Бесконечной Ямальской земли.
Елей звонких росток невысокий,
Из которых не сшить корабли.
Мне знакома речная протока,
По которой, стремясь и бурля,
Убегает Хетта одиноко
Вдаль, за тысячу верст от меня.
Разливается песней знакомой
Над просторами трель соловья.
А вдогонку из рощи ольховой
Нам кукушка считает года.
И звучит залихватская песня
Под размеренный ток глухаря.
С этой песней нам жить интересней.
Я, Сибирь, обожаю тебя!
Запрошу я у бога погоду,
Закружит золотая метель.
На лазурном ковре небосвода
Гуси-лебеди будут лететь.
Залюбуюсь на них, залюбуюсь,
Вспоминая родные края.
Вы летите в родные широты,
Передайте привет от меня.
Полуостров Ямал
В том краю, где короткое лето,
Над губой Обской тих небосвод,
До лазурности синего цвета
Утопает в бескрайности вод,
Там, где смелые белые чайки
Над пустынной волною кружат, —
Там над точкою северной дальней
Нашей юности годы летят.
Солнце всходит за тихой зарею
Облаков, приподняв паруса.
Стая чаек, касаясь прибоя,
Безрассудно парит в небесах.
Ввысь взмывая над стужею моря,
То ли плача, а то ли смеясь,
Нам расскажут, как за горизонтом
Наших судеб звезда родилась.
Воспоминания
Дней золотых волшебная пора…
Ночь, август, свежая прохлада.
Нам девятнадцать, вместе ты и я,
В вечернем небе ищем звезды взглядом.
Ты, прижимаясь к моему плечу,
Следила с нескрываемым восторгом,
Как сотни звезд иглой пронзают тьму,
Вздыхала и молчала как-то горько.
О чем ты думала?.. Не знаю до сих пор.
О будущем, о прошлом, но с тоскою.
И видел я в глазах твоих мечту —
Наверно, ты хотела стать звездою…
Я не сказал тебе тех первых важных слов.
Жалею, были в юности сомнения.
А может, просто увидав звезду,
Был поражен тем сказочным видением.
Не суждено! Давно та ночь, растаяв без следа,
В глубинах времени куда-то вдаль несется.
Нас разбросала жизнь, летят года.
Да!.. Мы не молоды, но память не сдается.
И час от часа, словно, как вчера,
Мгновенной искоркой взорвется где-то рядом
Дней золотых волшебная пора
Осенней ночи, свежая прохлада.
…Нам девятнадцать, вместе ты и я.
Одни под звездами ночного звездопада…
Весна
Сомкнув дней круг, закончилась зима.
Закончилась негаданно-нежданно.
Недавно вьюги выли и стояли холода,
Земля была мертва и бездыханна.
Да я и сам, как старый воробей,
Нахохлившись на матушку природу,
Сидел под крышей, позабыв друзей.
Знал лишь одно – с работы на работу.
Какая радость? Скука да печаль.
Длинна безмерно ночь, а день до жути хмурый.
И редко на небе ночном взойдет луна.
Да, что там говорить., не до амуров.
Но все проходит, леность и хандра,
Привычки возвращая понемногу,
Вдруг замечаешь: ярче на небе луна
Да солнце пригревает, слава богу.
И отлегло. Мне новый день милей.
Жить каждую минуту сладко, в радость.
Я снова видеть рад своих друзей,
А в сердце непонятная мне сладость.
Вот тает снег, а там поют ручьи,
Сплетаясь голосами до оркестра.
И лед качнулся в берегах реки.
Качнулся, вздыбился – да как рванется с места!
Май ледоходом пробуждает сонный мир.
И дерзким громом, обновив лицо погоды,
Весна пришла, скворцы, как сотни лир,
Поют хвалебную в час торжества природы.
Сергей РОСЛЯКОВ
Ностальгия
Пришла? Садись! Я ждал тебя, о Муза!
Давай споем сегодня мы с тобой!
Вчерашний сын Советского Союза,
Я начинаю, ну а ты подпой!
Родился в мае, в День Победы я.
Отец Иван и мать моя Раиса —
Дружнейшая рабочая семья,
Вели по жизни – я не оступился.
В шестнадцать лет штурвал комбайна крепко
Держал в руках и хлебороба честь
Я нес, о Муза, словно флаг заветный;
В боях за хлеб мой вклад весомый есть!
Рассвет труда, величие любви!
Пою года прекрасные мои!
Пою простор донских полей – и вновь
Играет в жилах молодая кровь.
Мальчишка сельский с улицы Грушовой,
Спешу я к ней – красивой и веселой!
Я знаю – ждет! Она меня ждала!
В груди не сердце бьет – звенят колокола!
Давно уж чувства яркие сгорели,
И мы с девчонкой поседеть успели;
Воспоминания в вечерней тишине
Ложатся звездами на душу мне.
Я вижу: мать, такая молодая,
В косыночке, хлопочет у стола;
Отец заходит, ясно улыбаясь,
Она – в ответ. И комната светла.
