– А что с Джейн? Почему ей так плохо? Я точно знаю, что она начала принимать эту дрянь совсем недавно, и то, по указанию врача. Как он мог прописать такое обезболивающее? Это же чистой воды наркотик! А ведь травма ноги была не такой уж страшной!
– Джейн сама просила дока выписать что-нибудь посильнее, чтобы поскорее выйти на работу. Кто знал, что все так обернется… И что ей неймется! Красавица, талантливая танцовщица… Работает не в каком-нибудь вонючем кабаке, а в респектабельном мюзик-холле. Для скольких американок такое положение показалось бы завидным! Что она мечется, чего ей не хватает? – Взглянув на часы, Стив поднялся. – Ну ладно, пойду проведаю ее. Процедура несложная, но все-таки… А ты посмотри пока телевизор, выпей кофейку. – Достав из запертого ящика пузатую бутылку, подмигнул: – И немного спиртного! Я на дежурстве, а тебе не повредит!
Роберт налил в стакан немного бренди и откинулся на мягкую спинку кресла.
– Да, несколько минут отдыха мне точно не помешают.
«Высокопоставленным другом» Стив да и все здесь, в клинике, называли Александра, принца небольшого процветающего дальневосточного государства. А ведь всего два месяца назад его принимали за простого морячка. С ним было легко общаться, хотя, в результате травмы головы, тот не только потерял память, но и способность видеть.
Правда, врачи сразу сказали, что проблемы со зрением – явление временное, так же, впрочем, как и амнезия. Моряк сносно говорил по-английски. Они часто подолгу разговаривали, вместе читали прессу, слушали радио. Иногда к их компании присоединялась сиделка, симпатичная приветливая девушка, Джейн Смит. Роберту нравилось смотреть на ее лицо. Глаза, улыбка, жесты казались ужасно знакомыми. Однажды в разговоре он машинально назвал ее Маргарет. Тут же вспомнил: так зовут подругу его возлюбленной – Кейт, а он сам – Роберт Моллз, американец, ученый, ведущий сотрудник института Высоких Энергий.
Стив, вернувшись из процедурного кабинета, снова поставил чайник.
– Устал как собака! Работаю вдвое больше, чем раньше, а зарабатываю гроши.
– Как говорил наш Александр: «Не дай Бог жить во время перемен!»
– Скажи честно, ты знал, что он выдумал свою амнезию?
– Скорее, догадывался.
– И он ни словом не обмолвился о своем истинном положении?
– Нет.
– Странно, ведь вы были почти неразлучны! Как к вам ни придешь – сидите у его постели.
– Алексу, с повязкой на глазах, было трудно перемещаться по просторной палате.
– А что, Джейн поддерживает с ним связь?
– Нет, запретила даже упоминать о нем.
– Гордая девочка! А у них ведь что-то было! Точно говорю! Не зря она торчала у его постели целыми днями! С другой стороны, он ведь ее почти не видел!
– Зато ясно ощущал. Обычно Джейн подсаживалась на краешек постели Алекса, он брал ее пальцы в свои… Она рассказывала всякие пустяки, иногда пела – у нее чудесный, «серебристый», по определению Алекса, голосок.
– В вашей палате всегда было уютно. Даже свет в ней был каким-то особым.
– Это из-за портьер, их не раскрывали ни днем, ни ночью. Алексу был противопоказан яркий свет. Плюс всегда живые цветы и свежие фрукты на столе, плюс общество очаровательной девушки. Джейн удавалось создать атмосферу домашнего уюта.
– В таких условиях и я был бы не прочь поваляться в госпитале. Порой, каюсь, даже завидовал вам. В этом сумасшедшем мире, с его революциями, политическими играми, погоней за деньгами, только вы и выглядели настоящими, нормальными людьми. Все остальное казалось вымышленной, наведенной кем-то недобрым иллюзией.
– Да, нам было действительно очень хорошо. Джейн всегда приносила что-нибудь вкусное, иногда выпивку. Сама заваривала на английский манер чай. Рассказывала последние политические сплетни. Удивительно, насколько верны были ее комментарии происходящего. Практически все прогнозы Джейн в плане развития событий в стране сбываются со стопроцентной точностью.
– Почему же удивительно? Джейн – девушка неординарная. Девять против четырех – она тоже много чего скрывает, включая свое настоящее имя. Поверь, у меня нюх на такие дела. – Док залпом выпил остывший кофе. – Так ей не удалось попрощаться с Александром?
– Нет. Джейн пришла, как всегда, часам к двум, а за Алексом приехали с самого утра.
– Жаль! Впрочем, вряд ли ее допустили бы к Александру! Шухер в госпитале был еще тот!
– А вам, администрации госпиталя, сообщили, кто ваш пациент?
