– Прошу, Вас, присаживайтесь, – профессор указал на свободное кресло перед столом, рядом с которым стоял длинный ящик, выкрашенный зелёной краской. Ганс послушно сел, разглядывая теперь огромного размера двуручный меч, клинок которого практически полностью покрывали скандинавские руны. Справа и слева от меча на стене висели многочисленные фотографии в рамочках. Профессор оглянулся и, указав на одну из фотографий, висевших рядом с фотографией Ганса Гербигера, сказал:
– Вот этому человеку и его смелости мы многим обязаны. Эрнст Шефер и его группа, – профессор хотел было указать рукой, но от его неловкого движения одна из Пизанских башен с документами рухнула к ногам Ганса. Он молниеносно бросился собирать упавшие документы и на половине работы замер, разглядывая необычный рисунок, красовавшийся на листе, выпавшем из папки со штампом Зондеркоманда Х. Опомнившись, он кое-как собрал документы и водрузил их на стол.
Профессор улыбнулся и сказал:
– Вот видите, в нашем деле надо быть очень осторожным. Я хотел бы откровенно поговорить с Вами. Мне доложили, что Вы изъявили добровольное желание участвовать в эксперименте. У меня есть некоторые соображения на этот счёт. Я хотел бы узнать глубинные мотивы вашего желания.
Ганс, не колеблясь ни секунды, вскочил с кресла, одёрнул чёрный мундир и вытянувшись на одном дыхании выпалил давно заученную речь:
– Когда наша доблестная армия, защищая Рейх и идеи великого Фюрера, бьётся на фронтах с врагами германского народа, а великие германские учёные выковывают новое оружие, я хотел бы приложить все свои силы в достижении общей великой цели – победе германского духа над всеми врагами!
– Вы могли бы послужить иным образом, например, так как вы это делали до сих пор.
– Я полагаю, что мой вклад в ваши исследования поможет нашим учёным совершить прорыв в создании нового чудо оружия.
– Вы правильно полагаете, – улыбнулся профессор, – теперь, Вы становясь моим коллегой по исследованиям, должны знать всё. Присядьте, пожалуйста.
Юноша, присел в кожаное кресло, стараясь сдержать нахлынувшее волнение.
– Я расскажу Вам всё о наших победах и о наших неудачах. Более того, я покажу Вам то, что никто, кроме меня и ещё нескольких человек, не видел и не имеет пока права видеть.
– Я благодарен Вам за доверие, герр профессор!
Профессор поклонился и продолжал:
– Вы должны быть в курсе, что прежние наши исследования на добровольцах закончились весьма плачевно. Недостаток знаний, знаете ли… Это пожалуй наиболее главная причина всех провалов.
Юноша кивнул.
– Но я бы не стал наступать вторично на одни и те же грабли. И тем более не стал бы вести исследования в направлении, которое посчитал бы тупиковым. А ведь я был на грани того! Если бы не рейс нашей подводной лодки. Если бы не ценнейший груз, который доставила одна из наших экспедиций.
Профессор встал и, решительным шагом выйдя из-за стола, наклонился и открыл крышку длинного ящика.
Ганс заглянул внутрь и глаза его вылезли из орбит от удивления.
– Герр профессор, да это же…
– Да, мой мальчик, благодаря этой находке, мы перестанем топтаться на месте. Но это ещё не всё! Я проведу для тебя небольшую экскурсию, и после неё ты примешь окончательное решение. Ты согласен?
– Да, герр профессор! – Ганс вновь вскочил с кресла и вытянулся по стойке смирно.
Профессор аккуратно закрыл ящик и сделал приглашающий жест. Ганс вышел из кабинета и посмотрел на часового в комнатке напротив. Профессор тем временем закрыл кабинет на ключ и махнул рукой часовому, который вскинул руку в нацистском приветствии.
