– Стоит, – убежденно заявил Фил.
– Ты знаешь, для чего любовь является на Землю? – Дэзи скептически смерила его взглядом.
– Хотя бы для того, чтобы напомнить о существовании другого, совершенного мира! Чтобы человек не оскотинился окончательно, – Фил ответил спокойно и твердо.
– Любовь – это святое, – закивала головой Кейт. – Вспомните, что говорил отец Кирилл на свадьбе Мэген: «В каждой любви человеческой есть отсвет любви Христовой. Это великий Дар»…
– И великий труд, – вставила Элси.
– И великое Утешение, – тихо произнес Фил. – И она не проходит бесследно, не может, не должна пройти.
По дороге домой Филипп продолжил разговор в машине.
– Мэгги, бедняжка! Только представь, каково ей сейчас. Раньше у нее было все: и подруги, и Дэн, и вся его большая семья.
– Да, а говорят, чудес не бывает! – с недоверием поглядывала на мужа Элси. – Его профиль ни дать ни взять профиль патриция, как всегда, четко очерчен и невозмутим. И голос такой же, как всегда, – невыразительный, с легкой хрипотцой. Разумеется, менторский тон. И все же…
– Будь я на вашем месте, уже давно разыскал бы Мэг и без всяких намеков, предупреждений приехал к ней. А что? Дела такие, что не до церемоний. В конце концов, свяжитесь с ее продюсером. Вы же знакомы с ним? Я бы тоже поехал с вами.
Элси верила и не верила своим ушам…
– Ну что ты на меня так смотришь? Я не такой уж болван, каким ты меня держишь.
Элси густо покраснела и отвела глаза.
– Я знаю, ты давно лелеешь мечту уйти от меня, только я тебе этого не позволю! Можешь думать обо мне, что хочешь, но не забывай, что я мужчина и отвечаю за тебя и сына.
– Почему ты раньше со мной так не говорил?
Филипп пожал плечами.
– Возможно, я изменился. Не думаешь же ты, что эта прерогатива принадлежит только тебе и твоим подругам.
Элси пребывала в полнейшем замешательстве.
– Сам не знаю, почему, но чувствую, что твои девчонки для меня стали родными. И я готов разделить ваши трудности, тревоги, радости. Если хочешь знать, я чувствую ответственность за каждую из вас, даже за Софи.
Потрясенная до глубины души Элси была почти влюблена в своего мужа. Чувствуя это, Фил решил, что для первого раза сказано слишком много.
«Как там говорил великий Мао: „Слишком хорошо – это тоже плохо“. Не дай Бог с Элси что-нибудь неладное случится!» Усмехнувшись, Филипп подбавил «горчички в сахарный сироп»:
– А куда деваться, если ни одна из вас не обзавелась нормальным мужиком!
Дома, опять-таки из чисто гуманных соображений, Фил перешел на свой обычный, занудный тон. С брезгливой гримасой сбросил с обеденного стола на диван учебник сына:
– В конце концов, будет у нас когда-нибудь порядок?!
Элси вспыхнула, хотела ответить в соответствующем тоне, но вдруг передумала. Подойдя сзади, обняла мужа, чего давно не делала. Почувствовав, как напряглись его плечи, тихо попросила:
– Не надо. Сегодня не надо так.
Филипп молча кивнул головой, обернулся, посмотрел на жену будто со стороны.
– Может, попьем чайку?
Элси стало неуютно под этим откровенно оценивающим взглядом – сразу вспомнилось, что она в некрасивом халате и небрежно причесана.
– Я купила новый сорт цейлонского чая, сейчас принесу, – сказала она скороговоркой.
Вернулась с распущенными волосами и в его любимом коротком халатике, открывающем ноги во всем блеске женской красоты.
Наверное, это был лучший вечер в их жизни.
«Да-да, Филипп тысячи раз прав. Какие они блюстители нравственности? Друг всегда прав. Прав, по определению, – лежа в кровати, Дэзи перебирала в уме подробности сегодняшнего вечера. – Надо же, а мы-то держали Фила за самозабвенно влюбленного в себя дурака! Как глупо, как вредно навешивать на человека ярлыки. Как мы привыкли упрощать: люди-схемы, фразы-штампы… Сами создаем их, сами в них верим. А если кто-то вышел из нарисованного нами образа, всерьез удивляемся, возмущаемся!
