Несмотря на то что Новгород был одним из крупнейших городов с высокоразвитым ремеслом и широкими торговыми связями, ему приходилось платить дань Киеву. Так уж повелось со времен князя Олега. Князья киевские посылали в Новгород наместников, чаще всего своих сыновей.
Вот и князь Святослав незадолго до своей смерти определил на княжение во второй по значимости город Руси сына Владимира.
Князь Владимир, сидя в гриднице на резном сиденье, внимательно слушал сватов. Те, переминаясь с ноги на ногу, боязливо передали ему речь привередливой княжны Рогнеды.
Ни один мускул не дрогнул на лице князя, хотя все в душе клокотало от возмущения и гнева. Да разве не обидно, что всяк на Руси имеет желание кольнуть его рабским происхождением. Доколе будут помнить, что мать его, Малуша, была рабыней у княгини Ольги?
Да, он родился робичем, но теперь-то он князь земли Новгородской, богатый и влиятельный человек. Чего еще нужно княжне полоцкой?!
Владимир махнул рукой, выпроваживая сватов. Мужчины поклонились и, опасливо пятясь, вышли. Только за дверью вздохнули с облегчением: пронесло. Они уж думали, что за такой ответ князь их со света сживет.
– Не огорчайся, Владимир, – попробовал успокоить племянника Добрыня, когда гридница освободилась. – Княжна Рогнеда заносчива, значит, судьба сберегла тебя от сварливой жены.
– Ты прав, – Владимир вздохнул, – не больно-то я печалюсь о Рогнеде. Только я думаю, что это братец Ярополк мне дорогу перешел. Не зря слухами земля полнится…
Воевода Добрыня сочувственно смотрел на сына сестры своей. Едва он появился на свет, Добрыня добровольно взял на себя обязанности по воспитанию племянника и стал для него не только ратным наставником и другом, но и яростным заступником.
Владимир был младшим сыном Святослава. Два его старших брата, Ярополк и Олег, относились к нему с презрением, часто унижали и оскорбляли, поскольку считались законными сыновьями, рожденными женщиной знатного рода.
Князь Святослав проводил большую часть своей жизни в походах и очень мечтал сделать своей столицей Переяславец[7] на Дунае. Выгодное положение города сулило небывалый доход. Сам Святослав объяснял свое желание большой выгодой: из Греков[8] туда шли золото, ткани, вина и заморские плоды; из Богемии[9] – серебро и кони; из Руси – меха, воск, мед и рабы.
После смерти матери, княгини Ольги, Святослав решил навсегда покинуть Киев, чтобы жить в Переяславце, а земли Руси разделил между сыновьями. Ярополк занял стол в Киеве, Олегу досталась Древлянская[10] земля. О сыне рабыни, Владимире, Святослав даже не подумал.
Но тут, как нельзя кстати, явились в Киев послы из Новгорода требовать для себя князя. Умный Добрыня сразу смекнул, что это единственная возможность для племянника приобрести независимость. Он щедро угостил новгородских послов яствами и питьем и, когда те охмелели от пьяного угара, посоветовал им просить себе в князья Владимира, хоть и рожденного от рабыни, но отцом признанного за родного сына. Так юному Владимиру достался стол в Новгороде.
Святослав ушел в Болгарию и вскоре погиб в неравном бою с печенегами, а три брата продолжали править каждый в своей земле. Они друг с другом не общались, только древляне и новгородцы, как требовал обычай, исправно посылали в Киев дань.
Но однажды Олег, выехав на охоту, увидел в древлянском лесу сына киевского воеводы Свенельда. Ослепленный гневом, Олег убил нарушителя границ своего удела.
Свенельд был старым воином, служил еще князю Игорю и был воспитателем Святослава. Он не мог стерпеть обиды и настроил киевского князя Ярополка на войну с Олегом.
Между братьями завязалась междоусобная война, в результате которой Олег погиб.
Услышав страшную весть о смерти Олега, Владимир испугался, не сомневаясь, что Ярополк намеренно начал братоубийственную войну и вскоре настанет черед новгородского князя. Киевский князь, объятый жаждой власти, переходил границы дозволенного и не гнушался кровью родных. Владимир был слишком слаб, чтобы противостоять грозной силе. Он бежал к варягам.
Побег младшего брата удивил Ярополка, даже в мыслях не державшего обижать его. Новгород остался без власти, поэтому киевскому князю пришлось послать туда наместников.
Три года Владимир скитался, снискав себе славу удачливого воина в смелых походах варягов, храбрость которых устрашала все государства Европы – и наконец, собрав немало варяжских воинов в свою дружину, вернулся в Новгород. Он прогнал посадников киевского князя и вернул себе власть над богатым городом. И всюду, в чужой земле и в своей, в битве и на отдыхе, неотступно за ним следовал преданный дядя – воевода Добрыня.
