— А я и неспокойна, — произношу негромко.
— По твоему лицу не скажешь, — сведя брови, замечает девушка.
— Значит, я, наконец, научилась скрывать эмоции, — взглянув в окно, протягиваю; затем перевожу взгляд на Бони, — и так, ты ожидала худшего, когда я отправилась во дворец.
— Моя мама рассказывала мне, что дети правителя… не вполне нормальные, — негромко отзывается та.
— Ты, наверное, хотела сказать — «больные на голову детки», — склоняю голову.
— Ты с ними столкнулась, — видит Бони, — так что тебе виднее. Они и в правду так извращены?..
— Как — «так»? — заинтересованно переспрашиваю.
— Ну… ходят слухи, что им всё позволяют. В своей школе они издеваются над одноклассниками, хотя те — дети высокопоставленных лиц…
— Выше детей правителя в империи всё равно нет, — замечаю, наливая в стакан воды.
— Они… пытались как-то унизить тебя? — едва слышно спрашивает Бони.
— А что? Тебе стыдно, что ты не смогла мне помочь? Или ты спрашиваешь для тех, кто ждёт от тебя нужной информации? — уточняю прямо.
— Я же сказала — я ничего и никому не рассказываю! Хотя меня и просят. А иногда — даже требуют, — Бони вновь отводит взгляд.
— А почему? — спрашиваю из реального интереса.
— Что — почему?
— Почему не рассказываешь? Ты могла бы укрепить свою позицию в клане, — замечаю, глядя на неё.
— Каким образом? С помощью сплетен? — морщит лоб Бони.
Отпиваю воды, ничего не отвечая. По правде говоря, мне нравится её реакция.
— И так, что ты хотела узнать о детях правителя? — возвращаюсь к неприятной теме — чтобы закрыть её раз и навсегда.
— Я всего лишь хотела понять, такие ли они монстры, как о них рассказывают, — отзывается Бони.
— Нет, они не монстры. Просто распущенные подростки, ничего не знающие о правлении огромной империей, — сухо отрезаю.
— Ты хочешь сказать, они не представляют особой опасности для нас — в будущем? Всё-таки они — дети своего отца, — замечает Бони.
— Они представляют опасность. Невежество всегда представляет опасность. Но это не их вина, что они такие… — замолкаю, погружаясь в мысли. Я бы сказала, чья это вина, да, боюсь, меня могут за это отстранить от обязанностей…
— Им не дали нужного воспитания? Или дело в отсутствии запретов? — чутко улавливает мою мысль Бони.
— Дело в тотальной распущенности и ощущении полной вседозволенности. Но я могу это понять. Когда огромная власть сваливается в твои руки, ты либо теряешь себя… либо находишь.
— Ты сейчас про кого именно говоришь? — негромко спрашивает Бони после небольшой паузы, — Про детей правителя или…
— Как дела в клане? — перебиваю её, резко переводя тему, — Кто-нибудь искал меня? Или ты одна беспокоилась о том, вернусь я или нет?
— Многие заметили советника у здания резиденции, — расплывчато отвечает Бони, — так что это тема номер один для обсуждения. К тому же Кай…
— Что — Кай? — разворачиваюсь к ней.
— Он вёл себя не вполне адекватно, — протягивает девушка, — вначале ходил по кабинету размеренными шагами. Затем стоял неподвижно в углу, глядя вперёд не моргающим взглядом. Потом вдруг ни с того ни с сего сорвался с места и стремительно покинул резиденцию…
Он чувствовал то, что чувствовала я. И он реагировал… за меня.
— Ясно. Если не сложно… закрой везде окна, — прошу, опуская взгляд вниз.
— Ладно, — нахмурившись, отвечает Бони.
Подхожу к столу, стучу по нему пальцами, раздумывая… а затем иду к лифту и спускаюсь на этаж ниже; выхожу к Трисе.
— Никого ко мне не пускай, — прошу, подойдя к столу секретарши.
— Вообще? — уточняет та.
— Да.
— Даже Кая?
— Вообще никого. Если кому-то что-то понадобится — доложи сама, — прошу, а затем вновь отхожу к лифту, — я закончу разбираться с архивом поздно вечером. Передай это, пожалуйста.
— Кай может…
— И пошли кого-нибудь домой, пусть предупредят прислугу: я хочу, чтобы к моему приходу приготовили ужин.
