Сидония сияла не только красотой, но и изобилием алмазов и дорогих украшений, которые отец заставил ее надеть. Особенно выделялось янтарное ожерелье. Каждую его бусину населяло какое-нибудь древнее насекомое, что говорило о безмерной цене украшения. Но сыновья герцога были неприступны. Они делали вид, что ни драгоценностей, ни их умопомрачительной хозяйки просто не существует. Зато ее показная роскошь не прошла мимо острых глаз слуг. Не минуло и двух месяцев, как многие из них стали лучшими друзьями Сидонии. Она безошибочно угадывала скрытые слабости челяди герцога и не скупилась на подарки. Теперь обо всем, что происходило в стенах замка она узнавала из первых рук. А вскоре проницательная графиня и сама стала объектом сплетен и пересудов. Юную красавицу не раз замечали в неурочный час около покоев одного из младших сыновей герцога. Для многих оставалось загадкой, как она умудрялась проникать в так хорошо охраняемые покои. Не иначе, это происходило с молчаливого согласия самого хозяина замка, который относился к этому снисходительно: — Молодая кровь, — смеялся он в кругу друзей-вассалов. — Уж пусть лучше тешится с дочкой графа, чем с какой-нибудь служанкой.
Клауд, слуга его младшего сына, уже давно доложил герцогу об этих невинных забавах. Клауд был из семьи оружейного мастера и сходил с ума по старинным клинкам и доспехам. Ради малых подарков из оружейной палаты герцога он был готов на все. Из подслушанных Клаудом разговоров герцог узнал о том, что Сидония была без ума от небесно-голубых очей своего высокородного любовника. Никто не знал что, оставаясь с Эрнестом наедине, Сидония представляла себе того голубоглазого лесного жителя, который навсегда запал в ее девичье сердце.
Именно из-за этих глаз она ослушалась отца и не ответила на притязания Отто, старшего из неженатых сыновей герцога. По уразумению графа, тот уже давно засиделся в женихах и был легкой добычей, но его мутные белесые глаза сразу оттолкнули Сидонию. Самолюбие отвергнутого кавалера было задето, и Отто ждал удобного случая, чтобы отомстить любовнице брата.
Первым делом, он поведал матери о тайных свиданиях Эрнеста.
Зная жажду графа до высокого родства, герцогиня попыталась образумить своего младшего сына.
— Будь аккуратней с этой вертихвосткой, — наставляла она. — Ей нужен не ты, а наш титул.
Сидония чувствовала, что Эрнест ускользает от нее, но ничего не могла поделать. Удержать его оказалось намного труднее, чем соблазнить. Уроки египетской наложницы не пропали даром, и молодой повеса был в полной власти Сидонии. Она догадывалась, что, несмотря на юный возраст, ее любовник уже познал не одну женщину. Но она была уверена, что так хорошо, как с ней, ему ни с кем не было, да, пожалуй, и не будет. Ну, а в искусстве угождения, равных ей просто не было. Полученный по наследству дар помогал Сидонии предугадывать все желания Эрнеста. Она знала, когда он хочет пить, есть или заняться любовными утехами. Она покидала его, когда чувствовала, что он хочет побыть один, и веселила, когда улавливала первые признаки подступающей хандры. Сидония читала своего Эрнеста как открытую книгу и потакала ему во всем. Но этого было мало. Сам дар, без умения пользоваться им, был бесполезен. Девушка мечтала приворожить его, но не ведала, как. Самоизгнание ее прабабки лишило Сидонию шанса овладеть этим искусством. Ей нужен был учитель, и она все чаще вспоминала своего голубоглазого лесного жителя. Уж он-то наверняка знал секреты колдовства. С каким бы удовольствием она бросила все и отправилась на поиски своего тайного друга детства, но интересы семьи вынуждали ее следовать планам отца. И вскоре чаяниям графа суждено было сбыться. Провидение наконец-то смилостивилось над его семьей. Сидония понесла от юного герцога. Эта новость привела Ван-Борка в восторг, а герцога в бешенство. Но не успел слух о внебрачном наследнике облететь замок, как слуга Эрнеста Клауд покаялся в том, что это он отец ребенка.
— Распутным девкам не место в нашем замке! — преградил дорогу Сидонии знакомый стражник.
— Да как ты смеешь так обращаться с дочерью графа! — опешила та от неожиданности. — Я сейчас же пожалуюсь Эрнесту и он закует тебя в кандалы.
— Не думаю, что наш благородный наследник будет разговаривать с тобой, — ухмыльнулся тот памятуя приказ герцога. — Он теперь даже не плюнет в твою сторону.
