Сзади за Крейгом- Эли Зайбель, тоже не спит, роется в куче наклеек от спичечных коробков, бумажных салфеток, порванных конвертов и мятых бумажек, которые гордо именует своими рабочими записями. Я ни разу не сделал ему замечания, хотя вид Эли за работой вызывает у меня зубовный скрежет. Но из этого хаоса он умудряется извлекать прекрасные результаты. Зайбель оброс жирком, он жуткий аллергик, он единственный из нас не имеет прав на вождение самолета, но при том весельчак, любимец всех секретарш в конторе, а также компетентный специалист в области двигателей.
В кресле за мной, вытянув ноги в проход, скрючился, тщетно стараясь устроиться поудобнее, Том Стэнли. Ему двадцать семь, он у нас в отряде самый младший. В армии не служил- думаю, он уклонился бы и от Вьетнама, не будь он тогда слишком молод, — и единственной имеющей отношение к авиации работой в его жизни до прихода в комитет была должность авиадиспетчера. Он из богатой семьи. Учился, между прочим, в Гарварде, потом переметнулся в Массачусетский технологический институт, а папенька беспрекословно оплачивал все счета. Дом, в котором живет Том, раз в пять дороже моего. В общем, трудно придумать биографию более подходящую для того, чтобы вызвать враждебность таких старых профи, как Джерри, Крейг… и я. Хобнер с Баннистером примерно так к нему и относятся. Зайбель его терпит, а Левицки более или менее терпит всех нас.
Но я прекрасно лажу с Томом. Если бы командиру оперативного отряда НКБП был положен заместитель (а он не положен), я бы выбрал в замы Тома Стэнли. Да и сейчас я часто советуюсь с ним.
Наверное, все дело в том, что он любит летать. Он начал летать с восьмилетнего возраста, а поскольку я сам крайне неравнодушен к этому делу, то просто не могу попрекнуть парня тем, что деньги дали ему такую возможность. У меня есть славный старенький биплан «стирман», который пожирает большую часть моей зарплаты и, похоже, никогда не окупится. А у Тома «спитфайер», баснословно дорогая штучка. И он дает мне на ней полетать. Ну что вы скажете о таком парне?
Во время расследования Том будет возглавлять две группы: диспетчерскую и управления полетом. Еще одна личность, которой предстояло надеть две шапки разом, спала в хвосте самолета. Кэрол Левицки, ответственная за человеческий фактор и за очевидцев. Она в комитете всего полгода, и это ее вторая большая авария. Психолог по специальности, бывший судебный эксперт и исследователь факторов промышленного стресса, она сумела-таки поставить себя среди нас, закоренелых технарей. По-моему, она прекрасно знает, почему в ее присутствии мы начинаем шевелить извилинами быстрее обычного: под ее выразительным взглядом очень скоро начинаешь ловить себя на мысли: «А что, в самом деле, я хотел этим сказать?» Единственное, что действует нам на нервы, так это тихое подозрение, что Кэрол усердно исследует воздействие стресса не только на пилотов и диспетчеров, причастных к аварии, но и на нашу команду. Как я уже говорил, мне есть что скрывать от глаз психолога, да и любой из нас, кого ни возьми, представляет собой благодатный объект для изучения синдрома профессионального стресса. Кэрол миниатюрна, у нее короткие темные волосы и некрасивое лицо. Она отлично ладит с мужскими по преимуществу командами, принимающими участие в расследованиях.
На борту не хватало трех членов отряда. Джордж Шеппард будет исследовать погодные условия как одну из возможных причин катастрофы. Эд Перриш чаще всего на место происшествия не ездит, поскольку занимается архивами и данными о содержании и техническом обслуживании самолетов. Он отправится в Сиэтл и Лос-Анджелес, где были построены авиалайнеры, а затем побывает на станциях техобслуживания «Панам» и «Юнайтед», где перероет горы бумаг, заполняемых всякий раз, когда производится ремонт коммерческого реактивного самолета. А Виктор Томкинс даже в списке оперативного отряда не фигурирует: он возглавляет в Вашингтоне лабораторную группу и займется анализом речевых самописцев и самописцев для записи полетных данных.
В общем, хорошая у нас команда. Только отсутствие К.Гордона Петчера резало глаз- он просто обязан был лететь вместе с нами. Не то чтобы мы не могли без него обойтись: я буду командовать отрядом в любом случае, в присутствии Петчера или без. Полевой этап расследования- моя забота. Но всегда лучше иметь под рукой кого-то из членов комитета, чтобы спихнуть на него контакты с прессой. Какого черта, интересно, он решил непременно дождаться утра в Вашингтоне?
Впрочем, я недолго размышлял над этим вопросом. Как только откинулся головой на спинку кресла, так почти сразу и уснул.
Я шагнул на ступеньки трапа с остекленелыми со сна глазами и попал прямо в ослепительное сияние телевизионных прожекторов. Они столпились у подножия трапа- сотни репортеров, слетевшихся аж из Портленда и Санта-Барбары. Все эти умные молодые люди и леди протягивали к нам микрофоны и засыпали нас глупыми вопросами.
Обычный ритуал: пляска смерти в современном варианте. Выпуски теленовостей немыслимы без картинок- неважно каких, лишь бы чем-то оживить репортаж. Авиакатастрофы в этом смысле материал невыигрышный. Все, чем репортерам удастся разжиться для ближайшего выпуска новостей, — это невразумительные ночные снимки места происшествия, то есть груды покореженных обломков (с целым крылом или хвостом, если повезет), да снятый с высоты вид на вспаханную самолетом землю. А тут появился шанс запечатлеть команду, прилетевшую из Вашингтона наводить порядок. Конечно же, редакторы выпусков выберут в первую очередь кадры с людьми- поэтому мы вынуждены были пробираться от самолета к вертолету сквозь строй телевизионных камер, изобразив на лицах натянутые улыбки и не говоря ни слова.
Я забрался в вертолет, даже не глядя, чей он. Сидевший в кабине человек протянул мне руку. Я воззрился на нее, потом без всякого энтузиазма пожал.
— Мистер Смит? Я Кевин Брайли. Роджер Кин приказал мне доставить вас на гору Дьябло, как только вы появитесь.
— О'кей, Брайли, — заорал я, пытаясь перекричать рев вертолета. — Первое: отныне ваш начальник я, а не Кин. Второе: я велел вам обеспечить охрану, то есть не подпускать к самолету прессу, пока нам нечего ей сказать. Вы на мои распоряжения наплевали. Поэтому третье: вы останетесь здесь. Я хочу, чтобы вы поговорили с начальником аэропорта, а затем связались с Сарой Хэкер из «Юнайтед» и с кем-нибудь из нью-йоркской конторы «Панам» и объяснили им, что вам нужно, а именно: помещение для совещаний прямо тут, в здании аэропорта; ангар, куда можно сложить все, что осталось от двух самолетов, и, наконец, место, куда можно запереть этих стервятников, — и чтоб я их больше не видел! Потом закажете номера в отеле, возьмете напрокат пару автомобилей… Черт возьми, Брайли, поговорите с Сарой Хэкер. Она знает, что нужно делать, ей не впервой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
