- Там мужчины... Хотя есть акушерка, Дарья Гавриловна.
Акушерка сказала Вере, что вроде бы все нормально, а для полного уточнения надо в город ехать.
- Не стыдись, Вера Михайловна. Там Сидор Петрович, старичок такой. Он все знает. Он и утешит, он и подскажет.
Поехала Вера в город. Вернулась, говорит Никите:
- Велел и тебе приехать. Такие дела, оказывается, вдвоем решают.
Через неделю отправились оба.
Старичок доктор морщил нос, как бы приглашая улыбнуться, объяснял Никите жиденьким голоском:
- Видите ли... Вы кем работаете? Ага, ага. Так местный? А супруга ваша родилась в Ленинграде. Ага, ага. У нее, видите ли, дистрофия была. Это может, видите ли, отразиться. Ага, ага. И еще она купель ледяную принимала. Не знали? Было, видите ли, при эвакуации через Ладожское озеро. Полагаю, это и отражается.
Так сказать, последствия войны через столько лет. Ага, ага.
Старичок порекомендовал съездить в Крым, на курорт Саки.
Никита не возражал. Летом, в отпуск, Вера поехала на Юг.
Никита грустил. Марья Денисовна вздыхала.
- Война проклятая,-объясняла она свое горе соседкам.-Ведь голодовку она перенесла, сердешная. Вот и аукнулось.
Соседки тоже вздыхали, сочувствовали.
Три лета ездила Вера на курорт. И все не было результатов. Вера по ночам плакала. Никита гладил ее
шершавой ладонью, утешал:
- Ну, чо ты! Я ж ничо. - Когда он волновался, начинал "чокать".
А у самого ком в горле. И злость на судьбу. "Что же это? За что? Все будто бы ладно, а вот детей нет".
Как-то они спали на сеновале. Никита проснулся от тихих всхлипов. Скосил глаза, увидел лицо Веры, и сердце сжалось от жалости.
Первый луч солпца проникал через щелку в крыше и освещал Веру так, что была видна каждая морщинка.
Он впервые заметил, что у нее появились морщины.
Вера почувствовала, что он проснулся, заговорила чуть слышно:
- У нас только два выхода. Или взять ребенка из детдома, или.. . или развестись. Ты меня не жалей. Ты будь решительным. Я тебя не попрекну... Никогда укорять не буду.
- Полно молоть-то, - оборвал Никита.
Но на следующую ночь Вера повторила свои слова:
- Зачем же двоим быть несчастными? Ты-то при чем? Род-то, ваш при чем? Корень, как бабушка говорит.
- А вот мы у нее и спросим, - вырвалось у Никиты.
Сказал это и сам испугался. Но отступать уже нельзя. Утром - как раз воскресный день был, - подождав, пока все разойдутся, они обратились к Марье Денисовне. Вера повторила ей все те слова, что говорила Никите. Марья Денисовна выслушала ее, обтерла концами платка сухие губы, произнесла:
- Сволоты в нашем роду не было. Женилися навсегда, а не по-петушиному.
Заметив одобрительную улыбку на лице Никиты, бабушка подобрела, но заключила твердо:
- Сраму не потерплю. Прокляну.
- Да это не он, это я,-заступилась Вера.
- А и ты тоже. Разве не понимаем? Не нарочно ведь.
Твое-то горе горше нашего... А насчет ребеночка... сиротки. .. Так вот это уж ваше дело. Препятствий чинить не буду.
Тут пришло письмо. Вера на курорте познакомилась со многими женщинами, и одна из них советовала обратиться к профессору, который ей помог.
Слетала Вера к этому профессору в дальний город.
Стала лечиться новыми лекарствами. И еще год безрезультатно. А потом...
Два месяца таилась. В город проверяться ездила.
И наконец сообщила:
- Никита, а у нас кто-то будет..,
На радостях Никита купил мотоцикл с коляской.
- Так мне же без него лучше,-возражала Вера, в то же время и одобряя покупку.
- Ничего,-успокаивал Никита.-Я тебя так возить буду, как по маслу.
- Да мне ходить полезнее, как ты не понимаешь этого.
Бабушка Марья объявила соседям:
- Наш-то анчутка ошалел от радости. Носится теперь по округе на своей "вертихвостке".
Марья Денисовна и сама ошалела от неожиданной новости, столько улыбалась за эти дни, сколько за последние годы не улыбалась.
И все вокруг были довольны: наконец-то появится новый житель. Долгожданный.
- Послал бог, послал, - крестилась бабка Анисья. - Снизошел, значит, до хороших людей.
- Есть правда, стало быть, есть, Денисовна, - поддержал старик Волобуев.
Каждый приезд Никиты на мотоцикле сопровождался визгом ребятишек. А когда он начал по двое сажать их в коляску и довозить до ближайшего леска-тут уж восторгам не было предела.
Частенько теперь в Прозоровском доме бывали люди.
Веру разглядывали с особым вниманием. Она как будто молодела. Морщинки на лице с каждым днем разглаживались и исчезали. Глаза блестели счастьем. И вся она наполнялась невидимым доселе внутренним, тихим довольством.
