Это была их первая поездка после рождения Вовки. Сыну исполнилось три года, и Аля могла уже оставить ребёнка на попечение бабушек и Лары. Молодая мать отходила от забот с новорожденным младенцем, сама возрождалась, радовалась, что опять обретала стройность и миловидность. Беременность с осложнениями, роды, кормления, метаморфозы с грудью, кровь и молоко, источаемые женским организмом, бессонные ночи, детские болезни – настоящее испытание для семьи. Счастливое бремя, трудное время. Материнство отнимало силы и лишало воздушности. Виктор всё понимал, старательно помогал, и в Венецию они поехали среди зимы, чтобы перевести дух. В последние месяцы Аля даже похорошела, и постоянно ощущала сильное мужское влечение Виктора. Неожиданно для обоих отношения наполнились новым содержанием, они вместе открывали житейские истины прочного супружества. Они проходили первый родительский экзамен, гордились и любовались собой.
Всё было восхитительно, но не хватало денег. Быт оставался неустроенным или вернее – недостроенным. Виктор и Альбина Калиновские тогда снимали однокомнатную квартиру. В Москве это всегда недёшево, средств вечно недоставало. Они и на поездку едва наскребли, и не могли себе позволить дорогих ресторанов в Венеции. Спагетти в простом кафе с бокалом вина. Никаких десертов и фруктов. Потому и тёртый сыр радовал, будто манна небесная. Этот продукт стоял на столе, как в России соль с перцем. Сыпь, сколько хочешь. Какими же пустяками они тогда упивались и восхищались!
Помнится, официант выглядел как античный римский сенатор. Красавец-мужчина подавал большие блюда так, словно вручал гостям почётные награды или верительные грамоты. Вокруг сидели итальянцы, парами и компаниями, и все они были красивы и говорливы. Итальянская речь мелодично журчала, создавалась чарующая атмосфера аутентичности. Погружение в изящную европейскую действительность напоминало очистительное омовение в целебных водах – становилось легко и радостно.
А впереди предстояла таинственная венецианская ночь. Они в сумраке брели к себе в отель и заблудились. Потом их довели добрые полицейские и пожелали приятного сна.
Заснули они не сразу. Накупались вместе в ванной-джакузи и опрометчиво наплескали на пол воды. Спохватившись, затирали лужи полотенцами, прямо так, голышом – босые, усталые, блаженные. Как в раю.
В номере оказался электрочайник и чайное ассорти в одноразовых пакетиках, а на столике – корзиночка со сладостями. Они налакомились от души, а потом озадачились тем, что придется платить за этот поздний ужин. Однако при выезде с них ничего не взяли за еду в номере – это был приветственный презент от хозяев гостиницы. Такой пустяк – чай с пастилой и горсткой засахаренных фруктов! Тогда это виделось щедрым подарком судьбы. Всё тешило и вызывало ликование! И влажный запах мёрзлых морских водорослей, витающий над венецианскими каналами, казался воздухом свободы и ароматом любви.
Это было, было в Венеции, и было именно с Виктором!
Пролетели годы. Вырос сын, и доходы увеличились, и быт постепенно наладился. Аля уже не смотрит на ценники, выбирая продукты, она просто берёт, что ей требуется. Это весьма приятное чувство – отсутствие необходимости напряженно прикидывать допустимые расходы. Можно покупать то, что нравится, уверенно заходить в бутики, приглашать друзей в приличные рестораны. Но счастье ли всё это?
Почему трудные годы кажутся самыми счастливыми? Потому что молодость придавала силы? Или согревала любовь, заполняя и скрашивая собой пространство жизни, в котором было немало прорех? Что изменилось в них самих? Может, Альбина что-то упустила из виду в расслабленном течении последних благополучных лет? Может, радости материальные вытеснили духовные, выхолостили души? Как же трудно понять себя и своего самого близкого человека!
Войдя в марьинское кафе «Венеция», Альбина сразу увидела знакомого паренька, соседа по подъезду.
– Привет! Ты здесь работаешь? – удивилась она.
– Ну, да устроился недавно, – чуть смущенно ответил он.
– А я решила заглянуть и пообедать. Давай-ка, размести меня поудобнее, и посоветуй, что выбрать!
– Какой вы хотите столик – у окна, в уединенном уютном уголке?
– Никакого уединения! – азартно возразила Аля. – Я вышла из дому в люди, так и буду смотреть на людей! Посади-ка меня так, чтобы я видела зал.
– Понял! У нас сегодня небольшой банкет в общем зале, но там есть свободные столики, и они не возражали, если будут заходить и другие посетители. Так что посмотрите, как наши гости гуляют.
