— Если я захочу узнать правду… — на секунду поджимаю губы, пытаясь собрать мысли в кучу, — то когда-нибудь я стану так же бесполезна для тебя, как и Каори?
Некоторое время Кай ничего не отвечает.
Всё верно. Как только сестра узнала нечто, чего ещё не знаю я, она решила продолжать какое-то дело, начатое ещё до неё… И со временем она перестала фонтанировать эмоциями и закрылась от окружающих. Это знание… оно изменило её. И Кай перестал получать свою дозу, отчего начал присматриваться к другим экзорцистам, выйдя из подполья. Чувств Каори ему стало не хватать.
Выходит… меня ждёт та же судьба?
Или я сейчас себе надумываю?
— Я не могу ответить на этот вопрос, — звучит худший из ответов, и я запрокидываю голову, прикрывая глаза.
Кем он стал для сестры? Они были вместе десять лет.
Что они значили друг для друга?
— Вы когда-нибудь целовались с Каори? — спрашиваю неожиданно для себя самой.
— Нет.
Облегчение. Почему я испытываю облегчение?..
— Я хочу знать всё, — произношу четко, затем перевожу на Кая взгляд и продолжаю не без сарказма, — открой для меня двери в тот дом, где меня ждёт правда.
Глава 13. «П». Правда.
— Хорошо, — соглашается телохранитель, — тогда, если позволите, я разобью свой ответ на несколько частей. И сегодня начну с того, о чём вы знаете, но значение чего не понимаете.
— Удиви, — закатываю глаза и усаживаюсь поудобнее.
Как будто я рассчитывала, что он с ходу ответит мне на все вопросы!
— Как вам известно, в империи больше нет спутников, интернета и телефонов. Нет всемирной сети, нет возможности получать и запускать информацию.
— Да, потому что в двадцать первом и двадцать втором веках информационные войны были доведены до максимума, и люди перестали понимать, где — правда, а где — вброс, — киваю, вспоминая уроки истории.
— Верно. Правда осталась только одна. Правда императора, — кивает Кай, пристально глядя на меня.
— Мне не нравится то, как ты на меня смотришь, — признаюсь, — появляется ощущение, что я должна сделать какой-то вывод.
— Это верное ощущение, — не вдаваясь в подробности, отвечает Кай.
— Что… правитель как-то обманывает нас? Его правде нельзя доверять? — спрашиваю, скрестив руки на груди.
— История должна была научить вас тому, что власть не может быть сосредоточена в руках одного человека…
— Она как раз этому и учит, — не соглашаюсь, качая головой, — то, что творилось в прошлых веках — это полный идиотизм. Когда каждый человек мог высказаться и выдавать своё мнение за правду… это был хаос. И всё из-за того, что власть была у народа.
— У народа никогда не было власти, — мягко парирует Кай, — учебники в школах писались для вашего поколения, чтобы вы думали иначе. Но те документы, которые вы просматривали в архиве в течении нескольких дней, должны были показать вам другую историю.
— Слушай, я тоже не очень люблю нашего правителя и его семейку — я говорю тебе об этом честно, потому что ближе тебя у меня сейчас никого нет. Но приписывать ему такие деяния…
— Вы прочитали про тиранов двадцатого века — про тех, чьи грехи много уменьшены нынешней властью. Как думаете, почему правительство империи не хочет рассказывать людям правду? Вы же видели статистику в документах — об этом не пишут в школьных учебниках.
— Ты хочешь сказать, что Правитель специально изменяет историю, чтобы люди думали, что власть одного человека — это благо и единственно возможный вариант? — недоверчиво смотрю на своего телохранителя.
— Подумайте сами — как удобно стало управлять народом, не знающим прошлого и лишенным возможности дистанционного общения с другими людьми, — глядя на меня странным взглядом, отвечает Кай.
— С другими… — зацепляюсь за фразу, — но кроме империи на карте мира не осталось больших государств. Именно поэтому мы считаемся крупнейшей страной на земле.
— Но так ли это? — с улыбкой спрашивает Кай.
Смотрю на него внимательно. Проверить его слова нельзя — ну, разве что пересечь империю и перебраться через границу…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я тебе не верю, — произношу медленно.