У Сидонии от волнения закружилась голова. Она не понимала, что происходит.
— На, возьми! — в отчаянии девушка сняла браслет и протянула стражнику.
— Мне ничего не нужно от подстилки для черни, — ответил тот и быстрым движением выхватил у нее серебряную вещицу.
Воровато оглянувшись, он спрятал украшение за пазуху.
В вечерних сумерках он не заметил, как лицо Сидонии перекосилось от ярости. Она словно тигрица бросилась на стражника и вцепилась в его довольную рожу. Оправившись от неожиданности, тот грубо оттолкнул разъяренную девушку и она полетела в грязь разъезженной колеи.
К сожалению, эта грязь была не единственная, что выпала на ее долю. С того злополучного вечера ее жизнь превратилась в сплошной кошмар. По городу поползли непристойные сплетни о том, что дочь графа предпочла высокородному красавцу Эрнесту его слугу. Слухи эти подогревались сальными шутками о мужских способностях сына властителя.
Сидония пряталась от людской молвы в своем поместье и непрестанно доказывала отцу, что в ее будущем ребенке течет благородная кровь. Однажды, среди ночи служка из замка принес весть о том, что Эрнеста тайно отправляют к пруссакам на западную окраину Померании. Разгневанный герцог надеялся, что отсутствие объекта насмешек остановит расползающиеся по городу слухи.
Утром из замка вышел обоз с дарами для вассала, согласившегося принять опального сына повелителя. Никто не обратил внимания на необычно большое количество слуг с пиками и мушкетами. Защита от разбойников была обычным делом. Одетый в простолюдина, Эрнест сидел на мягком тюке с парчой и грустно смотрел на удаляющийся замок. Он не верил в распутство Сидонии, но сомнения не оставляли его. Развеять их мог только Клауд, который был не просто слугой, а еще и другом поверенным во все его тайны. Сколько Эрнест себя помнил, они никогда не расставались. Этого крепыша взяли из семьи придворного оружейника-кузнеца и с раннего детства приставили к младшему сыну герцога. Они росли и мужали вместе и нигде не появлялись в одиночку. Сейчас же, опозоренный Эрнест впервые покидал стены замка без Клауда. Конечно, он не остался без слуги. Его добрый брат Отто одолжил ему своего верного дворового.
«Неужели мой друг мог предать меня? — терзался Эрнест. — Неужели Сидония и вправду соблазнилась размерами этого верзилы?» Он вспоминал, как его возлюбленная появлялась в покоях в сопровождении Клауда. Раньше он не обращал внимания на их веселые и разгоряченные крутым подъемом потайного хода лица.
«Что происходило между ними в тех узких переходах, никому не ведомо», — травил он себе душу.
С такими черными мыслями Эрнест устраивался на ночлег в придорожном постоялом дворе, когда в дверь тихо постучали.
На пороге стояла Сидония. Неожиданная встреча вызвала двоякие чувства. Сначала он хотел броситься к ней и заключить в объятья, но неугомонный червячок нашептывал ему: «Смотри вот она, источник всех твоих злоключений».
Сидония как будто читала его мысли.
— Твой слуга виноват в том, что случилось, — не дала она ему открыть рот. — Он оклеветал меня перед богом и людьми за какой-то кусок железа из оружейной палаты твоего отца.
Она упала ему на грудь и разрыдалась. Он гладил ее волосы и чувствовал знакомый запах ее тела. Она ласкала его в ответ, и неудержимое пламя сладострастия разгоралось в нем. Когда огонь желания помутил разум, молодая любовница вдруг вырвалась из его жадных объятий. Взглядом потерянного теленка Эрнест наблюдал за тем, как Сидония собрала его одежду и бросила ему на колени.
— Одевайся. Нас ждут! — скомандовала она.
— Кто? — растерянно промямлил он.
— Мои люди отвезут нас в церковь соседнего графства, где мы обвенчаемся.
— Но ни один священник не пойдет против воли моего отца, — начал приходить в себя Эрнест.
— Не переживай, твой отец нажил врагов даже среди духовенства! Давай поторапливайся! Такая перспектива совсем не устраивала будущего вершителя судеб восточной Померании. Его виды на герцогство как самого младшего сына и так были иллюзорными. А после венчания с опозоренной Сидонией он может об этом просто забыть.
— Я никуда не пойду, — тихо произнес он.
Чувствуя его нерешительность, Сидония продолжала наседать. Она умоляла, запугивала, плакала, угрожала, что наложит руки на себя и на их будущего ребенка, но все было бестолку.
К утру она возненавидела этого жалкого папенькина сыночка.
