Я снова отправился к удочкам. Положил удилища на воду и замер, дожидаясь, пока клюнет. Смотрю, а с другой стороны озера ко мне снова плывёт змея. Я взмахнул удилищем – она скрылась. Но это было ещё хуже, так как я всё время боялся, что змея подкрадётся под водой к моим ногам и обовьётся вокруг них. Вот поплавок пошёл в сторону. Попалось что-то очень тяжёлое. Тащу, даже удочка согнулась.
– Юрка! – кричит у меня за спиной Боря. – Смотри, что препаратор наш поймал! Черепаху!
Так вот она какая! Спина, как шахматная доска, – в чёрных и жёлтых клеточках, а внизу вся жёлтая.
Я выбрался на берег и хотел отцепить с удочки черепаху, но она втянула под панцирь голову, так что пришлось обрывать крючок.
Боря копал около берега небольшую ямку. На дне её была мутная вода, но наш начальник экспедиции продолжал вычерпывать грязь.
– Что ты делаешь, Боря?
– Колодец. Вода отстоится и будет совсем чистой. А что у тебя на ногах?
Я посмотрел на свои ноги и только тут почувствовал лёгкую боль, вроде зуда.
– Пиявки, – ответил я как можно спокойнее, хотя самого пронизал мороз: пять пиявок присосались к коже.
Я оторвал их одну за другой. Ничего не клюёт! Вот только черепаху и поймал, да пиявок себе на ноги насажал. Пригодятся… для исследований.
– Утро вечера мудренее, – успокоил меня Борис. – Завтра на восходе обязательно клюнет.
Он пошлёпал лопаткой по краям своего колодца, и мы отправились к палатке. Наш учёный секретарь лежал на траве и что-то рисовал. Я посмотрел через его плечо и невольно ахнул: так хорошо получилось озеро, особенно камыши. Я вспомнил свою тройку по рисованию и попросил Юру научить меня рисовать.
– Пожалуйста, – отозвался он. – Садись около и давай будем работать вместе…
Юра щурил большие серые глаза, приглядывался к камышу, стоявшему у берега, и действовал то карандашом, то резинкой. Вот встал на колени, изучающе посмотрел на озеро и рисунок и начал стирать резинкой так поразившие меня очертания камышей.
– Зачем? – невольно вырвалось у меня. – Такой красивый камыш получился, а ты…
– Вот именно красивый. Как на картинке… Нужно, чтобы он был правильный…
И Юра вновь начал набрасывать стебли камыша.
Я подсел к Юре. И, посматривая на рисунок, стал переносить его контуры на свою бумагу.
– Не так, – сказал Юра, не переставая разглядывать камыш и чиркая по бумаге. – Ты смотри не на мой рисунок, а на озеро. И потом, что это за карандаш у тебя? Химический?
Он тут же отбросил мой карандаш в сторону и протянул мне другой, чёрный и мягкий.
Через несколько минут Юра поглядел на мою работу.
– Озеро у тебя получилось шире, чем на самом деле. Посмотри, – он вытянул перед собой карандаш и, прищурившись, измерил им ширину и длину озера. – И потом, что-то оно больно заглядывает на запад… – Тут же взял резинку и подправил рисунок.
Наконец отложил в сторону альбом и проговорил:
– Ну что ж, для первого дня и этого довольно. Слушайте теперь!
И начал читать нам свою запись в дневнике.
ПЕРВАЯ ЗАПИСЬ УЧЕНОГО СЕКРЕТАРЯ
«Сегодня в 15.30 прибыли к месту назначения. День прошел замечательно. Но это слово слишком слабо, чтобы выразить чувства натуралиста, впервые очутившегося в донских степях. Полнейшее безмолвие, густые камыши, красота трав, а главное – солнце, которое кружит и кружит над степью, переполняли меня восторгом…»
– Вот загнул! Как же солнце кружит, когда оно всего один раз обращается вокруг? – засмеялся Боря.
– Хорошо, это надо исправить. Слушайте дальше.
«Наше озеро – огромная вытянутая чаша, берега которой поросли камышом и тростником в два человеческих роста. Изредка встречаются кустики ивы, которые во время ветра становятся совсем белыми. У берегов озеро мелкое и, значит, можно заключить, относится к числу старых, постепенно мелеющих водоёмов.
За день до разбивки лагеря мы ловили рыбу. Чикомасы выползли откуда-то на отмель и клевали беспрерывно. Недаром озеро так и называют – «Озеро чикомасов». Много здесь особого рода лягушек. Они бросаются на всё живое. Стоит человеку подойти к берегу и взмахнуть рукой, как его окружает целая толпа земноводных. Они с жадностью глотают окуней, которых мы выбрасываем на берег. Пойманы уж и черепаха».
– Кстати, ребята, черепаху надо тоже зарисовать!
Я положил черепаху перед Юрой и смотрел, как он рисует. Вот Юра сделал карандашом кружок, вот набрасывает по нему тёмные пятна, рисует узкую, как у змеи, голову и высовывающиеся из-под панциря лапы.
