Однажды я смотрел телевизионную программу об ураганах. Там сказали, что исследователи погоды классифицировали ураганы по разным категориям, причем первая категория была чуть выше тропического шторма, а пятая категория была самой страшной. Что ж, позвольте мне сказать, что супершторм, разразившийся по всей планете, не поддавался категоризации. Это была бы десятка. Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям не было подготовлено к борьбе с катастрофой, но я думаю, что никакая подготовка не смогла бы спасти нас, даже если бы они это предвидели.
В течение семи дней все прибрежные города в Соединенных Штатах были стерты с лица земли, а остальная часть страны начала затопляться. И это было только начало. Потом стало еще хуже. Дождь все лил и лил. Какой-то псих в Индиане начал строить ковчег, точно такой же, как тот, который построил Ной, и ходили слухи, что несколько правительств сделали то же самое, переместив свою элиту и власть на линкоры и роскошные лайнеры, а также животных и растительную жизнь.
Национальная гвардия начала эвакуацию людей до того, как остальные города, расположенные дальше вглубь страны, исчезли под волнами, но бежать было действительно некуда. Вся чертова страна была затоплена. Затем воды хлынули на все остальное, до Аризоны на западе и долины реки Огайо на востоке. Возможно, все зашло еще дальше, но именно тогда перестало работать спутниковое телевидение. Последнее, что я видел по телевизору, были кадры с озером там, где раньше была река Миссисипи. Потомак тоже вышла из берегов и снесла столицу страны. Скалистые горы, Аппалачи, Смоки и несколько других отдаленных мест предположительно все еще находились над водой, совсем как моя собственная гора, но я не могу представить, чтобы в тех местах можно было жить. Я задавался вопросом, был ли еще один старик, подобный мне, пойманный в ловушку на вершине горы в Колорадо, ожидающий, когда вода поднимется и поглотит его.
Старые добрые Соединенные Штаты Америки стали зоной бедствия библейских масштабов, и в остальном мире дела обстояли не намного лучше. Такие места, как остров Пасхи, Филиппины, Шри-Ланка, Индонезия и Диего-Гарсия, исчезли. Их не затопило, но они исчезли. Куба, Ямайка и остальная часть Карибского бассейна были уничтожены той же штормовой волной, которая уничтожила юг Соединенных Штатов. Гавайи превратились в несколько одиноких вершин вулканов. Я помню, как смотрел, как Новая Шотландия была стерта в прямом эфире на CNN, прежде чем спутник перестал работать. Азия, Европа, Африка, Австралия – я не знаю, каков был конечный результат, но телевизионные кадры не были многообещающими. Гималаи и гора Килиманджаро, вероятно, уже стали прибрежной собственностью.
А теперь не стало Реника. Хотя я видел повреждения по телевизору, мне потребовалось это, чтобы, наконец, увидеть это самому.
Потому что это был мой дом.
Как и все остальное, Реник исчез, поглощенный рекой Гринбрайер. И река исчезла, затерявшись среди паводковых вод. Внизу, в Льюисбурге, исчезла межштатная автомагистраль Шестьдесят четыре, а вместе с ней и проезд к дому моей дочери в Пенсильвании.
Пенсильвания исчезла. Нью-Йорк исчез. Я видел это по телевизору, до того как отключили электричество. Это было ужасно; Манхэттен погребен под непроницаемым туманом, а вода хлещет из канализационных решеток и крышек люков. Сотни бездомных утонули в туннелях метро еще до того, как началась эвакуация. Когда все закончилось, Национальной гвардии и полиции пришлось патрулировать улицы Манхэттена на лодке. Я помню, как видел кадры, на которых несколько гидроциклистов грабят "Сакс"[3] на Пятой авеню, а скоростной катер полиции Нью-Йорка преследует их. Вода, черная от грязи и мусора, поднималась на третий и четвертый этажи почти каждого здания в городе, покрывая все слоем ила. Хуже всего были крысы. Все, на что падала вспышка камеры, кишело паразитами. Дожди вытолкнули их, бежавших и злых, из их подземного царства. Они были голодны, и вскоре они начали есть мертвые, раздутые тела, плавающие по улицам. И когда они кончились, они набросились на живых.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дожди вынудили крыс выбраться на поверхность. Я задавался вопросом, что еще дожди вынудят выйти на поверхность, и будут ли эти твари тоже голодны.