Вот и Филипп на поверку оказался нормальным мужиком. – Дэзи улыбнулась: вспомнила, как они с Элси поглядывали друг на друга. – Не удивлюсь, если эта ночь окажется прелюдией к рождению дочки. – Мысли лениво прокручивались в голове, не давая заснуть. – А ведь завтра рано вставать! Надо бы выпить снотворное, но уже так славно пригрелась в кровати… Буду себе тихонечко лежать и думать… Как уютно, тепло, спокойно…»
Хорошо, что в зале горят все камины. За окнами мрачный холодный день, а здесь теплый свет. На голых плечах и открытых шеях дам сверкают драгоценности. Отблеск свечей таинственно играет и на камнях, и в глазах танцующих. Менуэт… Великолепный, роскошный, интригующий.
Дэзи скользила глазами по лицам танцующих – искала и не находила Мэг. Только что стояла рядом, когда успела отойти? Наконец, увидела ее зеленое платье в противоположном конце зала. Направилась было туда – дорогу преградил незнакомец:
– Сударыня, вы позволите?
Они влились в поток танцующих пар. Дэзи, нисколько не стесняясь, рассматривала своего кавалера. Он был не таким высоким, каким казался поначалу. Очень изящно сложен. Седоватый парик удачно оттеняет ровную загорелую кожу. На подвижном худощавом лице выделяются глаза табачного цвета. Они умны и насмешливы. Дэзи не в силах оторвать взгляд от чудесного лица, и от этого ей не по себе.
«Впервые вижусь с человеком, а кажется, что роднее его нет, не было и не будет. Интересно, кто он? Впрочем, какая разница – я знаю, что такой человек есть, и это главное».
Наутро Дэзи проснулась в радостном настроении. На сердце было тихо и хорошо до слез. Так бывало в девичестве.
«Господи! Я почти забыла это состояние! Что же мне приснилось? Огромный зал, бальные костюмы… Мэг. О, Мэгги! – Мысли вернулись в привычное русло. – Да, необходимо разыскать ее и встретиться, пока еще не поздно!»
Глава 7
Дэниел сидел за столом, нетерпеливо поглядывая на телефон. Он ждал звонок от матери. По всем расчетам, они должны приехать. Машина была послана час назад.
«Ведь договорились: как только приземлятся, сразу позвонит. Забыла она, что ли? На черта я послушался Мишку: „Зачем нам трястись ночь в поезде, один час – фьють, и мы в Питере“. Вот тебе и „фьють“!»
Даниель нервно побарабанил пальцами по столу. Остановившись взглядом на портрете сына, взял его в руки.
«Какой Сашка здесь серьезный, и не скажешь, что ему только три года».
Совсем недавно здесь стояла другая фотография. С минуту поколебавшись, Даня достал ее из закрытого ящика стола. На ней – они втроем. Сашенька на руках у Маргарет, лица залиты солнечным светом… сколько в них счастья! А теперь они разделены. Он не видел сына уже целый год. Сто раз собирался поехать к нему и каждый раз откладывал. Не хотел себе признаться, что не представляет, как они встретятся с Мэген, как себя вести… Не хотел себе признаться, что они теперь чужие друг другу.
Спасибо, матушка, как всегда, пришла на помощь. Предложила поехать на день рождения Сашеньки вместе с друзьями, Мишкой и Натальей. Билеты давно закуплены, все планы под поездку подогнаны… А на душе все так же неспокойно.
Даниил развернулся на вращающемся кресле к окну, нажал кнопку пульта, шторы раздвинулись. Перед глазами распахнулась великолепная панорама любимого города. Его красота, его вечная, неразгаданная тайна – едва ли не единственное, что связывало его нынешнего с ним прежним. Даниил долго и придирчиво подбирал этот дом под основной офис. Хотелось, чтобы из окна кабинета был вид на реку, – это ему напоминало дом в Москве. Чем больше он жил в Питере, тем больше дорожил московскими воспоминаниями и всем тем, что было в его жизни до женитьбы на Ларисе.
Порой ему с трудом верилось, что со дня его переезда сюда прошло около двух лет. Тогда ему здорово повезло: друзья помогли быстро сориентироваться в новой обстановке. За три года, пока он жил в Америке, много чего изменилось. Время в России шло по-другому, не шло – бежало.
В Питере жизнь и вовсе кипела, бурлила, как шампанское, Даниель погрузился в нее с головой. Делами занялся с первых же дней, он и предположить не мог, что это его так захватит. Бизнес требовал такой же каждодневной отдачи, напряжения всех сил, как и спорт. Это была игра, возможно, самая азартная для мужчины игра!
Все лакомые кусочки и сферы влияния в Питере были давно поделены, но городу катастрофически не хватало денег. Крупные инвесторы не спешили – бизнес в России все еще считался рискованным. У Даниеля была масса поручителей, и он легко адаптировался в новых условиях. В конце концов, большой спорт давал возможность почувствовать большие деньги. Он никогда не был их рабом, но цену им знал. Действовал осмотрительно, работал только с фирмами и людьми, зарекомендовавшими себя надежными партнерами.
