Глава 1. Казнить нельзя помиловать
Руки, коснувшиеся лица Юрия Корнилова были мягкими, теплыми и могли принадлежать только одному человеку – Людмиле. Еще не успев, как следует проснуться и открыть глаза, Корнилов почувствовал сильное возбуждение. Шелковистые, пахнущие какими-то цветами волосы щекотали щеку Юрия.
– Милый, милый, – шептала женщина, засовывая руку под одеяло. – Милый, милый…
Корнилов открыл глаза. Он лежал на кровати в небольшой, но уютной комнатушке. Такие выделяли только заслуженным офицерам Ганзы. Здесь было все, что необходимо для комфорта в условиях Метро: небольшой стол, книжный умывальник, овальное зеркало на стене и удобное полукресло. Настольная лампа под синим абажуром была единственным осветительным прибором.
Юрий не слышал, как вошла возлюбленная – у Людмилы был свой ключ.
– Люда. Людочка!
Корнилов попытался сбросить с себя наваждение и вырваться из объятий.
– Мне же на дежурство. Ты знаешь…
– Знаю. Все знаю. Но еще есть двадцать минут…
– А где твой?
Юрий собрал всю волю кулак и все-таки выбрался из-под одеяла. Сел на кровати, снял со спинки стула гимнастерку. Людмила обиженно фыркнула.
– Мой. Думаешь, он интересуется женой? Шляется где-то. Вот я и заскочила на пару минут. Может я тебе надоела?
– Разве не замечаешь, что мы перестали быть острожными? – Корнилов натянул галифе, подошел к умывальнику и плеснул в лицо тепловатой, пахнущей ржавчиной водой. – Теряем голову, Люда. Димка не дурак и когда он все узнает…
От стука в дверь, Корнилов дернулся.
– Кто там?
– Не забыл, что тебе заступать?
– Помню. Иди к чертовой матери!
Юрий с облегчением вздохнул. Черт бы побрал эту любовь! Он ожидал, что услышит за дверью голос мужа Людмилы и своего друга Димки Сомова. Но это был не он. Напомнить Корнилову о дежурстве приперся Павел. Обошлось. На этот раз.
Юрий закончил туалет. Подпоясался портупеей и обернулся к Людмиле.
– Я пошел. Выждешь минут пять.
Получив в ответ недовольное фырканье, Корнилов осторожно приоткрыл дверь и вышел, когда убедился, что поблизости никого нет. Он шел по платформе привычным маршрутом. Машинально кивал знакомым и напряженно думал.
С этим надо что-то делать. Он действительно потерял голову, а очень скоро может потерять ее в прямом смысле. Пора заканчивать этот роман. Он уже не мог смотреть в глаза Димке.
Не мог, но как только вошел в сторожевую будку, сразу спросил о Сомове.
– Жену побежал разыскивать, – зевнув, ответил напарник. – Наш Шпик сегодня точно не с той ноги встал. Дерганный он какой-то. Чайку, Корнилов?
Димка Сомов очень обижался, когда его называли Шпиком. Дело в том, что офицер Ганзы имел однофамильца на Красной Линии. Тоже офицера, во время войны потрепавшего «кольцевикам» немало нервов.
Корнилов отхлебнул чая и, обжегшись, отставил жестяную кружку в сторону.
– Что нового?
– Да ничего. В картишки?
– Хрен с тобой. Сдавай!
Юрий проиграл напарнику несколько партий в «дурака», поскольку даже не видел мастей. Он в очередной раз тасовал колоду, когда дверь в «дежурку» распахнулась. На пороге стоял Сомов. Рослому мужику с широченными плечами и внешностью древнего викинга очень шла форма Ганзы. Он был гораздо красивее остальных офицеров станции. Юрий не понимал, почему Людмила решила завести себе любовника. С жиру, что ли бесилась?
Сомов смотрел на Корнилова так, словно собирался его проглотить.
– Нам надо поговорить. Знаешь о чем?
Юрий собирался пожать плечами. Сказать, что не в курсе, но посмотрев в глаза Димке, понял: тот все знает.
– Догадываюсь.
– А раз догадываешься…
Ладони Сомова сжались в кулаки. Корнилов остался сидеть, несмотря на очевидную угрозу схлопотать в челюсть. Пусть бьет. У обманутого мужа есть полное право начистить рожу любовнику жены.
Ударить Сомов не успел. За его спиной появился пограничник, что-то прошептал на Димке на ухо. Тот изменился в лице. Да так, что Юрий сразу понял – произошло непоправимое.
Сомов развернулся и побежал. Корнилов рванулся следом.
Несколькими минутами позже муж и любовник стояли над телом Людмилы и тупо смотрели на лужи крови, растекшиеся по мраморным плитам. В голове Корнилова все смешалось.
– Я… Я только поговорил с ней, – сдавленным голосом сказал Димка. – Ну, о том, что все знаю. Потребовал объяснений. Зачем она так, а Юрец?
Корнилов оторвал взгляд от кровавой лужи, посмотрел на Сомова. У тебя, парень, крыша поехала? Кому вопросы задаешь?
