Луна скрылась, и мрак сгустился. Тиду рискнул перейти на другую сторону, и собака тут же напряглась. Тиду припал к высохшей траве, стараясь определить что именно встревожило пса. Вскоре мальчик разглядел лежавшую на кукурузном поле машину — до нее было примерно пятьдесят метров, Рядом сновала какая-то тень.
«Парень с бородкой! Я так и знал. Он спрятался поблизости и выждал, пока таможенники уберутся».
Но тут слева возник еще один силуэт. Этот человек ходил по полю согнувшись, как будто искал что-то на земле.
«Нет, я ошибся, это таможенники… Или дорожная полиция? Но почему они не включают фонарики?»
Напряженно всматриваясь в темноту, он старался разглядеть, в какую форму одеты эти люди. Трудно было сказать наверняка, но ему показалось, что это скорее штатские — ведь кепи таможенника ни с чем спутать нельзя.
«Значит, парень привел с собой сообщника? Но где же тот был до сих пор?»
Тиду с возрастающим любопытством ждал, что произойдет дальше. Незнакомцы между тем не проявляли никакого интереса к машине. Оба что-то искали на земле, двигаясь по следам, оставленным «симкой».
Несколько раз вспыхивал фонарик, тщательно прикрытый ладонью. Совершенно ясно, что это не жандармы и не таможенники, которым таиться нечего.
«Я должен это выяснить, — решил Тиду. — Если один из них парень с бородкой, я его сразу узнаю».
Мальчик стал спускаться в выбоину, оставленную машиной, но поскользнулся и ухватился за пук сухой травы. В ладонь ему вонзилась колючка. От неожиданности он вскрикнул, а когда опомнился, услышал топот ног.
Тиду не успел выдернуть колючку, чтобы ухватить поводок, и овчарка ринулась в погоню, как и подобает хорошо натасканному псу. Кафи был уверен, что убегают только преступники, которых необходимо схватить любой ценой.
— Назад, Кафи! Ко мне!
Слишком поздно. В темноте раздалось два выстрела, а вслед за ними — жалобный визг. У Тиду кровь застыла в жилах.
«Они застрелили мою собаку!»
КАФИ!
Бедный пес был ранен… и очень серьезно, иначе прибежал бы на зов хозяина. Тиду, похолодев, ринулся через поле, спотыкаясь на каждом шагу.
— Кафи! Кафи!
Уже четверть часа он кружил вокруг этого злополучного места, окликая овчарку. Сердце у него неистово билось.
— Кафи! Голос, Кафи!
В отчаянии он уже хотел бежать за товарищами, чтобы искать вчетвером, но тут справа от него послышались слабые стоны.
— Кафи! Ты здесь? Да, это были еле слышные хрипы, но Тиду этого хватило. Внезапно он наткнулся на своего пса, лежавшего на земле. Мальчик встал на колени и ласково окликнул собаку, пока еще не смея прикоснуться. Наконец, он решился ощупать Кафи и ощутил пальцами горячую струйку.
— Кровь! Он ранен в живот!
Во время экспедиций компании псу не раз доставалось — бывало, страдали уши и лапы, но это все было не страшно. На сей раз дело обстояло куда хуже. Тиду мысленно уже прощался со своей собакой! Сначала хотел было бежать за товарищами, но ведь Кафи мог в любую минуту умереть. Бросить любимца в тот момент, когда ему грозит смерть? Нет, ни за что на свете!
Застыв на коленях возле неподвижного тела, Тиду со слезами на глазах шептал:
— Кафи! Милый Кафи! Я с тобой… Ты меня слышишь?
Никакого ответа. Бедный пес потерял слишком много крови. Надо было как-то остановить кровотечение… Оставаться здесь не имело смысла. Тиду вскочил ноги и бросился назад, к автостраде. Примчавшись временной стоянке, он крикнул:
— Вставайте! Скорее вставайте! Кафи ранен. Он… он…
Голос у него пресекся, и он не смог выговорить ужасное слово «умирает».
— Он получил пулю в живот… может быть, две. Бежим к нему!
Тиду привез Кафи в Лион из Прованса, но все ребята считали пса своим и дружно занимались его дрессировкой, в результате чего Кафи стал настоящей розыскной собакой. В сущности, он был седьмым членом компании… ведь прославленное содружество трех мушкетеров тоже состояло из четверых.
Мгновенно освободившись от спальных мешков, Бифштекс, Гий и Сапожник устремились за Тиду. Сначала им показалось, что собака мертва. Когда Сапожник включил фонарик, Кафи даже не пошевелился. Но он еще дышал… правда, очень слабо.
— Давайте осторожно поднимем его и уложим в коляску, — сказал Сапожник.
Пес был тяжелым — больше тридцати килограммов. Пока его несли, он ни разу не застонал и не открыл глаза — очень дурной знак! Тиду тщательно ощупал рану, пытаясь определить, где застряла пуля, однако ничего не обнаружил.
