– И как тебе продавщица? – спросила она.
Ларри смутился – он так и знал: Кэт гораздо проницательнее, чем кажется. У неё в голове будто стоял локатор, и Скович улавливала им чужие мысли.
– Её зовут Лена, она из России.
Кто бы сомневался: по мере роста популярности Путина русские всё интенсивней разъезжались по свету. При этом трудно было понять – они едут из скуки, из-за несогласия с режимом или наоборот – продвигают его (восхищаясь своей родиной и рекламируя её советские принципы).
Он вдруг припомнил поливальную машину в Москве год или полтора назад. Ларри посещал тогда Дарвиновский музей по обмену опытом и стоял как-то на остановке трамвая. Трамвая не было. Зато к остановке приближалась поливальная машина. «Поливальная машина ничем не уступает танку, – записал тогда Ларри. – Выстреливая мощную струю воды (под видом уборки улицы), она вынуждает меня искать укрытие и в итоге бежать куда подальше».
– Как знаешь, – промолвила Кэт (Катя Скович – пианистка, выпускница Литовской академии музыки и театра). Промолвила и распрощалась.
26 апреля в Брум вернулся Марк Даун. Тогда-то субботним вечером в клубе «Жемчуг» Ларри и встретился с ним, рассчитывая на беседу, как, собственно, и вышло.
С виду Марк действительно напоминал дауна: довольно глупое лицо, унылый взгляд (видно, и впрямь натерпелся – русский дурдом не мёд). Чего не скажешь о манерах: удивительным образом Марк располагал к себе, да и голова у Дауна оказалась на месте.
В клубе «Жемчуг» давали noise. С десяток групп (по мнению Ларри – совершенно однотипных и безвкусных) попеременно выскакивали на сцену и под оглушающий электрический грохот имели на чём свет стоит глобальную экономику, Ангелу Меркель и Барака Обаму. Неизменный видеоряд демонстрировал сцены насилия, а с экрана на вас орали, улыбались и заигрывали с вами Гитлер, вечно живой Чавес и Владимир Путин у Симферопольского вокзала («КРЫМ НАШ!» – гласил баннер над пригородными кассами).
Тут же у касс бесновались крымские тётки – толстые, болезненного вида и подобострастно кидающиеся к Путину, а заодно и позирующие Russia Today. Оркестр Черноморского флота исполнял «Калинку». «Чёрт знает что», – едва сдерживал себя Ларри. И поди ж ты пойми, где тут мораль.
Мораль?
– Недоумки, – отозвался Марк, завидев отвращение на лице Ларри. – Жалкие недоумки, – уточнил он, кивнув в сторону музыкантов. – Что привело вас сюда?
Случайно или нет – «недоумки» вдруг прервали своё выступление и ушли на перерыв. Стихли аплодисменты, посыпались реплики и вновь застучали вилки – характерный момент клубного общепита.
– «Пустые коридоры», – ответил Ларри и полез за блокнотом.
– Коридоры?
– Ваш прекрасный альбом, – Ларри улыбнулся, – показался мне особенным. Непонятно как, но он словно перемещает в другое измерение.
– Музыка и должна перемещать, разве нет? – Марк отвёл взгляд. На сцене появился какой-то дядя и постучал в микрофон. – Вы за этим и прилетели?
– Перемещать, но не настолько, – уклонился Ларри. – Вот данные опытов, – он развернул и пододвинул блокнот Марку.
Тот отпил виски, взглянул на записи, перевернул страницу туда-сюда и сосредоточился на выводах. Не то чтобы выводы, скорей предположения. Ларри не особенно заморачивался формальной стороной и по обыкновению старался заглянуть в суть: «Неслышимый спектр (запись, воспроизведение), влияние неслышимого спектра на психику (возможность параллельной реальности), субъективный эффект или естественная физика?»
– Отчасти вы правы, – согласился Даун, – всё это крайне интересно, а ваше «пианино» и вовсе…
– Что вовсе?
– Не знаю. Я думал о таком же инструменте, но так и не решился. В итоге ограничился бытовыми приборами. У меня тут целый оркестр этих приборов.
Марк с нескрываемым любопытством просмотрел партитуры Кэт. Затем достал карандаш и кое-что поправил. Stabilo HB=21/2 – весьма популярный карандаш. Такими же пользовался и Ларри. Он покупал их по три штуки в упаковке, но в последнее время модель стала редкостью и купить карандаши было непросто. Со стёркой ещё ладно (ими то как раз торговали), но со стёркой ему не нравились. Ступак предпочитал классические – зелёные с красной «каплей» вверху (как «о» в логотипе «Япоши»).
Как выяснилось, Марк действительно использовал звуки неслышимого спектра при записи своих альбомов. Поначалу он и не думал ни о каком эффекте: писал что придётся – в шутку и скорей для развлечения. Позже привык и уже на «Пустых коридорах» делал это более-менее осознанно. Записывая Intro, к примеру, он заметил, что сдохли крысы в его амбаре. На Experiments из его огорода ушли хорьки, а при записи Lesbian Kat умер соседский ёжик и пропала моль. Именно тогда он впервые задумался о странностях.
