– Какой уж тут отдых, – уныло произнес Артиман, прощаясь с дядей.
Оставшись один, Отан уже не был так уверен в том, что сейчас доказывал племяннику. Поразмыслив, ему подумалось, что Спитак не настолько глуп, чтобы арестовать правителя царского дома из-за каких-то слухов. Тут что-то не так…
Хотя Прексасп отказался участвовать в заговоре, о его существовании свояк знал. Если он передаст хотя бы их последний разговор?.. Но думать об этом бывшему хазарпату не хотелось…
Сулаи вернулся через четверть часа, и Отан продиктовал ему письмо к дочери, распорядившись, чтобы гонец выехал немедленно. Связь с Федимой он поддерживал через одну из ее служанок и купца халдея29, семья которого являлась гарантией его преданности.
Участнику заговора багапату Артасиру он решил пока не писать, надеясь, что тот сам в скором времени сообщит ему подробности ареста Прексаспа.
Диктуя письмо и отдавая необходимые распоряжения, бывшего хазарпата не покидало чувство тревоги. Слишком глупой и нелепой выглядела причина ареста правителя царского дома. В мидийской державе должность патисаха, дословно главы правителей, являлась первой по важности после царя. При Кире с появлением сатрапий она утратила былую значимость, но все равно управляющий царским имуществом и двором патисах считался третьим лицом в государстве после царя и хазарпата.
«А что, если Спитак что-то пронюхал о заговоре и хочет через мужа сестры заполучить повод уже для его – Отана – ареста? – подумалось ему. – Нужно все это как следует обдумать и известить друзей. Одна голова хорошо – а несколько лучше».
Но собирать участников заговора у себя было сейчас рискованно, приезд Артимана и так уже мог насторожить соглядатаев Спитака. Лучше всего для встречи с ними подходил дом бывшего сатрапа Элама Гобрия, находившийся на окраине города.
Уже совсем рассвело, когда Отан, переодевшись простым горожанином, незаметно выбрался из дворца, подаренного ему Киром. Улицы мидийской столицы были пустынны, и только кое-где над плоскими крышами домов струился синеватый дымок от разожженных очагов.
Бывший хазарпат выругал себя за неосмотрительную поспешность и приказал слуге, сопровождавшему его, идти самыми глухими улочками.
– Что случилось? – встревожился Гобрий, с трудом узнав в стоящем перед ним простолюдине Отана.
– Вчера арестовали Прексаспа. Так что, вероятно, придется кое-что менять в наших планах.
А намечали они в ближайший приезд царского двора в Акбатаны расправиться со Спитаком. С Бардией все обстояло сложнее, многие видели в нем законного царя, поэтому решили лишь ограничить его власть. На этом особенно настаивали примкнувшие к заговору мидийцы. Устраивало это пока и Отана.
– Я уже оповестил Интафрена и Мегабаза, они должны скоро подойти сюда. Если, конечно, ты не возражаешь?
– Ну что ты! Какие возражения…
– Просто мне показалось, что ты куда-то собираешься ехать.
При этом он кивнул в сторону стоящих во дворе лошадей.
– Да это зять приехал, как раз пред твоим приходом.
– Дарий! – удивился Отан. – Буду рад с ним повидаться. Интересно, что там нового в Персии?
– Еще не знаю. Я только успел проводить его в дом, – признался озабоченный неожиданным известием об аресте Прексаспа Гобрий.
Предупредив привратника о приходе Интафрена и Мегабаза, он пригласил гостя в дом, который мало чем отличался от соседних с ним жилищ зажиточных горожан. После недавней отставки бывший сатрап Элама наотрез отказался жить в Сузах и, переехав в Акбатаны, купил этот дом, хотя сразу было ясно, что для его большого семейства и многочисленной челяди он будет явно тесен.
Дария они застали в обществе жены и дочерей хозяина.
– У нас большая радость, – сообщили они, перебивая друг друга, Гобрию – Артистона родила сына, и молодые назвали его в твою честь.
– Это следует отпраздновать!.. – воскликнул Отан, обнимая сына Гистаспа и поздравляя его с новорожденным.
Присматриваясь к Дарию, которого уже давно не видел, бывший хазарпат отметил, что тот пополнел и еще больше стал походить на мать. Особенно правильными чертами лица – прямым с горбинкой носом и большими серо-зелеными глазами.
«Хорошо бы и нравом пошел в нее, а не в Гистаспа», – подумалось ему с надеждой.
О характере старшего сына соперника в борьбе за царскую власть он имел смутное представление. А вот заносчивый и упрямый нрав его отца Отану был хорошо известен.
