилась в бег, я почувствовал, как кровь прилила к моему паху. Тот факт, что мне грозила опасность «разбить палатку», разозлил меня еще больше. — Почему я все еще тебя вижу?
— Я не слышала, чтобы ты сказал «пожалуйста».
В комнате воцарилась тишина.
Ни Брэкстон, ни я не отводили глаз друг от друга. Я гадал, кто сломается первым, когда мужской смешок прервал мои размышления.
Я знал, даже не проверяяон, что это не Лорен или Рик. Не мог припомнить случая, когда бы мы не были на одной волне. Что бы я ни чувствовал, они чувствовали то же самое, и наоборот. Прямо сейчас я чувствовал, что им обоим не терпится поскорее выпроводить нашу последнюю неудачу к чертовой матери из комнаты.
Раздались хлопки, смех продолжился, а затем Карл заговорил:
— Должен признать, что не был в восторге, когда мисс Шридхар представила участницу «Связанных», — мои кулаки сжались, потому что явно «Связанные» были единственными, кого держали в неведении относительно Брэкстон. Карл продолжал говорить, не подозревая, что его жизнь в опасности. — Я был еще менее убежден, когда эта молодая женщина вошла в дверь, но, по крайней мере, ей удалось пробудить во мне интерес, — обращаясь к Брэкстон, которую я не позволял ему увидеть, поскольку все еще стоял перед ней, он добавил, — юная леди, вы сделали невозможное. Вы заткнули Хьюстона. Это нелегкий подвиг, даже для меня.
Я ухмыльнулся, несмотря на то, что этот кусок дерьма пытался мне угрожать. Он не хотел рисковать и намекать Брэкстон, что он был таким же гнилым, как и все остальные. Карл был никем без нас, но он держался за иллюзию, что все было наоборот.
— Останьтесь ненадолго, — предложил Карл, отчего мое сердце ушло в пятки. Брэкстон выглядела так, словно выпотрошила бы меня, если бы я сделал неверный шаг. Если бы она это сделала, мое сердце, несомненно, упало бы к ее ногам. — Нам многое нужно обсудить.
Мои пальцы впились в ладони, когда я сидел напротив Карла в его высотном офисе, а внизу на улицах шумел Лос-Анджелес.
— Найди кого-нибудь другого.
Час назад я был бы слишком горд, чтобы умолять. Я просто не мог перестать вспоминать блеск в глазах Брэкстон, наряду с волнением и настороженностью, когда она подписывала свое имя на пунктирной линии. Она была слишком нетерпелива, слишком не осознавая то, что натворила.
— Хоть кого.
Было бессмысленно просить его отменить или отложить тур, поскольку он уже отказался. У Карла была большая ставка на этот тур. Кроме того, это был его последний шанс дожать нас. Мы давным-давно поумнели, и теперь его миссия состояла в том, чтобы заставить нас заплатить за это.
Карл самодовольно откинулся на спинку стула за своим столом. Ублюдок знал, что это была ужасная гребаная идея. Это была точная причина, по которой он согласился. Я почувствовал, как лед растет на кончиках моих пальцев и медленно ползет вверх по моим конечностям.
Этого не было на самом деле.
Брэкстон Фаун не могла бы стать нашим новым гитаристом.
— Зачем мне это делать? Она само совершенство.
— Ты даже не слышал, как она играет, — выдавил я сквозь стиснутые зубы.
— Я доверяю Они. Она нашла тебя.
И я сожалел об этом каждый гребаный день. Я держал эти мысли при себе, потому что было бессмысленно озвучивать их, когда Карл уже об этом знал. Он наслаждался нашими страданиями. В течение пяти гребаных лет он спал как младенец, зная, что мы у него под каблуком. Нам не следовало подписывать этот дерьмовый контракт. Я никогда не должен был быть таким слабым.
Остался всего лишь один год.
Окончание нашего мирового турне ознаменовало с таким трудом завоеванную свободу «Связанных». После трех альбомов и слишком многого потерянного — это знание должно было наполнить меня радостью.
Была только одна проблема.
ТРИ
Все могло бы пройти и лучше.
Несмотря на то дерьмовое шоу, в которое превратилась встреча, я чувствовала себя так, словно шла по облакам. Я ожидала, что войду в эти двери лишь с горсткой пустых обещаний. Вместо этого я стала новым гитаристом «Связанных».
«Связанные».
«Связанные».
«СВЯЗАННЫЕ».
Моя рука пульсировала в том месте, где я щипала ее, весь путь вниз на лифте. Я ожидала, что проснусь в любой момент. Я была поймана в ловушку бесконечного сна и не была уверена, что хочу просыпаться. Была только одна проблема — любимчики Америки оказались настоящими придурками.
Я добралась до своей машины, припаркованной в гараже здания, как раз в тот момент, когда телефон завибрировал, и в верхней части экрана появилось сообщение:
«Токсин». 9 часов вечера. Нужно поговорить.
— Они
Застонав, потому что мне начинало казаться, что этот день никогда не закончится, я забралась в свою развалюху и направилась прямиком домой. Домом была дешевая трехкомнатная квартира в центре города, где я обнаружила своего лучшего друга и соседа по комнате, сидящего, скрестив ноги, на нашем диване.
Гриффин Синклер напоминала мне Николу Пельтц с ее светлыми волосами, зелеными глазами и вечным обжигающим душу взглядом. Только с более длинными ногами. Маэко, другой нашей соседки по комнате и лучшей подруги, нигде не было видно. Маэко переехала в Лос-Анджелес с мечтой — стать актрисой, поэтому я надеялась, что ее отсутствие означало, что она была на еще одном прослушивании. К сожалению, из-за ее японо-американского наследия и отсутствия разнообразия в главных ролях Голливуда ей еще предстояло получить больше, чем небольшую роль, но она не сдавалась. Гриффин и я бы ей этого не позволили.
— Так быстро вернулась? — съязвила Грифф. Ее зеленый взгляд был оценивающим, когда она смотрела на меня, а не на шоу, идущее по телевизору. — Почему я не удивлена? — затем она сморщила свой носик-пуговку, глядя на платье моей сестры. Оно правда было отвратительно. — Что на тебе надето?
Я промолчала, раздумывая, стоит ли рассказать Гриффин о своей новой работе, прежде чем передумать — по крайней мере, сейчас. Гриффин, которая подрабатывала помощником юриста на полставки во время изучения юриспруденции, была ищейкой секретов. Было почти невозможно что-либо утаить от нее. Однако самой главной причиной было то, что моя процветающая музыкальная карьера зависела от того, как я переживу мировое турне с тремя эгоистами. Слова Карла Коула прокручивались у меня в голове, как по команде.
«Выучи слова, переживи тур, а потом поговорим. Ну, а пока подпиши это».
Бумага, которую он сунул мне, была краткосрочным контрактом, который действовал до конца тура. Он в основном гарантировал, что я не смогу уволиться по какой-либо причине без серьезных финансовых последствий.
Перевод — он бы засудил меня на хрен.
Я все еще недоумевала, как этот контракт можно считать краткосрочным, поскольку стандартные контракты на запись рассчитаны всего на год. Даже я знала, что подписывать контракт с лейблом более чем на двенадцать месяцев подряд — самоубийство в карьере. Между лейблом и артистом могут быть слишком большие различия в видении, которые невозможно преодолеть, недостаток финансирования и влияния, приводящий к застою в карьере, или коррумпированные лейблы, которые требовали слишком многого и почти ничего не давали взамен.
— Ты не удивлена, потому что хорошо меня знаешь, — ответила в конце концов я своей подруге.