— Я не могу вам врать, — приподняв одну бровь, отвечает Кай.
— Но откуда это знание? — протягиваю озадаченно.
— У меня было достаточно времени за эти года, чтобы посетить кучу уголков земли и понять, что происходит за границей империи, — звучит ответ.
— И что же там происходит? — напряженно уточняю.
— Совсем другая жизнь.
Прикусываю губу, сосредоточенно глядя на своего телохранителя.
— Там… всё ещё есть всемирная сеть? И действует связь между людьми? — спрашиваю негромко.
— Да, там есть интернет, и люди пользуются телефонами. Правда, сейчас они называются по-другому и выглядят иначе. Но свою функцию выполняют, — мягко отвечает Кай.
— Ты же не можешь мне врать… — изумленно протягиваю, сводя брови к переносице.
— Не могу, — спокойно произносит телохранитель.
Выходит… всё это правда. И правитель целенаправленно вводит нас в заблуждение о том, что мы — единственный оплот цивилизации в мире хаоса, доставшемся нам после великой столетней войны.
Нет, я знала, что люди за нашей территорией всё-также живут, но полагала, что мы потому и зовёмся империей — что являемся единственной страной, сумевшей сохранить государственную власть… и какое-то подобие системы правления…
Но…
— Почему на нас не нападают? — спрашиваю Кая, — Для тех, других стран то, что творится у нас… должно считаться дикостью. И невежеством. Почему мы всё ещё не атакованы?
— Потому что империя обладает оружием, давно запрещенным всем цивилизованным миром. И это оружие направлено на те страны, которые несут угрозу для нынешнего режима. Наше правительство считается непредсказуемым, а его решения — опасными. Поэтому нас не трогают.
Прикрываю глаза, пытаясь привести мысли в порядок.
— А экзорцисты?.. В тех странах… они тоже есть?
— Не в таком количестве, как здесь, — звучит ровный ответ, — и у них совершенно нет никакой власти.
— Почему?
— Потому что наша страна проигрывала в войне. Об этом теперь не говорят вслух, но этой земле досталось больше всего. Именно поэтому именно здесь начали появляться экзорцисты: смерть, отчаяние, безысходность пробудили иную силу, которая дала возможность появлению будущего клана.
— Каори… и мама… — поднимаю взгляд на Кая, — они знали об этом? Обо всём об этом? — обводя рукой помещение и имея в виду весь наш разговор, повторяю.
— Да, — звучит ответ.
Ясно…
— Кто ещё знает? — спрашиваю, отворачивая голову.
— Возможно — главы кланов, возможно — больше никто.
— Но как мама узнала? — не понимаю.
А затем резко поворачиваюсь к Каю.
— Ты?..
— Я имел с ней этот разговор, — сухо отвечает телохранитель.
— Расскажи мне о ней! Как она умерла?! Что с ней случилось?!
— Я не могу сказать вам это, — Кай склоняет голову.
Вскакиваю на ноги.
— Что? Почему не можешь?! Ты же только что признался, что общался с моей мамой! И что сам рассказал ей обо всём, что происходит в мире! Как это ты «не можешь»?! — подбегаю к нему и хватаю за ткань белоснежной рубашки.
— На сегодня урок истории закончен, — спокойно отвечает телохранитель.
— Кай! — стукнув его по груди, требую ответа.
— Прошу прощения, — телохранитель вновь опускает голову, терпеливо снося моё рукоприкладство.
— Чтоб тебя! — вновь ударив его по груди, но на этот раз — двумя руками, отступаю назад, — Уходи отсюда! — четко произношу, глядя в пол; затем поднимаю глаза на Кая и ещё больше повышаю голос, — Сейчас же!
Телохранитель послушно идёт к лифту, не говоря ни слова, но не успевает дойти — как дверцы открываются, выпуская ко мне Бони.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Наоми, тебе нужно спуститься в тренировочный зал, — произносит девушка.
— Что случилось? — пытаясь успокоиться от предыдущего разговора, спрашиваю.
— Матэо… кажется, он совсем забыл о границах, — напряженно отвечает Бони.
