— Коллега, вы не знаете, что такое Сильванга. В моей хижине нет даже канализации, а вы говорите о виртуальном докладе. Если хотите взглянуть на жезл, вам надо лететь к нам. Я вас приглашаю — разумеется, если вы примете участие в раскопках, не станете приписывать себе мою славу и привезете какую-нибудь технику. Я еще расскажу вам, каких поразительных успехов мы добились с помощью обыкновенной кирки, но без современной техники раскопки, по правде сказать, почти не движутся.
Последним словам археолога Платон с охотой поверил. Переговоры продолжались недолго: было решено, что Глендруид вылетает сразу после окончания Конгресса, а Платон неделю-две спустя, что-бы успеть закупить снаряжение и подготовиться к экспедиции. Никакой оплаты, естественно, не предусматривалось. Глендруид поставил единственное условие: Платон оставит ему все землеройное оборудование, которое привезет с собой.
Глава 3
СИЛЬВАНГСКИЕ ДИПЛОМАТЫ
— Слушай, Эрик, — давай тебе тоже проденем кольцо в нижнюю губу! Нет, я серьезно. Дай-ка вилку!
— Да пошел ты!
— Попросим у того черного парня лишнее колечко. А что, у него много! Навертим опять же змею на шею, затянем потуже, и станешь такой же красивый…
— Я тебя этой змеей самого придушу, а кольца знаешь куда засуну…
— Эй, гляди! Змея-то живая! Шевелится!
Платон очнулся от воспоминаний и снова оказался в прокуренном салоне потрепанного межзвездного лайнера. Его соседям-шахтерам, судя по всему, надоели пошлые анекдоты, и их внимание переключилось на двух необычных пассажиров, сидящих впереди Платона. Судя по темно-серому оттенку кожи, они были сильвангцами — единственными в этом салоне. Они носили строгие чиновничьи костюмы фасона десятилетней давности. Вероятно, более точно их ранг можно было бы определить по многочисленным кольцам из белого металла с зеленоватым отливом, продетым во все возможные места. У старшего сильвангца, который сидел с надменным видом и делал вид, что не слышит шуток шахтеров, кольца болтались в носу, ушах, нижней губе и на бровях, а на шее действительно покачивалось нечто серебристое, похожее на металлическую змейку. Второй, молодой парень, у которого кольца были вставлены только в ухо и нос, похоже, чувствовал себя очень неловко и исподтишка бросал на шахтеров злобные взгляды.
— …Что вы хотите — это же сильвангцы! — раздался громкий насмешливый голос. — Самые натуральные дикари. Если бы мы им космопорт не построили, они бы так и сидели в своих болотах, змей жрали…
Платон увидел, что фигура младшего сильвангца дернулась, и на мгновение над спинкой кресла показалось полное яростной злобы лицо. Потом оно исчезло — пожилой схватил юношу за локоть и силком посадил на место.
— Нет, я больше не могу! — донесся до Платона взволнованный шепот. — Они оскорбили не только вас, меня, наш народ и наши обычаи, они посмели коснуться самого святого!..
Успокойся, Леза. Дипломат ты или нет? Это всего лишь проклятый шаранец. Какая разница, что он там протявкал? Если ты не станешь более выдержанным и хладнокровным…
Платон приподнялся и оглянулся назад, чтобы рассмотреть получше «проклятого шаранца». Высокий, стройный человек с очень бледной кожей и большими серыми глазами продолжал стоять и не мигая смотрел на сильвангских дипломатов, ожидая ответа. Но ответа не последовало, он презрительно скривил губы и сел.
«Крепкий парень, — отметил Платон, — надо будет как-нибудь спросить его, за что он так невзлюбил сильвангцев. А пока…»
Платон перегнулся через подлокотник и произнес, обращаясь к старшему сильвангцу:
— Это было возмутительно, сэр! Я просто потрясен тем, что на шаранских линиях никак не препятствуют подобному издевательству над пассажирами…
Встретив настороженные взгляды обоих дипломатов, Платон поспешил представиться.
— Платон Рассольников, профессор Галактического Оксфордского университета.
Лица сильвангцев сразу прояснились.
— Приятно познакомиться, профессор, — ответил пожилой. — Мое имя Кинту, я сильвангский атташе по культуре, а это Леза, мой секретарь. Да, нечасто встретишь на этом рейсе образованного человека. Я всякий раз с ужасом ожидаю перелета с Пифея на Шаран, когда возвращаюсь на родину. Какая жалость, что нет прямого рейса на Сильвангу! Но увы — наш космический флот в зачаточном состоянии. А позвольте узнать, что привело профессора Галактического Оксфордского университета в наши края? Я с трудом могу представить, что бы могло заинтересовать вас на Шаране…
— Я лечу к вам, на Сильвангу, — с любезной улыбкой ответил Платон. — Профессор Глендруид, руководящий раскопками Большого Конуса, пригласил меня поработать в местном историческом музее, изучить памятники доирунгийской культуры. Я по специальности археолог, — добавил он для полной ясности.