Пою! Ты слушай, друг мой дорогой:
На славу хлеб в семидесятых уродился!
Мне счастье было: сам Герой Труда
Со мной вживую запросто общался!
В село он прибыл к нам перед уборкой,
Держал беседу с молодыми – видит бог,
Бригаде нашей он поведал столько!
От всей души и разума помог.
Я помню всех: Сережку Капитана,
Васятку Малика и друга Кирюшка…
Поклон нижайший мой, любезные крестьяне,
Здоровья вам и хлеба на века!
Люблю я вас за то, что вы трудяги,
Пахали, сеяли и берегли
Святую Землю, Родину, Россию…
За то, что сделали все, что смогли!
Как хищный зверь, сожрал ребят Афган;
Найди, кто прав и кто виновен там…
Поставим в Храме в память им по свечке
И помолчим. Не к месту речи.
Лютует ненасытная война.
Вчера – Афган, еще кровоточит Чечня…
За горем – горе, и за болью – боль,
Помянем всех молитвою святой.
Восстанут образы живей живых,
И пусть они войдут в мой стих!
Крепитесь в горе, старенькие мамы,
И павшими гордитесь сыновьями!
В стихах и песнях детям нашим
С печалью сердца мы о них расскажем.
Поем! Споем, подруга моя Муза,
О дальнем и былом из дней Союза.
Когда мой срок стране служить настал,
Гаврил Антоныч сам тальянку в руки взял.
Мой славный дядя! Виртуоз, мастак,
В народе просто – дедушка Росляк.
Ахтубинск-город, дорогой, я – твой солдат,
Родным тут для меня стал автобат.
Два года срочной и еще три – сверх,
Служил, ребята, я не хуже всех!
Был ротным Руднев, мой привет ему!
Михалыч, а ты помнишь старшину?
Привет, друзья, суровых дней и лет,
Я ваш навеки друг, солдат, поэт!
Глаза закрою – вот они стоят:
Пахомов Толик, Пашка Калмыков…
Щемит в груди. Я за таких ребят
И кровь, и жизнь отдать готов!
Ложится снег чистейшим серебром
На улицы таежного поселка;
Пройдемся, Муза, медленно вдвоем,
Как в двадцать шел с тобою по Лозовке!
Шинель на мне с погонами сержанта
Была тогда. В скрипучих сапогах
Шагал домой и силою таланта
Слагал стихи о любящих сердцах.
Я так любил, как никого на свете,
Девчонку ту с зелеными глазами.
Воистину поэты – словно дети…
Мы узелок с девчонкой развязали.
Блестит снежок, под месяцем искрится,
Сосновка спит, а северная ночь
Морозом дышит, леденит ресницы,
И дарит мысли, и уносит прочь…
Мне было двадцать. Я тогда не думал,
Что будет завтра или через год,
Любил Россию и всем сердцем юным
В советский верил, в свой родной народ!
Заветы Ленина, идеи Сталина
Мы с молоком всосали маминым.
В большом колхозе нашего села
Бурлила жизнь, ясна и весела.
Плакаты красные под синим небом:
«Хвала рукам, что пахнут хлебом!»
Открою сердце я тебе, о Муза;
Жилось мне легче в те года Союза.
Дышалось чище, пелось звонче,
Любилось крепче и дружилось проще!
Душою русскою замечу о таком:
Я не был барином и не был батраком.
Мне кто-то скажет: «Да не лги, поэт!
Народу не было и нет».
Нет правды подлинной в твоей картине,
Как не было достойной жизни и вчера, и нет поныне.
Вчера – «товарищи», сегодня – «господа»,
Снуем и крутимся туда-сюда…
Хитрим, ловчим и сытно жить хотим,
Про честь и совесть только говорим…
Хотелось, Муза, спеть мне о хорошем,
Раздумья тяжкие пришли на ум,
И с ними стал я жалок и ничтожен,
Тяжел мой шаг, и взгляд угрюм…
Россия, Русь! Страна моя сурова,
Сподоблюсь ли при жизни увидать
Тебя великой сильною державой,
Где божья бы царила благодать!
Скорей, весна, иди на Север к нам,
Светлее сердцу будет и теплей!
Мать из деревни пишет. Там,
На дальней малой родине моей,
Пора сажать картофель, сеять рожь;
Земля тоскует по рукам крестьянским,
Но в города стремится молодежь;
Для стариков хозяйство стало тяжким…
Поеду в отпуск, навещу отца,
Его могиле низко поклонюсь;
Он говорил, я помню: «Хочется
В глазах детей не видеть грусть…»
Прости, отец. Надеюсь, как и ты:
Осядет муть сегодняшних волнений
И дети наши, божии цветы,
Счастливей будут бывших поколений.
«Не грех сегодня нам испить…»
Не грех сегодня нам испить
Вина шампанского, друзья,
За службу нашу! Будем жить,
Тепло Энергии храня!
Стихом коротким не объять
Труда упорного значенье;
Наш высший долг – оберегать
Энерговодное снабженье!
В морозы лютые и в зной