Юрия так и подмывало расхохотаться. Может быть, истерика помогла бы хоть немного сгладить ситуацию, не позволить ей окончательно выйти из-под контроля. Однако Сомов вдруг схватил его за плечо, резко развернул на сто восемьдесят градусов. Потащил за собой, через толпу любопытствующих и сочувствующих.
Корнилов смог говорить только когда Димка столкнул его с платформы на стальную, ведущую в туннель лестницу.
– Что ты собираешься делать?
– А что твою мать, делают в таких случаях офицеры?! – рука Сомова с треском расстегнула кобуру. – Стреляться, сука, будем! Теперь уж точно одному из нас не жить!
Стреляться? Ах, да. Задето не только самолюбие мужа. Есть еще честь офицера. Позор смывается только кровью.
Корнилов почувствовал, что стальные тиски на его предплечье разжались. Сомов уже успел отойти метров на тридцать, остановился и поднял «макаров».
– Что стоишь, Корнилов?! Пистолет! Доставай пистолет!
Юрий действовал, как робот, который послушно выполняет все приказы. Расстегнул кобуру. Поднял пистолет.
Два выстрела прозвучали почти одновременно, эхом отразились от свода туннеля. На первый взгляд ничего не произошло. Дуэлянты так и остались стоять друг напротив друга. Вдруг Сомов выронил свой «макаров», рухнул ничком и больше не двигался.
– Дима?
Юрий бросился к Сомову, перевернул его. Бурое пятно крови, расплывшееся на серой гимнастерке в области сердца, свидетельствовало о том, что Корнилов не теряет меткости даже в стрессовой ситуации.
Юрий еще пытался привести Дмитрия в чувство, когда его схватили несколько дюжих пограничников…
Между лязгом дверного засова и вспышкой нестерпимо яркого света прошло слишком мало времени. Юрий Корнилов не успел подготовиться к неожиданному визиту и слишком поздно прикрыл глаза ладонью. Резкое движение вызвало мучительный кашель, прошедшийся по горлу наждачной бумагой. А хрена ты хочешь? Здесь не только темно, но и достаточно сыро, а неделя вполне приличный срок для того, чтобы подхватить простуду.
Корнилов встал с деревянного поддона, заменявшего ему кровать. Убрал ладонь от глаз. В дверном проеме стоял человек в камуфляжной форме с серыми разводами и лихо сдвинутом набок кепи. Позади него виднелись еще двое – крепкие парни, вооруженные короткоствольными автоматами.
Первого Юрий узнал сразу. Это был начальник охраны станции и старинный дружок Павел. Почему он прячет в глаза? Ага. Принес дурные новости, что, впрочем, само по себе новостью для Корнилова не было. Приговор ему зачитали три дня назад. В Ганзе свято относились к долгам и счетам. Пришел его черед платить. Око за око. Труп за труп. Простая арифметика.
Сейчас его отведут куда-нибудь подальше от станции, поставят мордой к стене и влепят пулю в затылок. Ганза не то место, где можно безнаказанно нарушать раз и навсегда заведенные правила.
– Здорово, Юрка, – тихо, с нотками сочувствия произнес Павел.
– И тебе не хворать, Павлуха. Пора?
– Ну… Да. Пойдем. У нас мало времени.
Вот как? Уж это как для кого, Павлуша. Ты бережешь время, хоть у тебя его от пуза. Куча дел и приличествующих положению развлечений. А мне его беречь незачем. Часом раньше, часом позже…
Корнилов вышел в туннель. Расправил плечи, приосанился. Выглядел он как любой среднестатистический славянин, подобравшийся к сорокалетнему рубежу. Заурядное лицо. Жидкие белесые волосы, покатый лоб с уже обозначившимися морщинами и извилистым белым шрамом над правой бровью – напоминаем о бурной юности. Серые его глаза были слегка прищурены, а узкая переносица и широкие ноздри придавали лицу утиный вид. Среднего роста, он Юрий уже начал едва заметно обрастать жирком, но все еще выглядел как ушедший на покой спортсмен.
– Вперед!
Павел поднял руку, указывая направление. Странно. Вместо того, что идти вглубь туннеля, они двинулись к станции. Хм… Круг почета перед расстрелом? А почему и нет? Он достоин такой чести за годы беспорочной службы. Делал все, что велели. Чтил Адама, мать его так, Смита. Следил за тем, чтобы на вверенную территорию не проникли оборванцы, мечтающие откусить кусок от пирога благосостояния Ганзы. Свято верил в частную собственность и повышение производительности труда, как лучшего способа перестать беспокоиться и начать жить.
Павел немного отстал, пропустив вперед своих архаровцев-конвоиров. Вот он ответ на вопрос. Старый друг, с которым они не раз вскладчину делали ставки на крысиных бегах и коротали время за болтовней во время ночных дежурств, теперь предпочитал держаться от него подальше. Гусь свинье не товарищ. По станции его проведут лишь для того, чтобы напоследок унизить.
