В тот день он был взвинчен до предела – столько всего накопилось! Под угрозой срыва подписание контракта с французами, зависло решение об аренде чудного особнячка под клуб, хотя все уже было тысячи раз обговорено и казалось делом решенным. А тут еще дурацкое чувство вины перед семьей, недовольство собой… Все это, вместе взятое, выводило его из равновесия, злило. Безмятежность жены казалась нарочитой: «Наверняка ей кто-нибудь уже порассказал об отношениях с Ларисой. Да и сама она, похоже, не теряла время зря». Ему вдруг захотелось вывести жену из состояния деланного, светского спокойствия. Сказал ей какую-то пошлость, Мэген сдержалась. А он вдруг увидел себя со стороны: злого, замотанного, изовравшегося. Стало до того тошно! Он был готов разом разорвать этот клубок недомолвок, условностей, отчуждения. Разбудить Сашку, схватить их в охапку и – в аэропорт.
А тут, как назло, звонок из Питера. Бодрый голос Ларисы – там все было предельно четко, ясно – никаких проблем.
– Звонили из фирмы, секретарша? – деловито осведомилась Маргарет.
– Да, Лариса. Секретарша, по совместительству – любовница. Ты ведь наверняка уже в курсе!
Маргарет неопределенно пожала плечами.
Вот тут на него и нашло!
Все раздражение последних месяцев, свое чувство вины, недовольства собой он переложил на Мэг. Ее молчание истолковывал как укор.
Ему хотелось, чтобы она расплакалась или закричала, хоть как-то выказала свое недовольство. Но чем больше он говорил, тем спокойнее становилась Мэг. Только тогда он спохватился и попытался исправить положение.
– Я понимаю, что сейчас нельзя разводиться, – не время. Скоро премьера фильма и все такое… Да и Сашка слишком мал. Не говоря о том, что отец Кирилл не даст разрешение на развод. – Ему казалось, что эти слова должны успокоить Мэг и матушку. Продолжил было в том же духе, но, взглянув на жену, остановился – таким странным показалось ее лицо.
Маргарет набрала номер телефона своего адвоката и сообщила ему о разводе. Положив трубку, коротко пояснила:
– Боб обещал все провернуть по-быстрому. Можно не сомневаться, он это сделает. Вот только с отцом Кириллом будут сложности… Но я все возьму на себя. В конце концов, это не помешает вам сочетаться гражданским браком.
Только тогда он понял всю бесповоротность случившегося. Да, он вволю потешился… раздражение, досада на всех и всё исчезли, как и не было. Но какой ценой!..
– Похоже, завтра предстоит денек не из легких! Нам нужно хорошенько отдохнуть, – Мэг деланно подавила зевоту, вежливо распрощалась и направилась в свою комнату. Даниель не стал ее останавливать.
– Это что, развод? А как же Сашенька? – заплакала матушка.
– Не мы первые – не мы последние, – не сразу отозвался Даня.
Он был почти спокоен, вот только в самой глубине сердца что-то оборвалось, да билась на виске какая-то тоненькая жилочка. Это ничего, глоток-другой коньяка, и все будет в полном порядке. В конце концов, что такое несколько неприятных минут, когда впереди – полная свобода. Новая жизнь, в которой все будет зависеть только от него.
Громкий сигнал телефона вернул Даню в действительность. Лариса четко и внятно выдала информацию о задержке рейса. Не преминула напомнить:
– Смотри, не задерживайся на работе и не вздумай напиться! Гости прибудут через полчаса.
Даниил поморщился. Они женаты уже целый год, но он все еще не мог привыкнуть, что Лариса имеет на него особые права. По существу, для него все осталось без изменений, только о том, что они спят вместе, знают все. Стоило для этого менять свою жизнь…
– Плевать! – Даниель, открыв сейф, достал бутылку коньяка, налил ровно полстакана, выпил не спеша, как будто это была простая вода. Повторил спокойнее: – Плевать…
Глава 9
– Этого не может быть! Уверяю вас, это ошибка.
– И все-таки я настаиваю на вашем присутствии.
– Хорошо, мы прибудем в ближайшее время.
Озабоченное лицо главного конструктора исчезло. Голубоватый всполох видеосвязи давно погас, но Лоренс стоял, не шелохнувшись, все в той же напряженной позе.
– Что ему от нас надо?
Спина Лоренса дрогнула, он оглянулся.
– Ты все слышала?
– Нет, только последнюю фразу Мэйрона.
– Он уверяет, что все последние события, включая эпидемию, не случайны. Это следствие глобальных изменений в структуре электромагнитной решетки Альдеона или…
– …целенаправленной атаки?