– Отлично! И даже любопытно! – ещё больше оживилась Аля. – И давно гуляют?
– Да уже часа два, третий.
– Что празднуют?
– Серебряную свадьбу. Солидная компания собралась.
– Вот и хорошо! – одобрила Аля. – С удовольствием посмотрю на чету, прожившую вместе 25 лет! Лучше зрелища не придумаешь, то, что нужно!
Аля заметила, молодой парень не понял её оживления по поводу чужого банкета, но вежливо промолчал и лишь удивленно взглянул на соседку по подъезду.
– Ты не удивляйся! Ведь число разводов растёт, а если супруги столько прожили, то их по телевизору показывать надо в назидание молодежи! И государственные награды вручать! – шутливо пояснила Аля. – Я бы так и делала на месте Правительства: прожили 25 лет, и получите за это ордена!
– Я ещё не женат, мне судить трудно, – улыбнулся официант. – Вот сюда присаживайтесь.
Аля уютно разместилась, заказала сытную лазанью, салат, и ко всему этому ей подали вполне достойное розовое вино. Аля неторопливо обедала и наблюдала за развитием банкета. Она утоляла разыгравшийся аппетит и женское любопытство. Хлеб и вино. Пища и зрелище. Древние, исконные потребности. И сколько бы люди не нагружали себя знаниями и манерами, суть неизменна. Только чем образованней человек, тем утонченней удовольствия ему требуются.
Гостей за длинным столом было человек двадцать. Ощущалось, что все давно и хорошо знакомы – видимо, родственники и друзья семьи. Люди общались живо и раскрепощенно. Торжественное застолье уже достигло чудесного момента легкости, доверительности и теплоты, ради которого, собственно, и собираются любые компании. Звучала музыка, и атмосфера праздника витала в зале. Гости произносили здравицы, лица лоснились от удовольствия, и только виновники торжества оставались серьёзными и слегка напряжёнными.
«Волнуются! – предположила Аля. – Непросто сидеть во главе стола, у всех на виду, словно на смотринах. И всё же молодцы, прошли рука об руку четверть века!»
До неё доносились хвалебные речи тостующих, и Аля уже понемногу уяснила себе, как складывался жизненный путь супругов. Типичная крепкая российская семья. На таких всё держится.
Альбина уже, было, начала по-женски умиляться и немного сентиментально расчувствовалась, но вдруг подметила нервное перешептывание супругов-юбиляров. Гости не проявляли никакого беспокойства. Они продолжали закусывать и выпивать, увлечённо беседуя, но Аля-то прекрасно видела со стороны, как ход застолья претерпевал излом. Что-то уже необратимо изменилось, назрело и вот-вот грозило прорваться наружу, сделаться явным и постыдным. Альбина, посторонняя на этом празднике, внезапно ощутила нарастающую волну нервозности. Она даже сделала несколько торопливых глотков вина, чтобы унять неприятную тревожность.
Альбина не ошиблась, вскоре прорвалось. На виду у всех жена влепила мужу звонкую пощёчину! Женщина порывисто и неуклюже привстала и оскорбила супруга веской оплеухой. Мужчина тоже поднялся и несколько секунд свирепо бычился на обидчицу, словно не веря, что эта раскрасневшаяся дама и есть его вторая половина, с которой он прожил 25 лет.
Кто-то выключил музыку, образовалась неловкая тишина. В дверях зала появились охранники. Все замерли, включая работников кафе. У гостей округлились глаза, они смотрели в одну сторону – на супругов-юбиляров.
Немая сцена длилась недолго.
– Как же ты меня достал! – воскликнула женщина. – Ты же козёл! Ты всегда им был! Господи, какая же я дура! Как же я этого не понимала! Сколько же крови ты у меня выпил за эти годы! И я рада, что осмелилась сказать тебе это. Ты упрямый и противный, себялюбивый козёл, под которого я подстраивалась все эти 25 лет! Но теперь всё кончено! Этого больше не будет, так и знай!
Она села и почти беззвучно заплакала, закрыв лицо ладонями. Её муж раздражённо замахнул рюмку водки и стремительно вышел из зала. Группка мужчин торопливо последовала за ним. Почти все дамы тут же сгрудились возле жены. Женская стайка напоминала крупных ярких птиц, напрасно бьющих крылами. Каждая на свой лад пыталась утешать хозяйку торжества. Нетрезвые немолодые дамы наперебой встревожено щебетали, и все вместе выглядели усталыми, помятыми, поникшими, разочарованными и даже виноватыми.
