Гном закатил к потолку озорные глаза, сцепил руки за спиной, качнулся с носков на пятки и заметил:
— Вы решили довести меня до статуса лабораторной мыши в руках подруги вашей — сиятельной сьерры Арины? Если я не исполню все пункты ее длинного списка своевременно, то закончу жизнь, крутя колесико в клеточке.
— Давишь на жалость?
— Немного совсем. Я скорей констатирую. Предлагаю заключение взаимовыгодного партнерства. Я исполняю возложенные на меня обязанности вашего личного помощника, а вы ей меня не сдаете.
Он улыбался искренне и заразительно. Улыбка гнома действовала словно энергетик: бодря и улучшая настроение. Личный помощник, говорите?
— Пункт «обаять» мы из списка вычеркиваем.
— Да? А я уж было галочку поставил. По рукам?
Гном протянул Венди неожиданно большую и крепкую руку. Секунду подумав, она вложила в нее пальцы.
— По рукам. Что там по списку?
Леонид подошел к большому платяному шкафу, легко дотронулся до темной массивной двери, развернув ее зеркальной стороной к Венди.
Напрасно вот он это сделал. Колоритный образ облезлой швабры, продемонстрированный ей вчера портальным зеркалом в Москве, стал еще живописней.
Синяк сполз на щеку, распухшая бровь угрожающе нависла над глазом. Полосы глубоких царапин покрылись кровавыми корками, стягивая кожу. Роскошная шевелюра кипенно-белых волос, еще вчера заплетенных в ажурные косы, представляла собой две грязные банные мочалки. Мокрая футболка недвусмысленно облепила тонкий девичий стан, подчеркивая все его немногочисленные и скромные выпуклости. Венчали всю эту унылую композицию очень грязные джинсы и босые ноги.
«Н-да… хорошо, что Лер меня сейчас не видит. И хорошо, что я в Артеке. Тут практиканты через одного из тренировочных боев такие живописные выходят. Самое мне тут место».
Тот факт, что старый друг Лер частенько видал ее в куда худших видах — слегка утонувшую, немного упавшую с крыши, замерзшую и с воем оттаивающую, вывернутую наизнанку многодневной морской качкой, тяжело раненную, из последних сил и неудачно обратившуюся, голую и босую — ее совершенно не смутил.
— Нравится? — ехидно спросил гном. — А отчего не морфируете? Регенерация же…
— Можно просто на «ты», разрешаю. Только никаких «красавиц» с «малышами». Это все на память о драке с суккубом. Их травмы так просто не лечатся. Придется долго еще красоваться, и будут потом еще шрамы.
Гном посмотрел на Ди с несомненным уважением. Внезапно.
— За что же тебя она так, если не секрет?
— Это я ее «так». Не секрет. За свою любовь, — сказала и поразилась.
Так просто оказалось это произнести. Впервые в жизни Ди заговорила о любви. И не страшно. И мир вдруг не рухнул.
— Ого. А я знаю способ все это вылечить. Быстро и безболезненно. Давай-ка тебя приоденем, покормим и восстановим твою красоту. Если уж любовь — то грех красотень эту прятать. И пусть облезет та суккубиха от зависти.
Говоря это, гном ушел в шкаф с головой. Оказалось, что имея немалый размер снаружи, изнутри это мебельное чудо и вовсе было бесконечно огромно. Настоящая гардеробная с ассортиментом гипермаркета одежды. Все размеры, фасоны и расцветки. Леонид проявил себя настоящим деспотом с наклонностями топ-модельера. Но вкусом рыжий обладал безупречным, и посопротивлявшись для вида несколько минут, Венди отдалась в его руки, не знавшие пощады.
4. Терапевт
Красота есть во всем, но не всем дано это видеть.
(Конфуций).
19 мая, день. Гурзуф
Спустя полчаса Ди была уже одета в прекрасный песочного цвета брючный костюм из тонкой бархатистой ткани и тончайшую блузку. Волосы были расчесаны, разобраны «волосинка к волосинке», даже как-то почищены. На ступнях удобно сидели мягкие мокасины. Она себе уже даже немножечко нравилась.
А к ее рельефному лицу гном начал даже привыкать.
Позавтракав в кафе на набережной, недалеко от фонтана, они направились в центр Гурзуфа. На свежеотремонтированном здании висела леденящая кровь вывеска:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Лазарет».