– Конечно, конечно, – радостно согласился Гобрий. – Сегодня же вечером мы это отпразднуем.
– Но я не могу задерживаться, – смущенно признался Дарий. – Я ведь здесь проездом.
– Как это? – удивился тесть. – И куда ты едешь?
– К царю.
После этих слов Отан вопросительно посмотрел на Гобрия. Тот правильно понял его взгляд, но прежде чем расспрашивать зятя, он выпроводил женщин, велев им позаботиться о еде. А когда те вышли, Дарий подробно рассказал, чем вызвана его поездка к Бардии:
– …Подъезжая к Акбатанам, мы узнали, что царь находится в Ниссайе. Тогда было решено, что Гидарн поедет прямо туда, а я его догоню после того, как повидаюсь с вами.
При этом он благоразумно умолчал о том, что племянник Эобаза не захотел заезжать в столицу именно из-за возможной встречи с Отаном, которого считал виновником гибели отца. Именно это обстоятельство сделало Гидарна непримиримым противником претензий тогда еще хазарпата на царскую власть.
– Это хорошо, что ты к нам заехал, – похвалил сына Гистаспа Отан. Все услышанное его сильно обеспокоило. Но сейчас главу заговорщиков больше волновало другое – стоит или нет посвящать Дария в их планы?
Разумеется, заручиться поддержкой одного из младших Ахеменидов было очень заманчиво. Пока Гистасп в Парфии его сын едва ли мог представлять серьезную угрозу как соперник в борьбе за власть. Зато участие Дария в предстоящих событиях могло принести не малую пользу, создавая хотя бы видимость единства среди персидских азатов.
Все же Отан так и не принял окончательного решения, когда доложили о приходе Интафрена, а затем Мегабаза.
– Я даже не знаю, что тебе посоветовать, – признался бывший хазарпат, продолжая прерванный их появлением разговор. – Влияние Спитака на Бардию так велико, что царь не принимает ни одного решения без его одобрения. Мне думается, тебе даже не удастся с ним повидаться, особенно после того, как вчера был арестован Прексасп.
– Прексаспа арестовали?! – не сдержал своего изумления Интафрен, который недавно сделал еще одну попытку втянуть правителя царского двора в их заговор.
– Да, арестовали, – огорченно подтвердил Отан. – В связи с чем я и попросил вас собраться. Как вы понимаете, арест патисаха может иметь самые серьезные последствия. Я думаю, пришло время для более решительных действий. Если мы сейчас не избавимся от Спитака, то вскоре он избавится от нас.
– Ты предлагаешь не ждать его приезда в Акбатаны? – встревожился Гобрий. – Но ведь как только мы выступим в Ниссайю, об этом сразу же станет известно и Спитак позаботится, чтобы нас там встретили. Сил у него достаточно.
– Можно выступить скрытно, – неожиданно предложил обычно предпочитавший больше слушать, чем говорить, Мегабаз. – Одно из моих поместий находится в Ниссайе. Оттуда до царской ставки не более десяти фарсахов30, это два-три часа быстрой езды.
– Но как нам незаметно собрать хотя бы тысячу воинов? – возразил ему хозяин дома. – Ведь с меньшими силами даже и говорить о каком-то захвате крепости не серьезно.
– Важнее численности – внезапность, – заметил Интафрен. – Саму крепость охраняют всего две-три сотни воинов, и если удастся захватить ворота, то расправиться с охраной не составит труда.
Призвав соратников к решительным действиям, Отан испугался. Ему вдруг показалось, что его предложение чересчур поспешное и легкомысленное. Но, внимательно слушая разгоревшийся спор, он все больше и больше успокаивался. Если Артасир поможет проникнуть в крепость, а это ему по силам, у них имелись реальные шансы на успех.
– А почему нам и правда не навестить царя, – предложил он, многозначительно улыбнувшись. – Послезавтра праздник багаядиш31, и нет ничего необычного, если в этот день мы захотим поздравить Бардию. Это на тот случай, если что-нибудь пойдет не так.
– Но я ведь тоже не против поездки в Ниссайю, – поспешил заверить всех Гобрий. – Только нужно все хорошо обдумать и взвесить.
Дарию очень не понравился такой поворот разговора. Не сложно было понять, что его втягивают в заговор, успех которого весьма сомнителен. С другой стороны, ему стало окончательно ясно, что правление Спитака представляет серьезную угрозу для всех персов.
– Я тоже готов вам помочь, – заявил он, почувствовав на себе настороженные взгляды. – Но прежде я должен выполнить возложенное на меня поручение – повидаться с царем… Или, по крайней мере, попытаться это сделать.
