сильнее, чем Катьяни вообще считала возможным. Не только физически, но и духовно. Будто кусочек ее души – кусочек в форме бабочки – разрывался на части.
Королева перестала петь. Она собрала осколки зеркала, высыпала их в миску и перевернула ее вверх дном. С победоносной улыбкой Хемлата подняла на него глаза.
– Я закончила.
– Амбика, с тобой все в порядке? – спросил Шамшер, все еще сжимая ее за плечи.
Нет. Нет.
Катьяни попыталась вздохнуть. Часть ее души, которая оказалась разорвана на части, теперь превратилась в ворона и вылетела из ее рук. С внезапным, опустошающим чувством притяжения связь перешла кому-то другому. Кому-то знакомому и в то же время незнакомому, темному, сложному и полному боли. Теперь у нее на шее, в том месте, где прежде была бабочка, появился черный ворон, впивающийся ей когтями в шею так сильно, будто собирался ее задушить.
Шамшер схватил Катьяни за руку и убрал ее с шеи девушки. Увидев новую татуировку, он выпучил глаза от ужаса.
– Что ты наделала?!
Он со всей силы пнул королеву ногой. Хемлата рухнула на пол, беззвучно смеясь. Она была совсем не похожа на того человека, которого Катьяни знала и любила всю свою жизнь.
– Все это было напрасно, – сказала она между болезненными вздохами. – Все, что ты сделал. Все твои ожидания, планы и убийства. Кровь на твоих руках, законы, которые ты нарушил. Она никогда не будет твоей. Узы перешли от меня к моему наследнику.
Катьяни съежилась от ее слов, от этого последнего предательства со стороны женщины, которая вырастила ее, которая ее любила, которая ее использовала.
Шамшер снова пнул ее, на этот раз в лицо. Но она все равно не переставала смеяться. Наконец, он вытащил свой кинжал из ножен и вонзил его ей в горло.
Катьяни вскрикнула и подползла к ней, дрожа и всхлипывая. Она схватила Хемлату за руку и сжала ее. Губы королевы произносили какие-то слова, но Катьяни не могла их слышать, не могла понять, что она пыталась сказать.
Хемлата умерла, захлебываясь собственной кровью, с улыбкой на лице.
Глава 11
После этого мир стал размытым. Катьяни сидела в оцепенении, держа за руку мертвую королеву, а Шамшер тем временем отдавал приказы своим людям. Наконец он схватил ее за руку и потянул вверх.
– Мы должны уходить, – сказал он. – Связь перешла к ее ближайшему родственнику, а это значит, что Бхайрав может нас выследить.
Катьяни вышла из оцепенения.
– Он жив?
Ну, конечно же, он был жив. Она чувствовала его. Вот только он не был похож на того Бхайрава, которого она знала. В нем было слишком много боли, слишком много гнева, который она могла ощущать даже на таком расстоянии. На первый взгляд это было нетрудно понять. Он, должно быть, уже знает о том, что случилось в Аджайгархе. Только вот боль Бхайрава была глубокой, уже укоренившейся.
– Я не отдавал приказов убивать его или его сестру.
Шамшер мрачно улыбнулся:
– Я не мясник, что бы ты обо мне не думала.
– Правда? В их еде было достаточно яда, чтобы убить целую армию, – сказала она, вспомнив слова Хемлаты.
Он нахмурил брови:
– Какого еще яда?
Она не ответила, просто не могла. Солдаты вытаскивали тело королевы из палатки. Катьяни наблюдала за ними, и ее сердце сжалось. Хемлата была такой царственной при жизни, такой величественной. Она владела сердцами целой нации. А после смерти с ней обращались хуже, чем с предательницей.
Прости меня, Катья, – сказала она. Но за что именно она просила прощения? За то, что она к тому моменту уже сделала, или за то, что собиралась сделать?
Катьяни все же собралась с силами, чтобы выдавить из себя несколько слов.
– Ты должен оставить меня здесь, если не хочешь, чтобы вас выследили.
Если все другое было бесполезно, то хотя бы инстинкт самосохранения должен был его убедить. Она найдет способ вернуться в Аджайгарх, она убедится, что с Ревой все в порядке, и уговорит Бхайрава разорвать связь. Никто из них об этом не просил. Она устала быть связанной с кем бы то ни было, подчиняться худшим из их побуждений. Связь запульсировала, и она вздрогнула от отвращения.
– Целью всей этой операции было твое спасение, – сказал Шамшер. – Я не оставлю тебя здесь, чего бы это ни стоило.
Его слова пронзили ее. Это она стала причиной смерти Айана, Хемлаты, Джайдипа и всего совета. Она, Катьяни, член Гаруды, бывшая телохранительница, поклявшаяся защищать королевскую семью Чанделы. У нее в глазах потемнело, и она покачнулась на ватных ногах.
Шамшер схватил ее за руку.
– Держись. В Малве есть могущественные люди, которые, возможно, смогут разорвать эти узы.
Вошел солдат и отдал честь.
– Лошади готовы, Ваше Величество.
– Пойдем.
Шамшер, не ослабляя хватки, вывел Катьяни из палатки.
Снаружи царила кромешная тьма, которую время от времени рассеивал колеблющийся свет ламп. Их окружал густой лес, и в воздухе пахло сыростью. Видимо, они находились в лесу на окраине Аджайгарха. Земля была все еще мокрой после дождя, шедшего последние несколько дней. Мужчины работали в тишине, пакуя палатки, нагружая телеги и седлая лошадей.
Ни одного яту не было видно. Похоже, чудовища разбили лагерь в другом месте или пошли другим маршрутом. Она вообще раньше не слышала о том, что яту так взаимодействовали с людьми. Поедали людей – это да. Но не помогали им. Варун говорил, что даже в Нандоване яту обычно держались особняком. Какую власть имел над ними Шамшер?
Она заметила труп Хемлаты и резко остановилась. Тело королевы свисало с ветки дерева пипал, покачиваясь на ветру. Она была раздета до нижнего белья, ее ноги связали и разрисовали символами, чтобы ее мстительный дух их не преследовал.
– Ты сказал, что ты не мясник, – сказала она, с трудом выговаривая слова.
Шамшер взглянул на тело:
– Это всего лишь послание. Они найдут ее и проведут последние обряды. Будь я и правда чудовищем, разрезал бы ее на куски и спрятал части, навсегда заперев дух в мире смертных. Ты умеешь ездить верхом?
Катьяни сглотнула и отвела взгляд от этого ужасного зрелища.
– Да.
Верхом она могла бы попытаться сбежать.
Но Шамшер посадил ее на собственную лошадь – огромного белого жеребца – и устроился сзади. Вцепившись в седло, она сидела неподвижно, борясь с отвращением от его близости.
Дедушка. Какая ужасная шутка. Возможно, она могла бы убить его с помощью одной лишь силы бесконечной ненависти, поднимающейся внутри нее черными волнами. Но разве королева Чандела не была в той же мере виновна? Я всегда любила тебя, –