Добрыня все на свете отдал бы, чтобы племянник не знал нужды, обид и тяжелой жизни, но что он мог сделать, простой воин, против невзгод судьбы? Он только мечом умел махать, и, если бы меч помог сейчас преподнести князю Рогнеду, он, не задумываясь, бросился бы в Полоцк.
Князь Владимир будто прочитал мысли дяди, резко встал и произнес твердым решительным голосом:
– Собирай, Добрыня, дружину варяжскую, славян новгородских, чудь, кривичей.[11] Пойдем в поход на землю Полоцкую. Не захотела Рогнеда за робича замуж добровольно, так пусть сама рабыней станет.
* * *Весть о грозящей опасности достигла Полоцка раньше, чем князь Владимир вышел в поход. Рогволод не испугался. Дружина его боевая и преданная, за князем готова и в огонь, и в воду. Надеялся Рогволод и на помощь Ярополка, от которого все же дождались гонца. Киевский князь соглашался взять в жены Рогнеду и уверял в дружбе. Теперь Рогволод уповал только на него: уж будущий зять поможет одолеть Владимира.
Рогволод послал гонца к Ярополку, запрашивая военной помощи, но снова проходили дни и седмицы, а ответа не было.
Между тем новгородская рать неумолимо продвигалась с севера, захватывая полоцкие земли. Впрочем, обходились без потерь: все поселения сдавались без боя, и многие мужчины вливались в войско. В Полоцке было чем поживиться, и такой случай обогащения упускали только ленивые.
Вскоре рать подошла к самому Полоцку, заняла посады, обложив крепость со всех сторон.
Рогволод удрученно наблюдал, как вокруг крепости разжигают костры, шумят довольные ратники, предвкушая сытную еду и ночлег.
Помощь от Ярополка так и не пришла.
Можно было, конечно, подождать еще, теша себя надеждой, что помощь затерялась где-то на подступах к Полоцку и вот-вот появится. Но Рогволод считал позором отсиживаться за толстыми стенами, поэтому решил на рассвете выйти со своей дружиной, чтобы принять бой.
Весеннее утро было сумрачно-холодным, неласковым. Две рати встали с противоположных сторон, внимательно разглядывая друг друга. Рогволод смотрел на противника и поеживался от холода – скорее бы в бой, согреться.
Рогнеда стояла на смотровой башне, невольно устремив взгляд на вражескую рать: где же Владимир? Посмотреть бы хоть издали на человека, который из-за отказа выйти замуж двинул против невесты войска.
Ожидание было томительно тяжелым. Скорее бы уж все началось. Ждали Владимира, наконец он появился. Рогнеда вперила в него взгляд, но издалека видно было плохо, сверкал только его позолоченный шлем. Вот новгородский князь поднял руку, в ответ поднял руку Рогволод, и бой начался.
Две рати двинулись друг на друга, и смешалось все в жестокой сече, только звон металла, крики да вой долетали до Рогнеды. Она с ужасом смотрела на кровавую битву, разыгравшуюся под стенами Полоцка, и впервые почувствовала себя виноватой: не проявила бы излишней гордости и щепетильности, ничего этого сейчас не было бы.
Рогволод и два его сына яростно дрались, отстаивая свой город, честь и свободу, но силы были с самого начала неравны, и перевес в бою был явно на стороне неприятеля.
Сначала погибли два княжича, затем Владимир убил Рогволода, после чего спокойно вытер кровавый меч и вставил в ножны, положа этим конец битве. Рогнеда, не выдержав этого зрелища, сбежала вниз по лестнице во двор усадьбы.
Она не видела, как в город ворвались чужие воины, как они стали растекаться по улицам, грабя дома и насилуя женщин, иначе не стояла бы во дворе княжеской усадьбы, а, повинуясь безотчетному страху, искала бы тайное убежище, как это сделала уже вся челядь, попрятавшись по закоулкам и клетям. Но Рогнеда была слишком горда, чтобы предаться панике и показать свою трусость.
Во дворе на коленях стояла княгиня, плакала в голос и рвала на себе волосы.
– Матушка, встань с колен. Надо принять врага с достоинством, – крикнула Рогнеда.
Мать посмотрела на нее безумным взглядом, но с колен встала, оказалось, только для того, чтобы снова рухнуть на землю, уже плашмя.
Рогнеда бросилась к матери, опустилась рядом с ней на землю. В это время распахнулись ворота, и в усадьбу ввалилась, размахивая топорами и мечами, толпа воинов.
