Рейтинговые книги
Читем онлайн Риск — мое призвание - Стивен Марлоу

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 42

— Руст знал Фреда Сиверинга двенадцать лет назад, верно?

— Трезвая мысль. Может быть, у вас есть еще идеи?

— Конечно, — сказал я. — У Вильгельма Руста есть то, что вам нужно. «Красным» это тоже нужно. Меня поражает то, как вы, держа Руста в руках в течение десяти лет, не смогли получить это от него.

— Скажем, нам нужна информация, которой располагает Руст. Скажем, мы готовы посоперничать из-за нее с «красными», — если, конечно, мы уверены в успехе. Когда Руст сидел в тюрьме, о подобном соперничестве не могло идти и речи.

— В таком случае, Руст — это своего рода наживка?

— Можно сказать и так.

— Я тоже? — усмехнулся я.

Толстые черные брови поползли вверх.

— Вы всегда можете отказаться.

— И меня сдадут городской полиции? Спасибо, не надо.

— Вы сможете опознать высокого блондина с буксира?

Я прикинул.

— Не знаю. Между нами был только свет от фонарика, в котором его лицо могло измениться до неузнаваемости. А это необходимо?

— Мы весьма интересуемся человеком по имени Зигмунд Штрейхер. Нам известно, что он работает в одном из ночных клубов Западного Берлина, а также то, что сейчас он находится в Бонне. Его внешность может совпасть с вашим описанием человека в лодке, особенно учитывая то, что вместе с ним, по вашим словам, была женщина.

— Да, женщина была.

Он опустил веки.

— Близнецы Штрейхеры, брат и сестра, — протянул он мечтательно, открыл глаза и, пожевывая кончик потухшей сигары, отчетливо проговорил:

— Есть три типа бывших нацистов, мистер Драм. Первый, очень редкий и вызывающий обычно лишь раздражение тип — это идейный национал-социалист с политическими убеждениями, разъедающими его внутренности, словно раковая опухоль. Его отличают эмоциональный румянец и истеричность избалованного десятилетнего ребенка, родители которого отказали ему в покупке новой игрушки взамен сломанной. С точки зрения службы безопасности этот тип не представляет никаких проблем. Второй и, к счастью, наиболее распространенный тип — или понял порочность своих убеждений, или просто перегорел, или же осознал, что потерпевшие поражение политические движения, как и умерших возлюбленных, гальванизировать невозможно. Это обычно солидный бюргер, каким он и оставался бы в случае, если бы нацисты не пришли к власти. К счастью, это такой же добропорядочный для Федеративной Республики Германии гражданин, каким он являлся и для гитлеровского Третьего Рейха.

Близнецы Штрейхеры принадлежат к третьему типу бывших нацистов.

Вошел человек с двумя литровыми бутылками пива. Зеленое бутылочное стекло было покрыто бисерными капельками влаги. Бутылки откупорили, пиво разлили по кружкам, и одну из них вручили мне. Я окунул лицо в душистую пену, отхлебнул глоток и ощутил себя в своей компании. Пиво было холодным и будто бы из другого мира.

— Брат и сестра Штрейхеры, как бы это сказать, относятся к тому типу, который последователи человека в черном венском сюртуке охарактеризовали бы как авторитарный. Вам приходилось слышать такое слово? Нацистами они стали по сугубой случайности — в то время они были еще детьми, а также и потому, что нацисты дали им то, чего они хотели от жизни — то, в чем нуждается личность авторитарного склада.

— Жажда власти? — перебил я его.

— Думаю, что да, мистер Драм. Но жажда власти над людьми, власти жестокой, даже садистской — это еще не все. Есть еще и другая сторона. Авторитарная личность имеет, как правило, садо-мазохистский комплекс. Она страстно стремится к подчинению стоящей над ней внешней силе — и в этом заключается мазохизм этого комплекса.

Мне внезапно почудилось, что он читал лекцию по социальной психологии.

— Вы удивлены? — спросил он. — Естественно, я изучал авторитарную личность. Человеку моей профессии это необходимо — учитывая, что авторитарный тип личности имеет глубокие корни в немецкой нации, берущие начато, возможно, от дохристианской comitatus.[6] Впрочем, к делу это не относится.

— Брат и сестра Штрейхер, — продолжил он, — отштампованы из такого же авторитарного материала. Скажите, мистер Драм, если бы вы провели несколько лет в одиночестве, и вдруг достаточно привлекательная женщина предложила вам свои услуги, как бы вы поступили?

Я ответил двусмысленной ухмылкой. Он был удовлетворен.

— Возьмите, к примеру, Восточную Германию, мистер Драм. Восточная Германия приняла коммунизм. Почему? Разве красный топор — не то же сочетание власти над людьми с подчинением высшей внешней силе, такое необходимое для людей типа Штрейхеров? Понимаете, они предаются этому с таким же упоением, с каким нормальные люди наслаждаются любовью к женщине или, если хотите, к религии.

