Можно не сомневаться, они с Хэдли были главной темой разговоров в городе.
— Мне нравится лорд Хэдли, — после долгой паузы сказал Перегрин. — А тебе?
— Он был добр, показав, как нужно играть в крикет, — уклонилась Кьяра от прямого ответа.
— Марианна говорит… Она говорит, что ты собираешься за него замуж.
Дьявол! Надо будет сказать пару ласковых служанке, чтобы та не повторяла при сыне, что не нужно.
— Перри… — Кьяра присела рядом с сыном на свою постель. — Мы с лордом Хэдли договорились помочь… другу. А чтобы это получилось, нам нужно… — Она не знала, как все объяснить Перегрину.
Он смотрел на нее очень серьезно, даже торжественно.
— Тебе нужно немного солгать, чтобы это получилось? О Господи, оказывается, все намного труднее, чем она себе представляла.
— Лгать нехорошо, Перри. Мы с лордом Хэдли объявили, что собираемся пожениться. И это правда. Но станем ли мы на самом деле мужем и женой — совсем другой вопрос. И он, и я можем передумать.
— О… — Он опустил голову. — Мне кажется, я понял.
У нее замерло сердце. Но дальнейшую попытку объясниться с сыном пришлось отложить. Служанка доложила, что лорд Хэдли ждет внизу.
Когда они вышли из дома и направились в сторону парка, Перегрин почти все время молчал. Но граф быстро разговорил его, и они принялись оживленно обсуждать предстоящий крикетный матч на «Лорде». Кьяра молча слушала их и думала, не совершила ли ошибку, позволив графу так сблизиться с сыном.
И да и нет. Если только существует какая-нибудь научная формула, чтобы описать разницу понятий неопределенности.
Когда они миновали Камберленд-гейт, Лукас повел их в сторону широкой аллеи для экипажей.
— Это бывшая Королевская дорога, — начал объяснять он. — Король Вильгельм Третий в тысяча шестьсот девяностом году соорудил ее, чтобы соединить Сент-Джеймсский и Кенсингтонский дворцы, где разместился новый двор. По ночам ее освещали более трех тысяч масляных фонарей.
Перегрин очень удивился.
— А сейчас это излюбленное место для прогулок, — продолжил Лукас. — Светские люди охотно приезжают сюда, чтобы похвастаться своими лошадьми и экипажами. Вот посмотри, едет лорд Хантфилд в своем новом ландо. А вон сэр Сидни верхом на гнедом ирландском гунтере.
Хэдли продолжал объяснять и тогда, когда они присоединились к гуляющей толпе. Кьяра понимала, что их разглядывают, шушукаются им вслед, но граф лишь улыбался и взмахом руки небрежно отвечал на приветствия.
— Не надо пугаться, леди Шеффилд, — тихо произнес он. — Присмотритесь внимательнее и увидите, что многие к вам настроены доброжелательно.
К своему изумлению, Кьяра поняла, что он прав. Не все смотрели на нее с неприязнью, некоторые, встречаясь с ней взглядом, вежливо кивали.
— Ты ездишь верхом? — спросил Лукас в ответ на какой-то нетерпеливый вопрос Перегрина.
— Немного, сэр. — Мальчик с завистью смотрел на парад лошадей. — Мама говорит, что, когда я подрасту, она, может, наймет мне учителя верховой езды.
— Зачем ждать так долго? Этим утром я по случаю оказался в «Таттерсоллз». Там продавался потрясающий пони. — Перехватив взгляд Кьяры, он примирительно улыбнулся. — Я взял на себя смелость и купил его. Так что, если мама не возражает, я смогу дать тебе несколько уроков.
Трудно было отказать молчаливой мольбе Перегрина.
— Вы очень добры, лорд Хэдли. Верховая езда время от времени — вещь полезная. Только, Перри, не слишком надоедай графу.
— Не буду, мама!
Увидев просиявшее лицо сына, Кьяра решилась сделать выговор Лукасу за то, что он не спросил у нее разрешения. Правда, это была мелочь. Хотя жизнь, судя по всему, выходила из-под ее контроля.
— Извините, — наклонился он к ней на ходу. — Надеюсь, я не очень рассердил вас.
— Вы очень заботливы. Но в следующий раз, пожалуйста, предупреждайте меня, если будете принимать какие-нибудь решения, касающиеся моего сына. Мне не нравятся сюрпризы.
В ответ Лукас подмигнул.
— Ах, что может быть лучше сюрпризов? Разумеется, приятных. Они разнообразят жизнь.
Кьяра не выдержала и засмеялась.
— Возможно. Однако не пересладите жизнь Перегрину разными новыми штучками. Вам может показаться, что мы живем скучно и неинтересно, сэр, но для меня главное достоинство — предсказуемость.
Они молча шли по аллее, и когда добрались до середины, Лукас вдруг свернул на дорожку, покрытую гравием.
— Достаточно лошадей на сегодня, парень. Давай пройдемся вдоль Серпентайна. В такое время там должно быть много любителей водить яхты на мелководье.
Ей стала нравиться его невозмутимость.
— Мне кажется, вы с легкостью относитесь к переменам в обстоятельствах.
— Начнем с того, что моя жизнь вообще не отличается постоянством. — Он улыбнулся, глядя, как Перегрин помчался вслед за маленькой собачкой с палкой в зубах. — Вдобавок меня не нужно заставлять совершить прелестную прогулку в очаровательной компании.
Кьяра тихонько вздохнула. При мысли, что их сделка скоро подойдет к концу, ответ у нее получился немного резким:
— Вам ни к чему так красиво выражаться, когда мы вдвоем.
— Почему вы считаете, что я преувеличиваю свои чувства, леди Шеффилд?
— Потому что вы бесстыдный соблазнитель и известный бабник. Это факт.
— Вы забыли сказать «похотливый развратник», — пробурчал он.
— Перечень ваших грехов растянется отсюда до самой геенны. — Кьяра скрыла улыбку. — Но мне кажется, нет необходимости много говорить об уже упомянутых.
— Благодарю вас за бережное отношение к моей нежной чувствительности.
Н-да, в чувстве юмора ему не откажешь. Ей будет не хватать их пикировок.
— Хоть на минуту будьте серьезны, сэр. — Слова повисли в воздухе. Лукас вглядывался в небольшие заросли, окружавшие их тропинку впереди. Перри поменял направление. Теперь он бежал за собачкой, пересекая широкий луг.
Неожиданно из-за деревьев на полном скаку вырвался конь и помчался ему наперерез. Тяжелые копыта мелькали как ятаганы, колотили дерн, выбивая комья земли.
Кьяра открыла рот, чтобы закричать, но Лукас уже кинулся к Перегрину, чтобы прикрыть его собой.
В последнем отчаянном броске он достал мальчика и сбил с ног, заслоняя от набегающего жеребца.
— Хэдли!
Лукас грудью принял удар копыт. Сейчас он лежал на траве, не шевелясь и не издавая ни звука.
Подобрав юбки, Кьяра рванулась к нему. Быстро ощупав ноги-руки сына, чтобы убедиться, что он невредим, упала на колени.
— Хэдли! — Едва выдохнула она, пытаясь ослабить ему галстук.
— Он ранен, мама? — Бледный как смерть, Перегрин с ужасом смотрел на графа.
