На одном из интернет-ресурсов мне понравились вопросы, сформулированные психологом Анной Корниенко, которые полезно задавать себе мудрым родителям:
1. Я подарил жизнь ребенку или подарил его жизнь себе?
2. Я хочу, чтобы мой ребенок стал ответственным и самостоятельным, даже если это доставит мне беспокойство, или я только хочу своего покоя, пусть это и сделает ребенка беспомощным и безответственным?
3. Я действительно уважаю своего ребенка и считаю, что он способен справиться сам со многими своими проблемами, или я считаю, что он настолько слаб и глуп, что только я могу справиться с его проблемами?
4. Я готов принять право ребенка на ошибки и не осуждать его, а помочь ему разобраться в них, если он попросит, или я требую от ребенка безупречности, оставляя право на ошибку только за собой?
5. Я хочу, чтобы ребенок был счастлив, даже если это не соответствует моим представлениям о счастье, или я хочу, чтобы его жизнь соответствовала моим представлениям о том, какой она должна быть, даже если при этом ребенок будет несчастлив?
Истинная любовь не требует исполнения каких-либо условий, не предъявляет претензий, она – «просто так», ни за что, ее не надо заслуживать и добиваться. Только не все об этом знают. Опыт обусловленной «любви», полученный в детстве, часто приводит к тому, что, став взрослыми, люди абсолютно убеждены: их не за что любить или нельзя любить такими, какие они есть, потому что они… недостаточно «хорошие». Для них другой заведомо лучше, ценнее, и даже когда другой в чем-то неправ, он-то имеет право на ошибку. В итоге они либо отказываются от отношений, либо в отношениях отказываются от себя – подавляют и скрывают свои чувства и желания, боятся озвучивать и отстаивать свои ценности, притворяются, угождают, пытаются что-то из себя представлять, тем самым предавая себя.
Именно в таких искаженных отношениях и возникает странный феномен – «одиночество в семье»: «Мы вместе, мы рядом, но я постоянно чувствую себя ужасно одинокой!» Одно из возможных объяснений этого чувства одиночества звучит так: «Живут не со мной настоящей, любят не меня подлинную, а ту, которую я демонстрирую, тот образ, который я создала, чтобы понравиться. А себя настоящую я прячу, с ней никто не знаком, даже я ее плохо знаю, так как уже давно привыкла ее подавлять. Я боюсь, что если я стану проявлять то, что я на самом деле чувствую, и говорить то, что думаю, то это никому не понравится, все от меня отвернутся, и тогда я лишусь даже той видимости отношений, которая у меня сейчас есть, и останусь совсем одна. Синица в руке лучше журавля в небе». Но если это не синица, а змея? Ведь отношения, построенные на лжи и лицемерии, на использовании друг друга, на страхе, отравляют сердце и душу подобно яду.
Не имея с раннего детства представления о том, что истинная любовь должна быть безусловной, люди соглашаются на созависимые отношения, считая их нормальными и единственно возможными («а разве бывает по-другому?»), или догадываются, что в жизни есть иной способ общения, но только он не для них – недостойны. Осознанно или нет, они лишают себя возможности любить и быть любимыми и даже не пытаются посмотреть критически на установки, касающиеся отношения к себе, впитанные с раннего возраста (подробнее об этом можно прочитать в главе «Созависимость – одиночество под маской близости»).
Заметьте, здесь не рассматриваются случаи жестокого обращения с детьми или насилия в семье; все описанные выше семьи для внешнего наблюдателя могут представляться вполне благополучными. Экономическая, социальная, интеллектуальная, нравственная стороны их жизни вписываются в представление о норме, а иногда даже достойны всяческих похвал. Но психологическая, эмоциональная атмосфера искажена. Можно сравнить такую семью с прекрасным дворцом, построенным в зоне повышенной радиации: выглядит красиво, многие о таком мечтают и завидуют, но жить в нем опасно. Причем эта опасность неявная, неощутимая – ее нельзя увидеть, потрогать, она действует незаметно, постепенно, но последствия ее воздействия страшны и разрушительны, а искажения могут проявляться и в следующих поколениях.