— Штрейхеры нужны мне, мистер Драм, — проговорил он страстно, и вдруг уставился на свою кружку с пивом так, будто увидел ее впервые. Ни кадык, ни мышцы его шеи не дрогнули, пока пиво вливалось в его широкую глотку.

И он заговорил опять, словно и не останавливался, чтобы поглотить целую пинту пива.

— И я хочу взять их так, чтобы гражданские власти засадили их за решетку на всю оставшуюся жизнь.

Он вздохнул.

— Еще мне нужен Вильгельм Руст. Я не знаю, имеют ли эти задачи одно решение. Если вы согласитесь нам помогать, я хотел бы, чтобы вы знали — это опасно. И опасность будет сохраняться, несмотря на то, что с того момента, когда вы вернетесь в «Шаумбургер Хоф», вы будете находиться под наблюдением наших сотрудников.

Мне это не понравилось, но я промолчал. Я почувствовал, что мои мирные поиски Фреда Сиверинга вторглись в сферу запутанной схватки разведок и контрразведок со всеми ее мелодраматическими перипетиями, невыносимо затасканными в американских телевизионных шоу.

— Моя помощь будет состоять в…

— В розыске Фреда Сиверинга. И в том, чтобы играть роль человека, которому Вильгельм Руст обязан своим спасением.

— Если они ищут Руста, они выйдут на меня, так?

Он утвердительно кивнул.

— Почему вы думаете, что тогда, на реке, Руст спасся?

— Мы этого не знаем. Вильгельм Руст был напуган. Мы обещали ему полную безопасность. В тюрьме он лишился каких-то из своих качеств, мистер Драм. Возможно, вы и сами это заметили. Насколько я его знаю, сейчас он будет скрываться.

— Скрываться от «красных»?

— И от «красных», и от нас. Это интуиция. Я могу ошибиться.

Я посмотрел на него: лицо, будто высеченное из камня. И мышление теоретизирующего эклектика. «Скорее всего, он прав», — подумал я и отхлебнул еще пива.

— Я согласен, — сказал я. — Но при одном условии.

— Мы выслушаем ваше условие, но вряд ли в вашем положении уместно…

— Дело это дурно пахнет, и не мне вам об этом говорить. Прошлой ночью, конечно, вылезло много дерьма, и я волей обстоятельств оказался в нем по уши. Но, как и вы, я склонен считать, что Руст все-таки жив. И вам, и «красным» Руст нужен живым, но вы полагаете, что достанется он все-таки вам. Хорошо, я подожду. Найдите его, потому что Herr Руст знает, на чьей стороне я был этой ночью.

— А этот американец, Сиверинг?

— Вот это и есть мое условие, дружище. Только не надо говорить, что я у вас на крючке, и все такое. Если бы я был там, черта с два вы бы вот так со мной толковали. А это значит, что бы вы ни говорили, мне на нем не висеть. Ну что, поторгуемся?

— Чего вы хотите?

— Никаких вопросов к Фреду Сиверингу, когда я его разыщу.

— Зачем он опять появился в Германии?

— На этот вопрос я вам ответить не могу.

— А ответ вы знаете?

— Может быть, но не весь.

— Если Сиверинг совершил на территории Германии уголовное преступление…

— Вы полагаете, что это действительно так?

— Вероятность всегда существует, мистер Драм.

— Хорошо, предлагаю компромисс, — сказал я. — Все, кроме уголовщины, — и вы помогаете мне его вытащить. Идет?

— У нас, как и у вас в Америке, существует срок давности, мистер Драм. А я всего лишь полицейский.

— Вот-вот, и ради этого вы мне здесь полчаса втолковываете, почему вы не обычный полицейский. Прошло почти двенадцать лет с тех пор, как Сиверинг был здесь. Можем мы допустить, что срок давности действует лишь на уголовные преступления?

— С моральной точки зрения…

— С моральной, черт побери. Двенадцать лет. Это все равно, что обвинять сына в преступлениях, совершенных его отцом.

— Значит, сейчас вы уже выступаете в роли адвоката. Интересное занятие.

— Я не знаю, нуждается ли Сиверинг в защите. Надеюсь, что нет. На его поиски меня направил мой клиент. Сиверинг, которого он разыскивает — добропорядочный человек, и я ищу такого Сиверинга. Именно такого Сиверинга я разыскиваю!

Он посмотрел на меня. Его брови сползлись на переносице, поцеловались и слились в объятии.

— Если вы найдете Фреда Сиверинга, я сделаю все, чтобы помочь вам.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 42
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Риск — мое призвание - Стивен Марлоу бесплатно.
Похожие на Риск — мое призвание - Стивен Марлоу книги

Оставить комментарий