Приехали, короче. Лоуренс снял наушники.
В отличие от его Hi-Fi системы Dynaudio наушники Sennheiser за 60 долларов как раз и справились (Sennheiser HD 215 II, 12–22000 Гц). Осталось понять – с чем именно справились и каким образом?
Сон как рукой сняло. Вернулось любопытство и даже азарт. А ведь ещё час назад Ларри не сомневался – Годен сумасшедший, он пережил душевную травму, что ж удивляться его «параллельным мирам»? Ларри включил компьютер, загрузил Microsoft Access и взялся за проект таблицы – специальной таблицы для работы с загадочным альбомом.
Альбом включал 12 композиций (по шесть с каждой стороны, от Intro до Empty Corridors). Ларри ввёл их названия, тексты, продолжительность, частотные характеристики и оставил дополнительные поля на случай развития (тема, настроение, заметки и т. п.). Специальный раздел он отвёл и для информации, полученной от Паскаля, включая данные его опытов, статистику и эффект, пережитый Годеном и сформулированный вербально.
Он определил ключи, назначил индексы, смарт-теги и подстановки. Чем не искусство? Ларри, словно художник, вдохновлённый предчувствием, писал последнюю картину. Картина – что надо. Пусть не Дега, но уж точно в духе футуристов и с элементами перформанса.
Над Нью-Йорком занимался рассвет.
Под утро Стэнли интегрировал полученную таблицу в исследовательскую базу данных лаборатории Earth and Planetary Sciences, отправил Годену SMS, где обещал помочь, но просил не торопить его и, испытав недобрые чувства, уснул.
Всю следующую неделю и вплоть до 8 марта Ларри слушал альбом, записывал впечатления и строил гипотезы. Секрет «Коридоров» между тем не давался. Ларри поднял справочники по физике, накупил всевозможных устройств (в основном бытовые приборы, работающие в диапазоне инфра – и ультразвуков), а в гараже устроил настоящую мастерскую. Он разобрал и переделал заново с десяток наушников, сжёг по неосторожности колонки, микроволновую плиту и едва не устроил пожар – ничего.
Секрет по-прежнему не давался.
Зато в мире происходили поистине «захватывающие» события. Ларри с тревогой следил за новостями и ужасался – русские вновь демонстрировали свою подлую сущность. Пользуясь chaos revolution в Украине, Россия твёрдо решила взять Крым.
Первого марта в ответ на обращение крымских сепаратистов к президенту РФ (с просьбой защитить их от якобы бандеровцев и фашистов) Путин получил разрешение Совета Федерации на ввод войск в Украину. Уже на рассвете второго марта начался штурм воинских частей в Балаклаве и в районе аэропорта Бельбек. Захвачены пленные, техника и склады с оружием.
Пиздец какой-то, размышлял Ларри, русских так и тянет что-нибудь отнять: Приднестровье у Молдовы, Абхазию и Южную Осетию у Грузии, а теперь и Крым у Украины. Крым – «страна Чехова» в представлении американцев (во всяком случае, по словам Александра Гениса – писателя и ведущего радио «Свобода»). Чехов? Какой к чёрту Чехов – страна истинных русских! Судя по репортажам (даже западных СМИ, не говоря уже о российских), русскоязычное население Крыма с восторгом встретило ввод войск.
Что любопытно – если Молдова с Грузией хотя бы сопротивлялись, то украинские солдаты в Крыму лишь делали вид. Они с лёгкостью сдавали оружие, а то и переходили на сторону врага. Местные буквально выпрыгивали из штанов, приветствуя оккупантов. Настоящий экстаз. Торжество русофилов.
Оставались крымские татары – последний очаг сопротивления. Татары пока держались. Впрочем, и здесь надежды немного: единственное их оружие – честь, а честь в России – наказуема.
Но и это не всё. 3 марта началась паника на ММВБ. В ходе торгов Россия потеряла половину олимпийского бюджета («Сочи-2014»). С этой Олимпиадой одна беда. Как выяснилось, там и песни не споёшь – убьют (смотри клип Pussy Riot «Путин научит…»). В результате паники на бирже фондовый рынок упал на 10,8 процента. Обесценились бумаги крупнейших компаний. Образно говоря, инвесторы (а заодно и Pussy) заканчивали выступление и покидали сцену.
Что же до Путина – 4 марта он обвинил во всём Запад. 5 марта Запад обиделся и пригрозил экономическими санкциями. Смех один, Ларри печально улыбнулся. Да плевать Путин хотел на эти «санкции»! С их запасами углеводородов русские на трубе вертели и Запад, и его санкции, и уж тем более Украину с её «солдатами» (хотя и, несомненно, гордую, если учесть решимость Евромайдана).