Часто при обсуждении чьей-то тяжелой судьбы раздаются удивленные возгласы: «Как же так?! Он же из такой хорошей семьи! Почему же он ушел из дома / связался с дурной компанией / употребляет наркотики / живет один и никого видеть не хочет / совершил попытку самоубийства / ничего не достиг / бросил жену с ребенком / не заботится о своих родителях?» Ничего удивительного: для людей с неудовлетворенными базовыми психологическими потребностями такое поведение – скорее правило, чем исключение. Им настолько больно от непризнанности и одиночества, что они пытаются заглушить эту боль любыми способами. Не чувствуя собственную полноценность и нужность в семье, они стараются стать «своими» в воровской шайке или отгораживаются от всего мира; не получая утешения от родных, надеются утопить боль в алкоголе или прекратить свои страдания, шагнув с балкона. Можно еще попытаться вернуть себе ощущение собственной значимости, причиняя боль другим: «Я трем женщинам жизнь сломал!» – означает: «Я не пустое место!»
Все неудовлетворенные потребности вызывают у человека сильное внутреннее напряжение, поглощающее внимание и ресурсы. Это легко проследить на примере физиологических потребностей, например, голода или жажды. Пока человек не очень проголодался, он еще вполне весел и дееспособен, но когда чувство голода или жажды усиливается, человек начинает проявлять все большие признаки беспокойства, становится раздражительным, ему сложно сосредоточиться на чем-то. У разных людей различная способность переносить отсутствие еды и питья, но в любом случае, возможности организма ограничены, и в какой-то момент терпение заканчивается, напряжение становится невыносимым. Известны случаи, когда люди, мучимые голодом или жаждой, шли на преступление ради куска хлеба и глотка воды. Но многие даже не подозревают, что неудовлетворение психологических потребностей действует на человека похожим образом. Хотя в русском языке есть выражения, которые показывают эту связь: «неутолимая жажда любви», «эмоциональный голод».
«Люди, социальные и эмоциональные потребности которых остались неудовлетворенными в первые три года жизни, переносят их на последующие периоды. Потом эти потребности всплывают во взрослых отношениях и препятствуют близости»[4], – считают психологи. Помимо этого, пренебрежение удовлетворением психологических потребностей (так же, как и физиологических) может привести к психической или физической болезни, а в особо тяжелых случаях – к смерти. Поэтому так необходимо, чтобы родители заботились не только о полноценном физическом развитии своего чада, но и о гармоничном развитии его личности. Если же по каким-либо причинам родители не сумели создать для ребенка достаточно благоприятные условия, то он, достигнув совершеннолетия, приняв полную ответственность за свою жизнь, может самостоятельно восполнить этот недостаток внимания и заботы, уважения и любви к себе, научиться относиться к себе как к уникальной личности, которой не надо оправдывать чем-то свое существование и заслуживать любовь. Бытие каждого человека является ценным без всяких условий, и это в доказательствах не нуждается.
Одиночество и социальная эмоциональная привязанность
Когда, как, почему мы теряем нашу способность к эмоциональной привязанности? Можно ли ее вернуть, «починить», или это теперь навсегда? На эти и некоторые другие вопросы мы попытаемся найти ответы в этой главе. К сожалению, слишком многим с раннего детства знакомо переживание одиночества. В памяти всплывают картинки: длинная аллея с огромными деревьями (через много лет выяснилось, что это были всего лишь кусты шиповника, но в два года все кажется таким большим…), никого вокруг, только маленькая девочка стоит и смотрит вдаль. В глазах ее – вся скорбь мира, а в сердце – уже не боль, уже не страх… пустота. Другое воспоминание: темная комната, свет пробивается сквозь полуоткрытую дверь, в комнате много маленьких кроваток, на которых спят дети. Один не спит, лежит тихо, смотрит в темноту – не скучает, не ждет, не надеется… безысходность. Еще одно детство: больница, сердитые тетеньки в белых халатах, дети, некоторые с мамами, а самая маленькая девочка почему-то одна. Она уже не плачет, не зовет маму, она ничего не хочет, ни есть, ни играть, ни спать, ни… жить – отчаяние. Разлука с родителями переживается маленьким ребенком настолько болезненно, что его живое, открытое, нежное, ранимое сердце сковывается страхом перед этой болью на долгие годы, а бывает, что и навсегда.
Эти картинки из жизни могут стать иллюстрациями в учебнике о ломке эмоциональной привязанности в раннем детском возрасте. Такой учебник есть, в нем хорошо описаны все стадии, через которые проходит ребенок, разлученный на какое-то время с источником своей жизни – родителями[5].