– Официально – нет. Но все эти военные шишки обращались к морячку с таким почтением. Тут уж и дураку ясно: наш больной – птица высокого полета. К тому же, согласись, трудно сохранить инкогнито, обладая яркой внешностью сохалинца. – Роберт промолчал. До недавних пор он и понятия не имел, что существует такое королевство. Америка, Россия, Япония, еще сотня стран – да. Королевство Соха – нет. Вероятно, память возвращалась к нему как-то очень уж избирательно.
– …Плюс специфический выговор, плюс просочившаяся в прессу информация о разбитом военном корабле с принцем на борту, – продолжал говорить Стив.
– Но ты-то, надеюсь, успел попрощаться с Александром?
– Да. Он сам зашел в мою палату и шепнул: «Поправляйся скорее! Как только улажу свои дела, вызову к себе! Жди!»
– Что ж, это уже кое-что. Говорят, королевское слово – дорого стоит!
– Он – всего лишь принц.
– Какая разница! Вот увидишь, он свое слово сдержит!.. А вот и наша красавица, – остановился док. Джейн была бледна, но вполне адекватна. – Смотри, я приготовил тебе целую пропасть лекарств. Обещай, что будешь умницей, принимай их вовремя. А про обезболивающее свое забудь! В нем давно нет нужды!
Глава 5
– Ну, наконец-то! Здравствуй, дорогая, – целовала подругу Дэзи. – Проходи скорее! Дай-ка посмотреть на тебя! Слушай, ну ты так похорошела! Помолодела, постройнела. Рассказывай – кто он?
– Ты одна?
– Софи в своей комнате занимается, а Элси недавно звонила, сказала, что немного задержится.
– Вот и хорошо. Мне надо кое-что сказать тебе. Надеялась посоветоваться с вами обеими, но с Филом, сама понимаешь.
– Что случилось? – недоуменно уставилась на нее подруга.
– Ты, главное, не волнуйся! – усмехнулась Кейт. – Присядем. – Дэзи послушно опустилась в кресло.
– Как, по-твоему, я похожа на сумасшедшую?
– Не больше, чем каждая из нас.
– Спасибо. Ты помнишь Роберта Моллза, я с ним встречалась года три назад?
– Еще бы! Ты чуть не выскочила за него замуж. Он ведь потом погиб?
– Нет. Робби считается без вести пропавшим. Так вот, с недавних пор я стала явно ощущать его присутствие. Да не пугайся ты так! Слушай!
– Да ничего я не испугалась. Просто ты ничего такого не говорила.
– Ты приготовила аперитив?
– А? Ну да, конечно!
– Вот и наливай – тебе легче будет слушать, а мне говорить.
Глядя в окно и помешивая лед в высоком стакане, Кейт начала свой рассказ.
– Впервые я его почувствовала, когда летела в самолете. Сидела себе, спокойно дремала, потом ощутила тепло с правой стороны, инстинктивно отодвинулась. Подумала: наверное, сосед заснул и нечаянно наклонился. Тут же вспомнила, что соседнее кресло свободно, и открыла глаза. Да, кресло было пустым, а ощущение тепла, как от рядом сидящего человека, осталось и даже усилилось. И тепло это было особенным, приятным. Так ощущаются только очень близкие люди. Почему-то я сразу подумала о Роберте.
– Естественно, ты ведь никогда о нем не забывала.
– Да, наверное. Но только с того дня моя жизнь изменилась. Робби снова вошел в мою жизнь так, как если бы он был жив и находился в длительной командировке. Я часто его вижу во сне и всегда разным: одежда, возраст, даже цвет волос меняется. Но я узнаю его в любом обличии. Чаще всего вижу его офицером морского флота.
– И это понятно. Он ведь погиб… Прости, исчез в океане. А ты? Ты бываешь с ним в этих снах, говоришь с ним?
– И да, и нет.
– Как это?
– В этих снах я – не совсем я. Понимаешь?
– Честно говоря, нет!
– Ну, я ощущаю себя как бы со стороны.
– Все равно, не очень понятно. Расскажи, для наглядности, хоть один сон.
– Ну, вот, к примеру, не раз повторяющийся, – прищурилась на свет настольной лампы Кейт. – Мы с Робби танцуем на костюмированном балу. Кругом полно людей, почти все они мне кажутся знакомыми… Точно не помню, но вроде и вы с Мэгги там были, тоже немного другие и сами по себе. Мы почти не говорим. И не потому, что не хочется или не о чем говорить. Просто все мы – отлично друг друга понимаем без слов. И музыка, и танцы какие-то особенные, наполненные смыслом, радостью… Мы все словно растворяемся в них и понимаем, доверяем, любим друг друга. Утром просыпаюсь от боли и судорог в ногах. Весь следующий день они гудят так, будто я действительно всю ночь танцевала.