Шестого марта парламент Крыма принял решение о присоединении к России. Седьмого появились репортажи о выступлениях сепаратистов в Луганске. Чуть позже – в Донецке. В Москве прошёл многотысячный митинг в поддержку оккупации Украины («Танки на Киев!»).
Восьмого пропал «Боинг-777» авиакомпании Malaysia Airlines, летевший из Куала-Лумпура в Пекин. Связь с самолётом была потеряна над Южно-Китайским морем. На борту находились 227 пассажиров и 12 членов экипажа. Незавидная участь, с горечью констатировал Ларри. Он спустился во двор, постоял у лестницы и, пройдясь по Парк-авеню, неожиданно свернул где-то под аркой. Свернул, да так и проходил час или два безлюдными переулками в районе North Bergen.
Остаток субботы учёный провёл за размышлениями о смерти. Из головы не выходил потерянный рейс и на ж тебе – «кровавый вторник» в Киеве 18 февраля. В тот день в результате столкновений манифестантов с полицией погибло 25 человек, 600 ранено. Ещё недавно совершенно немыслимое для Украины событие стало явью. Люди полны решимости: они готовы умереть (а власть готова поубивать их).
«В пустом переулке можно спастись, – записал Ларри. – На час или два, вряд ли больше: переулок не Иисус Христос». Что и к лучшему, добавил он. Добавил – и словно вернулся на землю из далёкого космоса.
Вернувшись на землю, Лоуренс собрался с мыслями и ближе к ночи позвонил Паскалю в Портсмут.
– Слышал про самолёт?
– Слышал.
– Ну и где он? – спросил Ларри.
Паскаль не знал.
Да и откуда ему знать? Мало ли что на уме у пилота. Впрочем, и Ларри явно стебался.
– В другой реальности? – предположил Годен.
Предположил и тут же понял, что не до смеха.
Даже метафорически мысль выглядела пугающе: объект, исчезнувший с радара, вряд ли вернётся.
– Исчез и вряд ли вернётся, – словно прочёл его мысли Лоуренс. – Всё правильно, но не так уж и плохо, – констатировал он.
По мнению Ларри, механизм «пустых коридоров», над которым они с Годеном так увлечённо работали (и всё никак), гораздо сложнее и интересней, чем они до сих пор представляли. Исчезновение малазийского самолёта, оккупация Крыма и «кровавый вторник» натолкнули учёного на одну мысль, и теперь он был поглощён ею: ничто никуда не девается, пока не увидишь мёртвых.
Иными словами, самолёт до сих пор где-то летает, полуостров, как мы знаем, на месте, а убитые на Майдане живы, пока ты не видел их мёртвыми.
– И даже мёртвое тело, – продолжал Стэнли, – мало что значит, если ты не знал человека.
Это как неслышимый диапазон: звука нет, но он есть. Более того, комбинация неслышимых звуков рождает образ, и чем сложней эта комбинация, тем образ более реалистичен.
– Странное ощущение в голове – как ты и писал.
Ларри подтвердил опыты Годена и наконец подобрался к главному – звуки города. Фиксировал ли Паскаль звуки города у дома Диккенса? Занимался ли он ими? (Судя по всему, нет.) Внешние звуки из неслышимого спектра если и не создают эффект «пустых коридоров» непосредственно, то, во всяком случае, играют важнейшую роль – такой была теория Лоуренса.
Идея о «внешних звуках» пришла к Ларри вместе с медийной атакой России на Украину. Ступак-младший вдруг ясно представил себе состояние общества на фоне антиукраинской пропаганды в российских СМИ. Пропаганда почище советской, и ясное дело – эти «внешние звуки» доведут кого хочешь.
Пропаганда и впрямь похожа на фон, согласился Паскаль и задумался. Предположение Ларри выглядело вполне разумным. Годен просмотрел свои записи и кое-что обнаружил. Да, действительно – всякий раз, прослушивая альбом Марка Дауна, он находился в окружении весьма громкого (хотя и привычного уже) шума. В квартире это был шум холодильника, радио, компьютера. Шум дождя, проникающий сквозь открытое окно. Шум ремонта этажом выше, шум унитаза и микроволновой печи. Шума хватало. Не говоря уже о шуме улицы, когда он прогуливался к сухому доку и к дому Диккенса.
У «Диккенса», к примеру, очнувшись от холодного прикосновения к поручням, Паскаль даже удивился обилию шума. Обилию out noise («внешнего шума»), как называл этот шум Ларри и влиянием которого так озаботился. Может, Ларри и прав, но в любом случае надо бы поработать с этим.
Так он и сделал. В последующие несколько дней Годен собирал данные. Честно сказать, собирать не хотелось, но долг обязывал (сам ведь затеял), да и разбираться с данными будет не он (что утешало). Разбираться будет Лоуренс Стэнли из Нью-Йорка (если захочет, и вообще – Паскалю нет никакого дела до мистики).