Кинту утвердительно покивал. Однако в глазах Лезы зажегся едва приметный огонек.
— Я знаком с Глендруидом, — сказал Кинту. — Он известный человек в Ирунгу, хотя, сказать честно, его считают чудаком и неудачником. Вы знаете, что еще его прадед пытался раскопать Большой Конус? С тех пор прошло почти сто лет, а музей по-прежнему спокойно умещается в крошечном двухэтажном здании. Так называемая «сильвангская экспедиция» не приносит нашей стране ни славы, ни прибыли, да еще Глендруид надоедает правительству каждый год просьбами об увеличении ассигнований ни раскопки…
— Неужели совсем не было интересных находок? А как же штольня, пробитая в Большом Конусе? Глендруид привозил на Конгресс довольно забавные вещицы, — возразил Платон. Слова Кинту разочаровали его: в докладе Глендруида ситуация казалась куда более обнадеживающей.
— Уверяю вас, правительство очень внимательно следит за ходом раскопок. Мы еще не потеряли надежду, что Глендруид разыщет что-нибудь стоящее. В конце концов, мы хотим точно знать, кто были наши древние цари и куда они ушли. Но увы — за последние пятнадцать-двадцать лет было найдено не более десятка предметов и все они совершенно непонятного назначения.
— Да, я видел их голограммы, — кивнул Платон. — Среди прочего шла речь о некоем жезле…
— Простите, сэр, он вас тоже заинтересовал? У вас есть какие-то догадки? — внезапно оживился Леза. — Мне бы очень хотелось знать… то есть это очень важно… для чего он был предназначен?
— Леза! — одернул его атташе по культуре. — Будьте снисходительны к горячности этого молодого человека, — добавил он, обращаясь к Платону. — Наши легенды наделяют Большой Конус и все, что в нем находится, магической силой. Вы незнакомы с мифологией Сильванги?
«Радужный змей и его образ», — промелькнуло в голове у Платона, но он ответил:
— Нет, не знаком.
— Во многих мифах говорится, что в древние времена Сильвангой правила раса великих колдунов. В джунглях кое-где сохранились барельефы, изображающие наших предков с такими вот жезлами в руках. Их нашел Глендруид — он просто помешан на мифологии.
— То есть жезл это не что иное, как волшебная палочка, — усмехнулся Платон. — Черт возьми, если мне удастся это доказать, я прославлюсь!
— Не смойтесь над серьезными вещами, сэр! — воскликнул Леза. — Если вы видели жезл и прикасались к нему, вы меня поймете. Его очертания настолько совершенны и утонченны, что одна мысль о том, чтобы причинить ему вред, должна казаться кощунственной. Когда я приходил в музей осмотреть новые находки и увидел жезл, я по своему недомыслию и непочтительности осмелился подумать: «Надо бы разобрать его и посмотреть, что там внутри». Но в этот самый миг свет померк в моих глазах, и мне явилось видение существа с белым лицом и глазами без зрачков. Я понял, что это дух жезла, и упал ниц. Дух сказал мне: «Даже не пытайся разобрать этот жезл, а то с тобой произойдет нечто такое, что от твоего тела не останется даже пепла, а про участь твоей души я вообще лучше промолчу». Потом видение исчезло. Я очнулся на полу, и у меня страшно болела голова, — шепотом закончил рассказ Леза.
Платон хотел было деликатно посмеяться, но заметил, что Кинту воспринял рассказ секретаря более чем серьезно, и прикусил язык.
Под потолком замигали красные лампочки, и из невидимых динамиков раздался голос, объявляющий, что лайнер входит в атмосферу Шарана. Прозвучала просьба пассажирам занять свои места, но никто и ухом не повел; галдеж даже усилился, и шахтеры, пошатываясь, побрели в сторону выхода.
— Не тревожьтесь, перегрузок не будет, — успокоил Платона атташе. — Гравитация на Шаране слабая, атмосферы почти нет. Над их главными городами, Холлинтауном и Шленкер-сити, возведены защитные купола, а остальные поселения не более чем наземные станции рядом с шахтами. Что же, уважаемый профессор Рассольников, было приятно с вами познакомиться. Когда прибудете в Ирунгу, приходите прямо во дворец правителя, скажите, что от меня, и вам подыщут подходящее жилье. Сразу хочу предупредить вас — не останавливайтесь в местных гостиницах, а то однажды утром можете не проснуться.