Я бросил последний взгляд на шпиль и силосную башню выступающий из бурлящей воды. Я просто не мог поверить в то, что видел. У нас с Роуз было много хороших моментов вместе в том маленьком городке, времен, которые никогда больше не повторятся – времен, которые исчезли, как и мои воспоминания. Я вдруг обрадовался, что Роуз не дожила до этого. Моя Роуз любила Библию, и у нее, без сомнения, было бы под рукой Священное Писание на этот случай, как и для всего остального.
В Библии Бог послал Ною голубя. Я делал то, о чем просил меня Господь более восьмидесяти лет, но так и не получил голубя. Все, что я получил в тот день, был еще один приступ нехватки никотина.
Промокший до нитки, я забрался обратно в грузовик. У меня болела голова, и я дрожал, держа руки перед вентиляционным отверстием обогревателя приборной панели.
Мне нужна сигарета.
Я включил передачу и вернулся домой, промокший, подавленный, без табака и с разбитым грузовиком, показывая тщетность своих усилий. Мой мир – мой дом на вершине горы – стал островом, выступающим из совершенно нового океана.
Это был тридцатый день. С каждым днем после этого становилось все хуже. И с каждой ночью. Они были самыми ужасными. Ночи за городом могут заставить человека почувствовать себя очень одиноким. Здесь нет ни уличных фонарей, ни машин, и если луна не светит, все, что остается, это хор насекомых. Как только начались дожди, насекомые погибли, а луну и звезды поглотили грозовые тучи. Теперь ночь была не просто тоскливой – она была совершенно пугающей. Без звездного света и электричества темнота была плотной, почти сплошной. Я лежал в постели, страстно желая покурить, не видя своей руки перед лицом, и слушал дождь.
Айзек Уолтон однажды сказал, что у Господа есть два жилища: одно на небесах, а другое в кротком и благодарном сердце. Ну, Бог, должно быть, был на небесах, потому что, как я чувствовал, Он не мог жить внутри меня.
Каждую ночь я молился Господу и просил Его позволить мне умереть. Я просил, чтобы меня воссоединили с моей женой.
И каждую ночь Бог игнорировал мою молитву.
Небо плакало Его слезами. Я тоже плакал, но мои слезы были очень мелкими по сравнению с теми, что падали с неба.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Итак, давайте вернемся к сорок первому дню. Трудно поверить, что это было всего два дня назад. Мне кажется, что прошло больше двух лет. Как я уже говорил ранее, именно тогда дождевые черви вторглись в мой гараж. Но в тот день произошло кое-что еще. Это было в то утро, когда ранний червяк поймал птицу.
Я думаю, нам лучше начать с этого. Поверьте, я собираюсь вам рассказать. Все, что я написал до этого момента, было просто попыткой избежать разговоров о том, что произошло на самом деле. Но это не принесет нам никакой пользы. И я боюсь, что у меня может не хватить времени. Мне нужно закончить это. Я постараюсь сделать это настолько достоверным, насколько позволяют количество времени и страницы блокнота. Как сказал Гек Финн во вступительной главе "Приключения Гекльберри Финна", обсуждая предыдущую книгу Тома Сойера, "мистер Твен немного написал обо мне в этой книге, и это было в основном правдой, или, во всяком случае, кое-что из этого было правдой. Правда, возможно, была немного растянута, но в основном это должно было быть правдой".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Имейте это в виду, пока читаете это. Потому что вы, вероятно, подумаете, что я немного преувеличиваю правду.
Но это не так. Вот что произошло, и я клянусь, что это так же верно, как я помню.
Видите ли, дождь был только началом.
День сорок первый. В то утро я проснулся с песней Роя Акаффа, застрявшей у меня в голове, снова страдая от никотиновой зависимости. Было не так плохо, как на тридцатый день, когда я пытался добраться до Реника, но я все равно чувствовал себя ужасно. Я открыл глаза, морщась от боли в затылке, там, где позвоночник соединялся с черепом. У меня болела челюсть, во рту пересохло и было ощущение, словно медвежонок использовал его вместо ночного горшка. Как всегда, первое, что я услышал, был стук дождя по крыше. Это был также последний звук, который я слышал перед тем, как заснуть.