— Не уверена, что ему это понравится…
Ничего не отвечаю. Когда дверцы закрываются, выдыхаю и опираюсь спиной о стену лифта. Давно я не просила прислугу готовить; обходилась тем, что предлагал мне мой телохранитель. Но после сегодняшних событий… я больше не могу относиться к Каю, как к своей собственности. Мне противно от себя самой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лучше ограничить общение с ним.
И вспомнить о существовании живых людей, окружающих меня в реальной жизни. Возможно даже — изменить своё к ним отношение… В конце концов, чем я отличаюсь от Пэнга и Кристал, и чем я отличаюсь от правителя, когда веду себя так по-хамски с теми, кто прислуживает мне? Сегодня во время ужина я попытаюсь наладить с ними нормальный диалог…
И вообще…
Стоит пересмотреть свой взгляд на общение со всеми окружающими меня людьми, даже на своё общение с членами клана.
Так получилось, что теперь мне хочется принципиально отличаться от его величества. Иначе я просто не смогу уважать себя.
Возвращаюсь к Бони, подхожу к столу с папками…
— Поможешь мне подготовиться к приезду глав кланов? — спрашиваю у неё.
— Я думала, мы обсудим план вылазок в чёрный район, — хмурится та.
— Я же уже сказала, что не буду рисковать жизнями экзорцистов, — осекаю её, — и давай закроем эту тему.
— Ты хочешь попросить помощи у глав кланов, верно? — прозорливо замечает Бони, — Чтобы они помогли отыскать твою сестру?
— Зришь в корень, — заваливаясь на софу, отвечаю.
— А почему не попросишь своего телохранителя — помочь тебе с подготовкой к их приезду?
— Ты думаешь, что я без него вообще ни на что не способна? — смотрю на неё напряженным взглядом.
— Я не об этом… вы с ним прям не разлей вода. Но сегодня ты просишь меня о помощи, — произносит Бони.
— Я слишком сильно на него полагаюсь.
— Мне казалось, вам обоим это нравится.
— Это отдаляет меня от членов клана, — отвечаю, опуская взгляд на бумаги, — к тому же, иметь телохранителя — это роскошь. Я ещё не настолько ценный экзорцист, чтобы так выделяться.
— О чём ты? У тебя зажглись глаза Чистого Духа, — Бони недоверчиво смотрит на меня.
— Ну, и что? Я не глава клана. Моя ценность на данный момент равна ценности любого другого экзорциста. Я не хочу для себя особого положения.
— Но у тебя в любом случае — особое положение. И, насколько я поняла, Кай подписал контракт с твоей сестрой — что он будет охранять твою жизнь. Так что тебе от этого никуда не деться.
— Но это не значит, что я должна постоянно использовать его! — чётко произношу, убеждая саму себя, — В конце концов — моей жизни сейчас ничто не угрожает. Так зачем ему быть рядом?
— Ты странно себя ведёшь. Вы что, поссорились? — ровным голосом уточняет Бони.
— Не ссорились мы, — зарываюсь носом в документы.
Не могу же я объяснить ей, что сейчас со мной происходит!
Может, это выглядит не очень понятно со стороны… но мне следует больше общаться с другими людьми. Рядом с Каем я начинаю чувствовать себя особенной: он дарит мне это чувство. Он исполняет любую мою прихоть. Он оберегает мою жизнь так, как никто другой просто не способен оберегать…
Рядом с ним я становлюсь высокомерной. И, вполне вероятно, не очень приятной.
Мне действительно стоит задуматься над тем, с кем и как я общаюсь. Я должна найти союзников или хотя бы единомышленников, чтобы не остаться одной в тот момент, когда мне нужна будет помощь. По сути, хороший лидер должен уметь находить общий язык со всеми…
Возможно, я слишком закопалась в своих мыслях, но на данный момент это единственный способ успокоить себя и всё, что творится у меня внутри — с момента встречи с семьёй правителя.
Глава 12. «Р». Ревность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Выхожу из резиденции поздно вечером и с облегчением замечаю, что Кая рядом нет. Иду домой, приободрённая. Я смогу. У меня получится.
Да, наш контракт — это не просто договор об охране жизни. Мы связаны.
Но это не значит, что весь центр его вселенной должен сойтись на мне. Думаю, он тоже вздохнёт с облегчением, обнаружив в своём расписании кучу свободного от меня времени.