– Интересная какая, – проговорил я. – Голова всё равно что у змеи, лапы, как… как у ежа…
– Да, – подхватил Юра. – И яйца будто курица несет, а панцирь такой, что даже машина не раздавит.
Солнце садилось. От кустиков конского щавеля по степи пролегли четкие тени. Со стороны фермы шагал к нам кто-то большой и длинный. Я закричал:
– Федя!
Да, это был он, новый знакомый. Та же синяя рубашка и серые штаны, только на голове сейчас старый, сплющенный картуз…
– Ну как, рыбаки? – улыбаясь, спросил Федя. – Много чикомасов поймали?
Я только махнул рукой.
Мы с Борей быстро накрыли на «стол». Кроме хлеба, колбасы, банки консервов, посредине «стола» лежало несколько кусочков сахара.
– Всё готово, – проговорил Боря и крикнул: – Федя, Юра! Ужинать!
– Одну минуту, Фиц-Рой, только несколько штришков.
Ребята подошли к «столу», и Юра сразу схватил кусок колбасы.
– Ты что же, порядка не знаешь? – начал отчитывать нашего учёного секретаря Боря. – Иди сейчас же вымой руки!
– Да они у меня чистые, господин Фиц-Рой…
– Иди мой руки! – твердо и раздельно повторил Борис.
– Вот избрали начальника на свою голову! – усмехнулся Юра. – Даже поесть спокойно не даст.
– А где ваша уха? – спросил Федя.
Юра, вытирая полотенцем руки, рассмеялся.
– Знаешь, Федя, перед отъездом я читал книгу Дарвина «Путешествие на корабле «Бигль». У него описана одна южноамериканская гостиница. «Что у вас есть?» – спросил проголодавшийся Дарвин у хозяина. «Все, что угодно, сэр». – «Будьте любезны подать нам рыбы». – «О, нет, сэр». – «Тогда ухи». – «О, нет, сэр»… Вот так же и Ваня с Борей: – О, нет, сэр!
– Не клюёт, – горько улыбнулся я. – Рыба не клюет. Ловил, ловил – ничего не поймал.
– Что же так? – удивился Федя. – Рыбы у нас много. Главное, далеко от села – никого почти не бывает. И потом здесь заказник. Вот рыба и водится. Есть сазан, лещ, язь, линь, щука. Я не говорю уже о чикомасах и красноперках – их здесь тьма!
Федя осмотрел наши снасти. Ему очень понравились мои удочки, но он сказал, что донок у нас нет – вот это плохо. Без донки хорошую рыбу редко поймаешь. И обещал посмотреть у себя: если найдет, даст нам свои закидушки.
Федя ушёл, и мы стали готовиться ко сну. Натаскали в палатки камыша и побежали к озеру мыться. Искупались и сразу словно воз с себя сбросили – стало легко и весело.
Солнце уже село за степью и вскоре совсем стемнело. Только на западе, там, где был Ростов, словно из-под земли бил в небо сильный свет, и это зарево освещало всю степь. А на восточной стороне было темно, мрачно, и только на небе, мерцая, горели крупные звёзды.
Мы с Юрой наломали немного сухих ивовых кореньев, набрали сухого помёта, разожгли костёр и уселись около огня. По ногам у меня из ранок текла кровь. Я стирал её, а она всё текла и текла.
– Это ничего, – сказал Юра. – Пиявки выпускают слюну, которая разжижает кровь. А в общем-то это полезно. Недаром в аптеке пиявка стоит пять копеек.
Топливо быстро догорело. Нас начали донимать комары, и пришлось лезть в палатку. В ней уютно пахло полынью, которой наш хозяйственный начальник завесил все углы. Наверно, он считал, что запах полыни будет отпугивать насекомых.
Я улёгся между Юрой и Борей. Над ухом тонко звенел комар, но сладкая дремота сразу охватила меня, и я начал засыпать. Вдруг чья-то рука протянула к моему лицу пузырёк.
– Возьми и намажься, – услышал я голос Бориса. – Ни один комар тогда к тебе не подлезет.
Я привстал и намазал снадобьем – это был диметилфталат – и руки и лицо. И верно, комары меня больше не беспокоили.
А за палаткой всё время слышались крик дергача и перекличка перепелов: «подь-полоть, подь-полоть».
– Ать-два, ать-два, – сказал сонным голосом Юра.
«Что такое он сказал?» – думал я сквозь сон.
Потом дергач начал кричать где-то около палатки, и я понял, как хорошо скопировал его Юра.
– Ать-два, ать-два! – кричал дергач, и под этот крик я заснул.
ГДЕ ЖЕ РЫБА?
Мы с Борей почти одновременно вскочили и огляделись: в отверстие палатки уже пробивался свет.
– Учёный секретарь!
Юра промычал что-то и повернулся на другой бок.
– Будет теперь спать до восьми часов, – проговорил Боря. – Вот уж никогда не брал бы с собой таких засонь на рыбалку.