– Идём, – похлопал он Ганса по плечу и двинулся по коридору вглубь объекта. Нужно сказать, что объект был разделён на несколько исследовательских отделений, каждое из которых было соединено с последующим двумя коридорами в противоположных концах помещения. Секретность на объекте была такова, что каждая группа работников была приписана к определённому исследовательскому отделу, и на территорию другого никто из сотрудников зайти не имел права. Первые несколько помещений были довольно обширны и имели бытовое назначение. Столовая, казармы и несколько помещений для научно-исследовательского персонала. Дальше были производственные и опытные помещения. За ними – главная артерия, связывающая секретный объект с внешним миром. Подземный док подводной лодки, которую в шутку персонал называл коровой. Этот док и все связанные с ним системы были просто уникальны. Сама процедура заведения лодки в док не имела аналогов ни в одной стране мира. Сначала из тоннеля, находящегося под водой и связывающего док с открытым морем, по рельсам, проложенным по дну, выезжала восьмиосная тележка с отрядом водолазов, которые при достижении заданной точки размещали на дне световую сигнализацию, видимую с поверхности моря. Лодка занимала необходимое положение, причём необязательно, чтобы её продольная ось совпадала с проложенными по дну рельсами. Главное – чтоб лодка была над тележкой. Затем на тележке поднимали специальный захват-подставку, способный поворачиваться относительно основной тележки в горизонтальном положении. Лапы захвата разводили в стороны, и лодка начинала очень медленно погружаться. Для корректировки совместных действий группы водолазов и экипажа лодки, на корпусе лодки был специальный разъём для связи. Лодка достигала лап устройства захвата, и те вновь смыкались. Если было необходимо, то захват-подставка разворачивала лодку. Затем с лодкой вместе захват опускался и фиксировался на тележке. Окончательная фаза – тележка с лодкой въезжала по подводному коридору в сухой подземный док объекта. Там лодку разгружали, и если нужно – ремонтировали.
Пройдя по железному балкону в сухой док, профессор и Ганс миновали пост охраны и углубились в широкий тоннель. Доступ в первые несколько отделений объекта был практически у всего персонала, включая охрану, но вот в следующий исследовательский отсек допускались не все. Выйдя из тоннеля, профессор и Ганс оказались в просторном помещении, уставленном автоклавами и разнообразными емкостями. В некоторых из них булькала зеленоватая жидкость. В центре заполненного научным оборудованием зала находились три операционных стола, отгороженных от окружающего стеклянными стенками. За одним из столов работала группа сотрудников в белых халатах. Тело, над которым они склонились, было скрыто простынёй, лишь руки и ноги виднелись из под белой материи. Один из работавших за операционным столом рослый, почти огромный увидев профессора и Ганса, помахал им рукой.
– Работайте, работайте, Дитрих! Пожалуйста, не отвлекайтесь!
Рослый кивнул, и вновь склонился над столом.
– Пойдёмте, я Вам кое-что покажу и расскажу, – сказал профессор, увлекая Ганса к одной из стен помещения, в которой были устроены ниши, закрытые стальными решётками.
За толстыми решётками находились знакомые Гансу, да и пожалуй всему персоналу исследовательского объекта, существа, как их называли, изделия. Покрытые шрамами, с конечностями разной длины и порой разного оттенка кожи, пятеро существ сидели в нишах, дико скалясь и бессмысленно вращая глазами.
– Вот, Ганс, это известные тебе субъекты, на которых солдаты делают ставки во время так называемых боёв!
Ганс покраснел. Он также как все, при очередном поединке ставил деньги то на одно, то на другое существо, порой пополняя свой запас рейхсмарок, то почти полностью опустошая его. Начальство запрещало этот тотализатор, но не особенно следило за выполнением запрета.
Профессор вплотную подошёл к одной из клеток и положил руку на стальной прут. В тот же момент существо, выпучив единственный глаз, с рёвом бросилось на профессора, но повиснув на цепи, которая тянулась от ошейника к кольцу в стене, вытянуло руки и стало в бессильной злобе сжимать и разжимать пальцы. Профессор даже не отстранился. Он с сожалением и жалостью смотрел на существо. Тяжело вздохнув, он сказал:
– Ты ничего не замечаешь в этих созданиях странного?
Ганс с удивлением посмотрел на профессора, затем на существо, и неуверенно произнёс:
– Герр профессор, если не считать, что все эти существа неестественные и странные, то… То… Я бы сказал… А почему они все в язвах?
– Правильно, мальчик мой! Мы собираем их по частям, так сказать оживляем, хотя они не могут считаться живыми. Поднимаем на ноги и …Через несколько часов они начинают терять стабильность.
– Простите, герр профессор, что терять?
– Они становятся нестабильны, то есть начинают разлагаться.
– А, понял Вас, герр профессор!
– Поэтому наше руководство и предложило такой вариант утилизации или, если хочешь, развлекательные бои. Хотя я был против этого… Но не важно. Это, можно так сказать, наш первый масштабный эксперимент. Может не совсем удачный, но у нас есть и довольно серьёзные успехи.