Вера оставила самодеятельность. Приходила домой пораньше. Много гуляла. Даже в самые морозы закутывалась в шаль до самых глаз, спускалась к озеру, заходила в лесок и там останавливалась чуть ли не у каждого дерева.
- Поди хватит?-заботливо спрашивал Никита, Вера мотала головой и смеялась счастливым смехом.
- А ишшо гимнастику выделывает,-сообщала старушкам Марья Денисовна. По полчаса, не мене, изгибается.
Старушки качали головами, шамкали, вспоминали, как они носили, как рожали.
По вечерам Вера готовила пеленки-распашонки. Она подшивала края иглой и всякий раз укалывала пальцы.
- Так машинку надо,-пожалел Никита.
- Да ладно, ладно, - отказывалась Вера, довольная, что он жалеет ее.
Однако Никита не отступил, не таковского был характера. Как-то пришел с работы и сообщил Вере:
- На совещание выдвинули. На два дня в область еду. Там и куплю машинку.
- Ну что ты! У нас же с деньгами. ..
- А ничего. В кассе возьму или в кредит.
Над его возвращением из города долго веселились все Выселки.
Шел он по дороге от Медвежьего и перед собой детскую коляску, как тачку, толкал, а в ней вместо ребенка швейная машина лежала.
- Ну ты скажи, Денисовна, Никита-то наш разродился!-в который раз добродушно смеялся старик Волобуев. - Стало быть, механизатор, так он машину-то и принес, значит, согласно уклону.
- Еще полсрока до родов, а у тебя уже все на мач . зи,-сказала Вере золовка Соня.
- Так я ж не прошу, - оправдывалась Вера, привыкшая жить со всеми в ладу и не терпевшая зависти подруг, а тем более родственников.
- Аи проси,-одобрила Соня.-Что ты?! Столько натерпелась. Я бы вся извелась. Ни за что бы не смогла... Теперь твое право... Проси.
До определенного срока Вера была спокойна, а потом начала волноваться.
- Ты чего хмурая? - спросил Никита.
- Ничо, ничо, - шутливо произнесла Вера, но вечером призналась: Что-то боюсь... По сроку должен бы стучаться.
- Ждет указаний, - усмехнулся Никита,
- Тебе смешно.
- Да нет... Это я так.., Но вроде все нормально. Ты и у доктора недавно была, и так.., э-э.., по виду.
Волнение Веры передалось бабушке. Соне, соседям.
- А ты, девка, попарься, вот чо, - советовала бабка Анисья.
Вера не выдержала, пошла на очередной прием к акушерке. Та успокоила:
- Нормально. Сердцебиение прослушивается.
Ночью Вера все равно шепнула Никите:
- А чего он не стучится? Ведь должен.
А под утро растрясла мужа, сообщила:
- Постучался, Никита... постучался...-и заплакала, ткнувшись носом в его плечо.
Никита за завтраком не удержался, передал радостную весть домочадцам.
- Первый звонок, значит,-заключил старик Волобуев, услышав новость от бабушки Марьи. - Стало быть, мужик растет. А потому как не торопится, дисциплину соблюдает.
- А я вот по такому случаю... - сказала за ужином Марья Денисовна и выложила на стол носочки, шапочку и рукавички своей вязки.
- Спасибо, Марья Денисовна,-поблагодарила Вера. - Но ведь еще неизвестно кто.
- А любому сгодится. Любому.
- Девчонка будет, - вставила Соня, любящая девочек.
До последнего дня в семье шел спор: одни доказывали, что родится мальчик, другие-девочка. Каждый приводил свои доводы и свои наблюдения. Вера только тихо улыбалась, слушая спорящих. Меж собой они решили:
кто бы ни появился - счастье. Если родится мальчик, назовут его Сережей, если девочка-Машенькой, в честь бабушки.
Когда Вера пошла в декрет, в школе наступили каникулы. У Никиты самая работа. А ей-ожидание. Она носила ЕГО спокойно, теперь уверенная, что ОН существует.
- Ну как будто со свечой ходишь! - дивилась на нее Марья Денисовна. Вся-то ты светишься, девонька.
Она не давала Вере суетиться по хозяйству, отсылала на волю:
- У тебя, девонька, свое... А тут горшки да ухваты - мое дело.
Вера брала книгу и неторопливо шла к озеру. Ветерок от воды обдавал ее приятной прохладой. Иногда ему навстречу прилетал степной ветер, принося запахи трав и полыни, запахи окружающего мира.
Вера чувствовала эти ветры, вслушивалась в шелест листвы и вспоминала о тех вечерах, когда они с Никитой сидели здесь и мечтали о будущем. Сейчас оно - будущее - у нее наконец-то появилось. Сейчас у нее все есть: прошлое, настоящее и будущее. Вот оно, при ней, ее будущее, шевелится, стучится, напоминает о себе. Вера прислушивалась к этому шевелению, боясь двинуться, помешать ЕМУ, и тихо улыбалась своему счастью.
