– Ты жмот, Курт! Самый распоследний!
– Вовсе нет. Пойми ты, пойми! Не могу я сейчас дать больше!
– Ставки всегда стандартные! Ты не можешь обмануть ребят!
– Не могу я сейчас, в другой раз – да! А сейчас – нет!
– В другой раз! Можно подумать, что подобное развлечение – это тебе какой-нибудь театр. Тут ведь трудно всё запланировать.
– Согласен, но сейчас ведь бои стали довольно часты…
– Главное, чтоб командование не узнало! А ты всё-таки жмот! На что ты копишь? Нас ведь даже в бордель не пускают! Сидим как крысы! Единственное развлечение – бои!
– Не только…
– А что ещё?
– Мы ведь не на передовой.
– Правильно! Но денег всё равно надо ставить больше.
– Вот кровосос!
Второй солдат вздрогнул и проговорил, останавливаясь:
– Заткнись, и не вспоминай его! Забыл, что он натворил в казарме?
– Забудешь такое, как же! Только ведь мы-то ни при чём. Выпустили-то его не мы.
– Правильно. Но расплатились-то наши ребята!
– Эх! Даже вспоминать жутко!
Солдаты, уже лениво переговариваясь, брели по тропе в восточном направлении туда, где лес почти вплотную подходил к колючей проволоке. Шон, дождавшись когда они отойдут на достаточное расстояние, пригнувшись короткими перебежками двинулся следом. Идти за германцами, то и дело ныряя в траву, было крайне неудобно, учитывая наличие рюкзака. Но вот тропа, по которой шёл патруль, углубилась в лес. Шон с удовольствием распрямился за первым же толстым деревом и отёр с лица пот. Германцы были так увлечены своим разговором, а возможно просто были уверены в том, что никто не попытается пересечь заграждение рискуя нарваться на мины, что ни разу не оглянулись. Всё это было на руку Шону, который, перебегая от ствола к стволу, старался не терять германский патруль из виду. Под сенью деревьев воздух был чистый и пах терпкими лесными цветами. Единственной проблемой был чрезмерно разросшийся кустарник и груды сухих веток, которые грозили хрустнуть при неосторожном движении диверсанта. Тропа, шедшая через лес, оказывается имела ответвление, уходившее налево, в направлении северо-запада. Патруль свернул на боковую тропу и двинулся в направлении, где, судя по карте, находился секретный бункер.
– Всё оказывается несколько проще, чем казалось сначала, – подумал Шон, срывая и нюхая крохотный фиолетовый цветок, – возможно я сумею проникнуть на объект у них на плечах.
Обойдя дерево, он вздрогнул: на него смотрел столбик «Осторожно! Мины».
– Рано я расслабился, – решил Шон, переходя ближе к тропе, по которой шёл патруль. Вероятно, мины были и в лесу. Вот в чём причина беспечности патруля. Отойдя от заветной тропы, любой, попавший в охраняемую зону, рисковал разбросать свои запчасти с фейерверком по окрестным деревьям. Тем временем, один из солдат поднял палец вверх и сказал товарищу:
– Курт, быстро представь, что у тебя телефон, и ты мне звонишь! Ну, давай!
– Зачем это?
– Ну, давай же!
– Ладно, – согласился солдат и сделал вид, что крутит диск телефона.
Второй вытянулся, сделал вид, что хочет поднять трубку и вдруг громко пустил на высокой ноте ветры.
– Аллё! Это, судя по запаху, Курт звонит? Курт, ты жмот! – оба разразились взрывом хохота.
– Шутники… – проговорил Шон, наблюдая из-за дерева за выкрутасами солдат.
Те гогоча двинулись дальше. Но то, что произошло в следующий момент – удивило Шона. На тропе прямо посередине торчал указатель о наличии мин.
– Куда же дальше? – Шон следил за действиями солдат, которые как ни в чём не бывало закурили, и один даже присел на пень, стоявший рядом с указателем, а второй подошёл к раскидистому дубу, стоявшему в стороне. Потрогав кору, он неожиданно открыл дверцу и извлёк из недр дерева телефонную трубку.
– Ребята, просыпайтесь, тут патруль! Пропустите нас, – и он добавил слово, которое по всей видимости было паролем, но звучало так, что Шон вряд ли бы повторил его с первого раза, даже если бы видел его написанным на бумаге. Вероятно, это было латинское слово. Нарушая тишину леса, трижды прогудел сигнал, похожий на автомобильный гудок. Солдат убрал трубку, закрыл дверцу и, махнув рукой товарищу, смело двинулся по заминированной тропе. Второй, вскочив с пня, бросил окурок и придерживая рукой свой СТГ-44 побежал за товарищем [4]. Шон не стал задерживаться и когда солдаты отошли достаточно далеко, перебежал за столбик с указателем. Догнав солдат и спрятавшись за расщеплённым стволом, Шон услышал у себя за спиной тот же сигнал, но повторённый дважды.
– Занавесь! – пошутил один из солдат, шедших впереди.
«Неплохо бы найти в вашем занавесе дырку для выхода. Вряд ли вы меня просто так выпустите!» – Шон спрятался за деревом видя, что солдат указал рукой назад.