— Надо отвезти его к ветеринару, но Перпиньян слишком далеко. Боюсь, в коляске не довезем.
— Положим его на краю дороги и попробуем остановить машину, — предложил Гий.
Ребята так и сделали. В этот ранний час движение на автостраде почти замерло. Им пришлось ждать десять минут, прежде чем показался первый автомобиль. Все четверо стали махать руками, однако машина прошла мимо. В ней была женщина и куча детей.
— Плохо дело, — покачал головой Бифштекс. — Вряд ли кто-то согласится взять раненую собаку. Побоятся запачкать сиденье.
— Все же попытаемся, — отозвался Тиду.
Прошло еще пять долгих минут. Наконец вдали вновь засверкали фары. На сей раз Тиду отбросил все колебания: он был готов рискнуть жизнью ради своего дорогого Кафи и встал посреди дороги, подняв скрещенные руки.
Машина непременно должна была остановиться. Однако водитель вдруг резко свернул направо и поехал через поле. Неужели он испугался, увидев Тиду? Но почему?
— Какой-то странный здесь народ, — проворчал Гий.
Друзья с любопытством смотрели, как медленно ползет через поле автомобиль. Судя по всему, дорога была ухабистой: огоньки задних фар то поднимались, то опускались. Вдруг они погасли, и машина исчезла во мраке. Затем свет вспыхнул вновь — на сей раз в четырехугольнике окна.
— Все ясно! — воскликнул Сапожник. — Это кто-то из местных… он живет здесь!
— Точно, я вижу дом! — подхватил Бифштекс. — Попросим этих людей помочь нам…
Они повезли коляску с раненым псом через поле. Им казалось, что это совсем рядом, однако лишь через пятьсот метров показалась небольшая ферма с двухэтажным летним домиком. Во дворе стояла старая и довольно облезлая машина. Ребята нерешительно потоптались перед дверью.
— Ппевать, — решительно произнес Тиду. — Речь идет о жизни или смерти Кафи.
Он постучал три раза, с замирающим сердцем ожидая ответа. Сначала все было тихо, а затем чей-то голос спросил:
— Кто там?
— Простите, что беспокоим вас посреди ночи. Нам нужна помощь. Наша собака ранена…
Дверь заскрипела на петлях, и друзья невольно попятились, увидев перед собой таможенника в форменной одежде. На какое-то мгновение им показалось, что это один из тех людей, которые дважды заставляли их менять место ночлега. Впрочем, они тут же убедились в своей ошибке: у этого человека было доброе круглое лицо и седоватые усы, а лет ему было пятьдесят пять или шестьдесят.
— Ранена собака? — удивленно переспросил он. — Что случилось? Ее сбил автомобиль?
— Нет, пуля в животе… или даже две!
При слове «пуля» таможенник нахмурился.
— Кто же в нее стрелял? Какой-нибудь охотник? Ночью охотиться запрещено… Где она?
Тиду махнул рукой в сторону коляски. Таможенник склонился над Кафи.
— Бедный пес! Досталось ему… Внесите его в дом. Осмотрим рану при свете.
Ребята потащили Кафи прямо в коляске.
— Видите, — сказал Тиду, — вот здесь, сбоку. Он потерял много крови. Так ослаб, что даже не стонет.
— Пуля, говорите? — спросил таможенник. — А вы уверены? Я не могу ее нащупать. Вы слышали выстрелы?
— Два, один за другим, — объяснил Тиду. — Я вернулся на место аварии. Двое человек кружили вокруг перевернувшейся машины. Услышав меня, они удрали и подстрелили Кафи, который бросился за ними в погоню… Его нужно срочно показать ветеринару, но до Перпиньяна далеко. Бедный пес не выдержит, если мы повезем в коляске.
— Зачем вам ехать в Перпиньян? Сере гораздо ближе.
— Сере? А где это?
— Вы нездешние?
— Мы из Лиона. Хотели провести каникулы в Испании. Но вчера вечером нас не пропустили через границу, потому что одного документа не хватало.
— До Сере восемь километров. Я знаком с хорошим ветеринаром. Он лечил моих собак в те времена, когда я еще занимался охотой. Правда, в пять утра он вряд ли встанет с постели.
Подумав немного, таможенник добавил:
— Знаете, мне лучше поехать с вами. Какая удача, что вы обратились ко мне именно сейчас! Я вернулся дежурства на Пертском перевале и собирался лечь спать. Отвезу вас на своей машине — собаку будет меньше трясти… сейчас и поедем, только мне надо жену предупредить.
Звать жену не пришлось. Едва он сделал шаг к лестнице, ведущей на второй этаж, как она появилась на лестничной площадке — в домашнем халате и с бигуди в волосах. Взгляд у нее был встревоженный.