И ниже: «Ялтинская городская больница номер один, поликлиника номер два».
Гном повел Венди именно туда, и ее богатое воображение тут же услужливо нарисовало ржавые кровати, крашеные деревянные полы, стальные шприцы, ночные горшки и эмалированные утки.
Несмотря на обманчивую внешность юной девушки, практически девочки, Ди прожила очень долгую жизнь и повидала немало этих самых «лазаретов». Возвращаться в тот век не хотелось. Но гном был неумолим.
Внутри ничего похожего на выдуманный Ди «лазарет» не нашлось. Коридоры еще пахли свежей краской, всюду сновали улыбчивые люди в красивых голубых костюмах. На уютных диванчиках сидели редкие больные.
Венанди с гномом поднялись на второй этаж, к двери с чарующей надписью:
«Терапевт. И. Я. Аманс».
Ди поперхнулась от смеха. Затейливый такой в Гурзуфской поликлинике терапевт. Гном недоуменно на нее покосился.
— Леонид, он исполняет обязанности терапевта или любовника?
Гном удивленно поднял бровь. Не получив ответа, он поднял вторую.
— Аманс — это латынь, дорогуша, в переводе — «любовник».
— А, ну да, он же инкуб. Настоящий волшебник, доктор наук, поймать его на приеме невозможно. Я лично попросил его сегодня быть, завтра он в Артеке, но там будет не пробиться. А потом усвистит опять в Москву до конца месяца, и все. Фьюить. Так что тебе повезло несказанно.
Ди вдруг поплохело. Даже голова закружилась от нахлынувших недавних воспоминаний.
— Снова инкуб?! Ты думаешь, мне было их недостаточно?
— Серый же он. И он же почти твой коллега, неужели не слышала?
— Слышала пока только об одном «светлом» инкубе. Очень серьезно сомневаюсь в самом факте его существования. А нельзя меня просто чем-нибудь «помазать и пройдет»?
— Тебя не муха крылышком стукнула, Ди. Тебя лапой шарахнула суккубиха вне категории. Иди, не трусь, он с разбегу не бросается, без разбору не кусается.
Осторожно постучав и не услышав ответа, Венди приоткрыла дверь.
Кабинет был оглушающе пуст. Никаких обещанных волшебных докторов с их говорящими фамилиями не наблюдалось. Был только стол с симпатичной зеленой лампой и кактусом возле. Стул, неожиданно — роскошный, весь резной, с ножками в виде кряжистых деревьев. И больше ничего. Никаких кушеток, стульев для осмотра пациента, непременных нынче везде компьютеров на столе. Не было даже стопок карт пациентов — по старинке. Обязательной в кабинете терапевта толстой медсестры со сварливым характером тоже не было.
Куда она вообще попала?
— Диана Яновна, если не ошибаюсь?
«Да что ж за мода у них тут такая на невидимок!» — только успела подумать, как в шаге от нее из Сумрака вышел высокий мужчина.
Да. Несомненно инкуб, только у них и бывают такие вот внешние данные. Когда увидел лишь раз — и тут же пал к ногам без чувств и без сомнений. Внешность — как лопата у могильщика. Странные ассоциации.
Доктор был невероятно красив яркой и очень чувственной красотой. От таких мужчин во все времена и на всех континентах женщины просто теряют рассудок. И голос: низкий, вибрирующий, он задевал самые тонкие струны женских душ. Как пишут в бульварных женских романах — «и бабочки порхали в животе».
Венди уже имела опыт общения с племенем демонов похоти и знала, что можно от них ожидать. Точнее, что ожидать от себя. И отреагировала на все представшее перед ней великолепие вполне профессионально. То есть — никак.
— Здравствуйте. Это вы тот самый, практически легендарный И.Я.?
— Ипполит Янусович, очень даже приятно. Ах, оставь, ну какой «легендарный»? Аве, Ветерок. Присаживайся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она замерла. Похолодела. Один человек в этом мире называл ее так. Только один и только наедине. Не может этого быть. Не верить. Случайное совпадение звуков. Нет.
— Простите?
— Болит?
Доктор не просто смотрел на ее лицо своими ясными, цвета спелого меда, глазами, он смотрел ей в душу. Глубоко. Туда, где действительно болело.