– Катя Скович, автор этих партитур, тоже, кстати, «Лесбиянка Кэт», – вставил Ларри. Он указал на партитуры (аккомпанемент в неслышимом спектре). – Кличка приклеилась к ней ещё в академии.
– Лесбиянка Кэт?
– Совпадение – радость художника. Вдохновляющий мотив и в конечном итоге – залог успеха, – Ларри хоть и иронизировал, но была в том и доля правды.
Он не верил в Бога (слишком их много – богов), зато радовался совпадениям. Чем ниже вероятность совпадения, тем в большей степени он ценил эту вероятность, размышлял о ней и строил фантастические модели.
Накануне, к примеру, он повстречал ворону, клюющую чупа-чупс. Спустя минуту ему попалась тётя на остановке автобуса тоже с чупа-чупсом, а на набережной валялась обёртка Chupa Chups «Волшебная» (кола, лайм, лимон). Вывод прост: чупа-чупс – концентрированная метафора. И ворона, и тётя на остановке, и обёртка свидетельствовали о некоем проявлении общего начала. Иными словами, млекопитающие и птицы (по меньшей мере млекопитающие и птицы) имеют общую эволюцию яйца. Во всяком случае, чего-то округлого, манящего и непристойного, как мусор.
– Катя Скович из Гомеля, – уточнил Ларри. – Она окончила Литовскую академию музыки и театра в Вильнюсе. После окончания академии Кэт уехала в США. Живёт в Рокленде, штат Мэн. Окна её дома выходят на океан и кафе Brown Bag.
– Она действительно лесбиянка? – спросил Марк.
Стэнли пожал плечами: «И да, и нет».
Тогда-то он и поведал Марку историю (story, как любит говорить Кундера), приведшую его в Брум. Ларри рассказал о Паскале (о его «перемещении» к Эмили, и что именно Паскаль первым обратил внимание на странные свойства «Пустых коридоров»). Рассказал о своих опытах, о Лесбиянке Кэт, о «неслышимом пианино» и о догадках относительно техники записи альбома.
– Слышимое и нет, – вставил Марк, – тут вы правы. Но дальше-то что?
А вот что. Ступак подобрался к главному и уже ощущал прилив вдохновения. Нет, в самом деле, было бы непростительным не заметить открывающейся перспективы и упустить очевидную возможность заработать. Люди издревле тем и живут, что придумывают себе Бога, а затем вымаливают у него вечной жизни. Хотя бы разнообразия, не сомневался Ларри. А если они так хотят вечности и разнообразия, почему бы не дать им это?
– И что ты предлагаешь? – спросил Марк, с осторожностью перейдя на «ты».
– Не знаю, – Ларри огляделся. – Что-то на продажу. Что-то, что можно продать. Возобновляемую жизнь, другую реальность, разнообразие, наконец, этих реальностей. Но так, чтобы умещалось в кармане.
– В карманы падали звёзды… Бумбокс? – оживился Марк.
– Вроде того. С твоими композициями, аккомпанементом Кэт и умным управлением.
Этим «управлением» Ларри как раз и занимался последние год-два в своём Музее естественной истории. Control of Events by Thoughts (CET, «Мысленное управление событиями») был наиболее значимым проектом Лоуренса в лаборатории Earth and Planetary Sciences. Проект CET, предложенный Ларри, кардинально отличался от подобных систем, неплохо финансировался и, будь он реализован, несомненно, имел бы перспективу.
«Бумбокс», по выражению Марка (и в представлении Ларри) как раз и был той самой реальностью, возобновляемой жизнью, разнообразием и так далее, о чём грезили набожные. К тому же устройство вполне годилось для опытов Ларри, а наладь они его производство, друзья могли бы неплохо заработать.
На том и порешили.
V. Boombox («Бумбокс»)
Возможности поражают!
Из рекламы строительной компании «Мортон» военной ипотеки
Композиция с дурацким названием «Бумбокс» (пятая вещь на альбоме Марка Дауна «Пустые коридоры») была на удивление красивой, но печальной. Чем больше знаешь, подумал Ларри, тем больше печали.
На следующий день он вновь повстречал свою ворону (ворону за едой) и пережил если не шок, то по меньшей мере состояние сильной эмоциональной встряски. Тут что с баннером в «Яндексе» по случаю оккупации Крыма – чёрный флаг победы развевался над Рейхстагом, а внизу красовалась надпись: «С возвращением!».
К «возвращению» готовились также Донецк, Луганск, Мариуполь и Одесса. Облизывались Харьков, Изюм, да и вообще украинские русофилы (а их немало) облизывались и потирали свои колорадские ручонки. В голове у них торчал шприц Останкинской телебашни. Торчал и чуть покачивался туда-сюда, вонзившись в мягкую плоть мозга.