Выглянув повторно, он увидел, что солдаты ушли довольно далеко вперёд, и выскочив из-за укрытия перебежал на другую сторону тропы. Периодически останавливаясь и рассказывая друг другу разнообразные байки, солдаты двигались в нужном Шону направлении. По его расчётам, до объекта было ещё примерно мили две, может чуть меньше. Вдруг на пути патруля, среди тоненьких деревьев, обрамлявших тропу с обеих сторон, стал виден серый прямоугольник. Солдаты, перестав травить байки, поправили мундиры, приосанились и более чётким шагом двинулись к неясно видимому сквозь заросли сооружению. Шон перебежками от ствола к стволу, наконец, приблизился ближе к непонятному сооружению, которое оказалось не прямоугольником, а призмой из бетона, снабжённой мощной стальной дверью-люком, на проклёпанной поверхности которой не было видно ни рукояти, ни какой либо щели, ни чего-нибудь, за что можно было бы уцепиться, чтоб поднять эту дверь-люк. Солдат, которого звали Куртом, откинул металлическую крышку на бетонной поверхности призмы, рядом с дверью-люком и нажал кнопку.
– Патруль прибыл! – сказал он, наклонившись к системе связи, находившейся под крышкой.
– Понятно, открываем! – раздался голос из под крышки, и практически одновременно с этим послышался гул электромотора, и массивная дверь-люк медленно стала приподниматься, открывая ярко освещённый проход куда-то вниз. Лестница со стальными толстыми перилами была похожа на корабельную. Солдаты один за другим спустились вниз по лестнице, и дверь опустилась на место.
«Ну, вот что теперь делать?» – Шон посмотрел на исчезающую щель света под дверью, – «Видно наши с вами пути разошлись. Ладно. Дальше пойду в одиночестве».
Осторожно выйдя из-за укрытия, Шон пристально осмотрел бетонную призму, опасаясь каких-нибудь систем наблюдения.
Беспокойства были напрасны: призма стояла как монолит, не выказывая ни какого интереса к персоне Шона. Обойдя её кругом, Шон двинулся дальше по направлению к объекту, непрерывно глядя себе под ноги и опасаясь нарваться на мину. Сюрприз не заставил себя ждать: через пару сотен метров, диверсант наткнулся на серьёзную электрическую изгородь, вероятно опоясывавшую весь секретный объект.
Это был действительно очень неприятный сюрприз. С внешней и внутренней стороны периметра была вырублена просека, но с внутренней стороны обычной в подобных случаях контрольно-следовой полосы не было. Вероятно, германцы не хотели демаскировать свой объект, а может быть просто чрезмерно полагались на свои мины. Мины, конечно, были серьёзным аргументом, но ведь он, Шон, проник через них. Правда толку от этого пока было очень мало. Шон двигался вдоль изгороди пока не наткнулся на вековой дуб, который имел весьма внушительный ствол и стоял довольно близко к изгороди.
– Вот этим, пожалуй, можно и воспользоваться… – тихо сказал Шон и не спеша раскрыл свой рюкзак и извлёк части арбалета. Сев под дубом он смонтировал древнее оружие и достал предназначенную для особых случаев кошку-болт. Вытащив бухточку лёгкого, но прочного троса, он продел свободный конец в кольцо кошки и получил сдвоенный трос. Закрыв рюкзак, одев арбалет на плечо, он раскрутил кошку и закинул её в развилку ветвей дуба. Сгруппировавшись, Шон, хотя и с превеликим трудом, но всё-таки влез на дерево. Разместившись на дереве, он пристроил рюкзак и освободив кошку-болт, стал заряжать арбалет. Когда оружие было на взводе, он вложил в арбалет кошку с продетым в кольцо тросом и прицелился, ища на противоположной стороне подходящую мишень.
Выбрав нужное дерево, он расположил трос так, чтоб кошка при полёте свободно увлекала его за собой. Успокоив слегка дрожавшие после лазания по дереву руки, он выстрелил. Кошка молнией перелетела на другую сторону изгороди и влетев в крону дерева, угодила между крепких веток.
– Идеально. – проговорил Шон и подтянув трос, скрутил один конец в бухту и перекинув другой через одну из почти вертикально торчавших веток, связал их вместе. Получилось некое подобие канатной дороги. Привязав сперва рюкзак, он стал осторожно переправлять его на ту сторону. Понемногу продвигаясь вперёд, пятнистый рюкзак скоро оказался на дереве по ту сторону изгороди. Настала очередь Шона. Попробовав ещё раз на прочность трос, он, перекинув через него ноги, осторожно полез на ту сторону периметра. Лезть было трудновато: постоянно сверлила мысль о надёжности троса и возможной величине напряжения изгороди внизу. Наконец, Шон был вместе со своим рюкзаком на другом дереве. Отвязав рюкзак и достав из него бинокль, Шон одел его на шею. После этого осторожно отпустил рюкзак, и тот упал вниз, чем-то при этом брякнув. Развязав трос, Шон, держа скрученную бухту в руках, отпустил свободный конец и быстро-быстро стал сматывать трос в бухту. Что-то щёлкнуло на изгороди – вероятно трос что-то там задел. Посыпались искры, и Шон, опасаясь, что германцы прибудут к месту его высотных работ, белкой слетел вниз, подхватил рюкзак и, на ходу сматывая трос, бросился бежать. Через несколько десятков метров, Шон залёг и убедился в том, что германцы действительно решили полюбопытствовать, что там произошло с их изгородью. Среди прибывших к месту переправки через изгородь, были и его недавние знакомые солдаты.