– Да. Тщательно спланированной, хорошо замаскированной атаки. Мэйрону удалось зафиксировать слабые излучения энергии неизученной природы. По всем известным нам физическим параметрам излучение не представляет собой непосредственную опасность для жизни, но, тем не менее, таит в себе не меньшую угрозу. Последнее, впрочем, всего лишь его предположение, никак не обоснованное научно.
– Не стоит пренебрегать мнением Мэя, интуиция его никогда не подводила. Но при чем же здесь мы? – недоуменно пожала плечами Милиока.
– Видишь ли, по его мнению, мы с тобой, вольно или невольно, находимся в эпицентре этих негативных потоков.
– Вот как! Надеюсь, он не забыл, что жизнь на Альдеоне возродилась не без нашего участия. Едва ли стоит подозревать нас в игре против собственного народа.
– Технари так самонадеянны, для них не существует авторитетов. Впрочем, для ученых это где-то оправданно. Наука движется вперед, опровергая прежние догмы и опровергаясь последующими поколениями ученых. Как бы то ни было, нам придется отложить все свои планы и ехать к нему.
– Увы.
Научный центр Мэйрона располагался в центре города, на месте легендарного Фонтана Грез, он исчез в одночасье, вместе с уходом Жрецов. Вся эта гигантская конструкция на глазах изумленной публики свернулась в мерцающий рулон, потом превратилась в огненную струю и исчезла. Испарилась, как будто ее и не было, не оставив после себя никаких следов… почти никаких. Электромагнитный фон почвы был на несколько порядков выше. Правда, его мощность таяла день ото дня и, наверное, бесследно исчезла бы, если бы не старания Мэйрона. Группа талантливых инженеров, его единомышленников, в рекордно короткие сроки воздвигла на этом месте экспериментальную лабораторию. Теперь это целый институт со сложнейшей инфраструктурой – Институт Высоких Энергий.
– Жаль, что Мэйрону так и не удалось воссоздать Фонтан Грез. Его Универсальный канал связи, безусловно, уникальное изобретение, но его возможности не идут ни в какое сравнение с прежним сооружением, – посетовала Милиока.
– Был ли Фонтан рукотворным сооружением? Был ли он, вообще, тем, чем казался всем нам? Кем на самом деле были его «Жрецы»? Откуда они пришли, куда делись и где пребывают сейчас?
– Вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом. Странно, что долгое время о существовании Фонтана почти не вспоминали и вдруг такой бум.
– Насколько я понимаю, ностальгическим воспоминаниям о нем предаются в основном художники. Что ни говори, но это был идеальный источник идей и вдохновения.
– Для меня лично гораздо более ощутимой потерей оказалось не исчезновение пресловутого Фонтана Грез, а его последствия – изменение электромагнитной решетки Альдеона. Мы утратили огромные возможности, лишились многих удобств… и прежде всего – почти мгновенного перемещения в пространстве. Я никак не могу привыкнуть к новым способам передвижения на транспорте. Тащись теперь… – Лоренс пренебрежительно провел рукой по борту летящего аппарата.
– Что поделаешь, мы не можем пренебречь приглашением Мэя.
– Да, он великий конструктор, талантливый инженер, но его одержимость в некоторых вопросах кажется смехотворной.
– Ты не забыл, что он не только Ведущий Конструктор, но и член Совета Безопасности?
– Так же, как и я. Для общественной работы существует специально отведенное место и время. У каждого из нас столько дел! Я сократил до минимума время занятий боевыми искусствами, снял себя с соревнований в самый последний момент! Общественные дела не должны мешать творчеству.
Лоренс взглянул на жену. Она с отстраненным видом смотрела на проплывающий внизу пейзаж.
– Почему ты молчишь? Ты не согласна со мной?
– Не согласна, – спокойно подтвердила Милиока. – Мы не принадлежим себе, потому что это наш выбор. Мы сами взвалили на себя этот груз, и если он стал непосильным для нас, следует честно в этом признаться. Никто не заставит нас делать то, к чему уже нет интереса.
Лоренс едва удержался от возражения. В последнее время безапелляционность жены, ее прямота стали его раздражать.
– Если хорошенько подумать, часть прежних традиций не так уж глупа. Творческому человеку, Мастеру, следует жить одному, хотя бы время от времени.
«Я был абсолютно самодостаточен. Мне было подвластно все: косная природа, стихии, течение времени. – Сердце отозвалось на эти мысли странной, сладкой болью. – Покой. Свобода. Могущество. Совершенство. Одиночество… Что еще нужно для творческой личности?»
